Не небом едины

Глава 2

Я выпустила кольцо дыма, как в молодости, затушила сигарету и посмотрела трезво на ситуацию своим затуманенным сознанием, на сколько могла. Меня бросает...бросил муж после 15 лет брака. Муж не был со мной счастлив. Мне 42 года. Я — по образованию юрист, адвокат, что ни дня в своей жизни не работала. От моего мужа...бывшего...беременна какая-то Элина. Я ничего не упустила? Ах, да, у меня нет не только работы, но и жилья вдобавок. Теперь порядок. Бардак! Абсурд! Крах моей жизни! Или… Миллионы женщин же оказывались в похожей ситуации, может, и похуже моего. Все вроде в живых остались или выжили. Что, если мне выпал шанс возобновить жизнь, ожить? От этого осознания чуточку полегчало, но проблему-то не решило. Что мне делать? Сбитая собака на обочине дороги превратилась в маленького слепого котёнка, которого хотят утопить, а он вырывается и желает жить. Вот! Я поняла, что хочу ЖИТЬ! И я буду жить, несмотря ни на что.

— Значит так, Липатов. Развод инициируешь ты, соответственно, и расходы все на тебе. Надеюсь, квартиру съёмную ты мне уже нашёл?

— Эмм, нет.

— С этого надо было начинаешь, ты так не думаешь? Или ты сегодня приведёшь сюда Элину, а мне предлагаешь на улице заночевать? — мой голос нервно дрогнул, но я постаралась себя внутренне усмирить, дабы не показать мужу эмоций, чтобы он не видел, как сильно меня ранил.

— Нет, что ты. — развёл руками Лёня.

— То-то же. Я сейчас наберу Марину, она оперативно поможет мне снять уютную квартирку. — улыбнулась я, представляя, в какой бы хотела жить квартире и где.

— Может, обойдёмся без Марины?

— С чего это?

— А ты не догадываешься?

— Не-а, — пожала плечами.

— Марина — моя сестра, я бы не хотел пока родне говорить о нашем расставании.

— А когда ты планируешь своим сообщить, когда ваш с Элиной ребёнок в школу пойдёт? — съязвила я, что на меня совершенно не похоже, но, видимо, наружу прорвалась боль, накопленная годами, и безмолвие.

— Не утрируй, будь любезна. — Леонид заговорил привычным надменным тоном, не терпящим возражений.

— От моих утрирований ситуация не изменится, могу я хоть как-то продемонстрировать уязвлённое самолюбие. Или ты считаешь, что я должна тебе в ноги сейчас кланяться и благодарить за то, что перевернул за один вечер всё с ног на голову?

— Не мы первые, не мы последние, кто развёлся.

— Вот только большинство пар, сначала разводятся, а потом другим детей заделывают. А ты вёл нечестную игру. И, мне кажется, я говорю с тобой достаточно миролюбиво, чего ты не заслуживаешь.

— Так получилось.

— Ох, не говори ничего больше, не распаляй меня. Я слишком долго молчала, Липатов. Если меня прорвёт...берегись. — я дала волю эмоциям, расхотела себя сдерживать, другая бы на моём месте послала такого мужа и его Элину, не согласилась ютиться в съёмной квартире...и горько расплакалась.

— Ну, Марта, ну не надо. Ты знаешь, я не выношу женских слёз.

— Ну-ну, баранки гну. — я поднялась, включила холодную воду и принялась смывать остатки макияжа, что расплылся, глаза зудели, будто в них засыпали песок.

— Пожалуйста, давай сохраним в тайне какое-то время наше расставание от моих родителей и Марины...для их же спокойствия. Они тебя любят.

— Наши с ними чувства взаимны.

— Они меня осудят, будут на твоей стороне.

— А мы вроде с тобой не воюем, чтобы быть по разные стороны баррикад. Твои отношения с твоими родными — твои дела. Мои отношения с твоими родителями и сестрой — мои. И не надо теперь нас приплетать друг к другу, бывший муж. Разводимся, значит, разводимся со всеми вытекающими и составляющими. В конце концов мне надо где-то жить, где я в короткий срок сниму квартиру? — я говорила уверенно, что на секунду забылась о своих душевных терзаниях и сама почти поверила себе, что меня отпустило, но мне...почудилось, на сердце зияла огромная рана.

Я не могла больше видеть Лёню и вышла из кухни. По инерции достала из шкафа-купе чемодан и принялась складывать свои вещи. Я слабо представляла, как перееду. На автомате, как заведённая ходила по комнате, перебирая одежду и обувь, что пригодится в ближайшее время, не отдавая отчёта своим действиям. Смотрела на себя со стороны и отказывалась верить, что это...со мной, по-настоящему, не розыгрыш. Леонид робко заглянул в спальню, наблюдая за моими перемещениями, потоптался и вышел, когда у него зазвонил телефон. Я напрягла слух, догадавшись, кто ему позвонил...без стеснения в выходной день, когда он отдыхает с семьёй. Семьёй, от которой остались одни руины. И ради чего было жениться, венчаться? Никто мне тогда не ответил, не утешил, не подобрал правильные слова участия. К своим родителям вернуться я никак не могла, мама посчитала моё замужество — самой страшной ошибкой из всех, что я когда-либо допускала. Я у неё вечно делала всё не так и кругом была виновата. Я даже родилась не тогда и не от того мужчины, от кого хотела мама. А Лёня окончательно опустил меня в глазах матери. Мама возненавидела моего мужа с первой минуты их знакомства. «Вот никогда ты меня не слушаешь, Марта. Ходишь себе на уме. Горя ты с ним хлебнёшь, наплачешься. Но я назад не приму. Выбирай, или он, или я.», — с ненавистью процедила мать. И я выбрала...хлебнуть горя и наплакаться вдоволь. Нет, первые пару лет нашей с Лёней семейной жизни были благостными, конфетно-букетный период процветал, муж стремительно поднимался по карьерной лестнице, а я занималась домом и наслаждалась статусом жены, а по ночам мы любили друг друга, забывая обо всём на свете. А потом однажды Леонид пришёл домой не в духе, раскритиковал приготовленный ужин и отказался от близости со мной, небрежно, чуть не брезгливо меня оттолкнув. Я приняла это, проглотила, мудро поняв, что любимый муж устал, а тут я с пересоленными и сухими котлетами. Так постепенно муж и отдалился от меня. Я никогда не была особо верующей, не знала религиозных праздников, кроме Пасхи, и не следила за ними, бывало, ходила в церковь, ставила свечки о здоровье близких и за упокой души, отошедших в мир иной бабушек и дедушек, коих знала, но не более того. Нет, я верила, что есть что-то выше нас. Да и как по мне главное, чтобы вера была в сердце — вера в светлое и доброе. А вот Лёня был набожным до невозможного и на венчании настоял, доказывая мне, что только, связав наши узы перед алтарём, мы станем с ним истинными мужем и женой, будем благословлённые Богом. Я с ним спорить не стала, а как можно противиться добрым помыслам любимого тобой и...любящего тебя мужчины? И вот, спустя 15 лет, мой истинный муж заговорил о развенчании. Чего там развенчивать, если в сердце нет былой любви и веры. Наверное, Бог и не дал нам с Лёней детей, потому что где-то сверху видел, что мы перестали быть едиными небом.

— Нет, сегодня не получится, — говорил ответил Леонид своей благоверной, выслушал её и, извиняясь, продолжил, — потому что Марту надо куда-то поселить, я же не могу её выставить на улицу и тебя впустить. Сквозь стену я услышала какие-то крики, однако, и громкоголосая эта Элина. К счастью, я не слышала её недовольств. Голос же Лёни звучал всё более покорно, смиренно и безрадостно. — Элиночка, солнышко, тебе нельзя нервничать в твоём положении, подумай о нашем малыше. Хорошо, я что-нибудь придумаю.

Они закончили говорить, и, ожидаемо, бывший муж вернулся ко мне с натянутым выражением лица, будто он проглотил кислющий лимон. Я посмотрела на Леонида и увидела перед собой чужого человека, незнакомого мужчину, нет, не потому что он меня предал, просто передо мной стоял неуверенный, нерешительный и перебирающий в уме слова мужичок. А я была замужем, пусть и не всегда счастливо и безоблачно, за волевым, непоколебимым мужчиной с твёрдым характером, способным на поступки. Что же с ним сделала эта Элина? Или… Лёня выглядел эдаким крепким мужиком только в моих глазах, потому что считала его сильным мужчиной, а себя слабой женщиной и подчинялась ему, как мне казалось, по-женски благоразумно, мол, муж — голова, жена — шея. Что-то я упустила, в чём-то меня ослепила моя любовь к мужу, обелила его. Я бессознательно нацепила незримые доспехи верного рыцаря, ожидая его с горячим ужином и не менее горячей постелью в башне, пока он довольствовался другой, а, может, и другими.