КОРОЛЕВА НОЧИ

Глава 3

Небо было серым и таким тяжелым, что иногда казалось что оно вот-вот обрушится на нас. Тучи клубились большими стаями, гонимые сильным, холодным ветром. Так совсем и не скажешь, что в Нави все же наступает весна. Даже птицы, которые вновь возвращались в наши земли, чувствовали себя неуютно. Летали они низко, предсказывая скорую снежную бурю и недовольно перекрикивались, возмущаясь нашим присутвием в лесу Стриги.

Наш путь в Яви мы решили пройти через него, чтобы не наткнуться на одиноких мороков с чуди. Так было безопаснее, но судя по тому, как лес нас встречал, Стрига так не считала.

Эта старая ведьма очень не любила, когда в ее обители были столь нелюбимые гости, а войско Лыса были именно такими гостями.

После нескольких дней непрерывного пути, мы все же встали на продолжительный привал, разместившись на одной из опушек, где нас и настигла непогода.

Снегопад обрушился на нас с бешенной силой, заставляя в спешке укрывать лошадей и сооружать большие костры для обогрева, теснее располагать людей, чтобы они не замерзли ночью.

Непогода продолжалась несколько дней, принося с собой тихие роптания моих людей, которые и так были не слишком довольны нашим походом в Яви: им приходилось делить кров и пищу с теми, кого совсем недавно они держали в плену. Особенно жнецы срывались на девушек Ордена, которых пришлось взять с собой.

В лагере все сильнее чувствовалось напряжение, но Данияр старался все мелкие стычки свести на нет и вскоре открытые споры и ругань, сошли на тихие перешептывания.

— Все же, это была очень дурная идея, - пробормотал Павел, сильнее кутаясь в теплую шкуру медведя, сидя на таганке в моей палатке.

Всю дорогу сюда он старался не высказывать своего недовольства мне напрямую, старался не противоречить, но я видела, как сомнения его терзали изнутри. Хоть он и согласился со мной и помог уговорить Совет дать разрешение на союз с Яви, но он был растерян. Был ли он рассержен, что я отвергла его еще раз или же, он действительно беспокоился обо мне - я не знала. Для меня это уже не имело никакого значения.

Я оторвалась от бумаг, которые заваливали мой стол и бросила на него уставший взгляд.

— Не хочу это обсуждать.

— Боги недовольны, разве вы не видите? Все это дурные знаки.

— Не думала, что ты относишься к тем людям, которые верят в знаки и суеверия. Это всего лишь погода и Стрига, которая ворчит от нашего запаха.

— Все может быть, - неохотно согласился он, - Вы так и не хотите посвятить меня в ваши планы?

— Я сказала достаточно для того, чтобы в Нави оставался порядок. Уверена, что ты с этим справишься.

Павел нахмурился, но промолчал.

В палатке слышался только приятный хруст горящий сухих дров в жаровне, да скрип моего пера. Тишина успокаивала, и совсем скоро я почувствовала, как усталость накрывает меня своим уютным одеялом.

— Вы уже закончили?

В просвете палатки показалась светлая голова Юна, щедро усыпанная бело-синем цветом.

— Не впуская холод, - буркнул Павел.

Юн разворошил волосы, освобождаясь от снега и плотнее задернул пологи палатки, не позволяя кусачему морозу пробраться к нам.

От ветра, огонь задрожал, грозясь погаснуть, но вскоре вновь распалился.

— Да, думаю, что на сегодня будет достаточно.

Я собрала подписанные бумаги и передала их Павлу, который засобирался уходить в свою палатку.

На улице послышался басистый смех жнецов, которые сегодня оставались на дежурстве вечером.

— Тебе что-нибудь принести? - спросил Юн, провожая Павла взглядом и плюхаясь на его нагретое место, - Мы открыли отличную бочку медовухи и сварили похлебку.

Я улыбнулась. Живот скрутило от голода при мысли наваристой похлебки. Ела ли я сегодня или нет?

— Не откажусь.

Юн засиял и быстро вышел на улицу, доставать мне обещанные угощения. Смех усилился и вместе с ним пришел едва различимый разговор.

Встав из-за стола, я с любопытством немного откинула подол. Такого веселого вечера я давно не слышала.

Совсем недалеко от моей палатки, возле маленького костра сидели жнецы из моей личной охраны. Марк что-то помешивал в котелке, наверное ту самую похлебку. Миша разливал медовуху по глиняным чашкам и передавал по кругу. Яна, наклонившись ближе к костру рассказывала историю молодым рекрутам, которые только-только начали свое обучение в корпусе. А Данияр… мое сердце замерло.. Данияр улыбался, с удовольствием поддакивая словам Яны, приводя в восторг мальчишек.

Юн остановился возле Миши, обронив ему несколько слов. Тот кивнул и стал рыться в мешке, в поисках очередной чашки.

— Так вот, он не успел надеть своих штанов, когда я сносила ему голову.

И вновь заливистый смех разнесся по поляне.

— Никогда бы не подумал, что буду вот так сидеть и пить с вами! - восторженно сказал рекрут, поднимая свою чашку.

— Почему же? - удивилась Яна, - Мы люди простые. Кусаемся только, когда надо, ну или когда мужик хороший.

Парень зарделся от таких слов, вызвав еще больше смеха.

— Не обращай внимание. У нашего соколика еще не было хорошей женщины, - загоготал его сосед, дружески хлопая его по плечу, - хранит себя для своей любимой.

— Не храню, - буркнул рекрут. Его уши покраснели еще сильнее. Он сделал глубокий глоток медовухи и вытер рот тыльной стороной ладони, - Я скоро стану сыном Чернобога! А она - его невестой! Я не смею!

Юн покосился на Данияра, а тот вновь снисходительно улыбнулся.

— Ты не станешь ей мужем, - по-отечески сказал мой жнец, - Но наслаждаться жизнью обязан. Она для нас слишком коротка, чтобы соблюдать все правила, малой.

Я вновь улыбнулась, видя как воспрял духом рекрут.

Данияр был хорошим командиром. В этом я уже много раз убеждалась, видя с какой расчетливостью он отдавал приказы своим людям, всегда подмечая их состояние и навыки. Был отзывчив к их мнению и просьбам, и всегда все делил с ними - войну и мир. За это его уважали и любили.

Яна прыснула, толкая Данияра в плечо и подхватила его слова:

— Он пришел ко мне, когда ему было не больше, чем тебе. Глаза горят, в штанах тесно. Бобыль бобылем, - усмехнулась Яна, поглядывая Данияра. Тот улыбчиво кивнул, чтобы она продолжала, - Признаться хотел в чистой и непорочной.

— И что? - удивились молодые жнецы.

— Да ничего. Отшила она меня, чуть ли не метлой погнала, но я был слишком напорист.

— Да ты бегал за ней года два, - рассмеялся Юн, утягивая и всех остальных в раскатистый, басистый смех, - только представьте, наш грозный командир напился и с цветами поплелся к Яне.

— Да, да. Точно, -рассмеялась Яна, - Ночью прокрался в казарму, стянул портки и стоял так. Мол, не уйду, пока не ответишь.

Данияр растянулся в лукавой улыбке.

— Ну разомлела же от такого вида, - его глаза заблестели, а во мне проснулось сосущее чувство ревности. Я сильнее сжала подол палатки, навострив уши.

— Конечно, разомлела, - голос Яны изменился, - ты и тогда был достаточно горяч. В тот год он получил свой шрам, - она провела указательным пальцем по своему лицу, очерчивая белесую отметину Данияра: от лба, через бровь к уголку правого глаза, - положил тогда дюжину чуди.

— Это они вас так? - восхищенно спросил другой рекрут.

— Нет, - засмеялся Данияр, - чертовка полоснула меня за мою голую выходку.

И вновь смех.

Юн что-то тихо сказал Мише, забирая у него похлебку для меня. Тот улыбнулся, бросая взгляд на мою палатку. Я вздрогнула, встретившись с ним взглядом и глубже зашла в тень.

Миша кивнул и добавил еще порцию в мою тарелку.

Данияр это заметил и разом помрачнел.

Я отпрянула с колотящимся сердцем и рухнула на таганку.

« - Довольна рассказом, красавица?»

« - Проваливай в пекло!»

Его смех, прокатился по мне горячей дрожью. Сердце предательски сжалось, проклятое, и вновь заныло.

Я все еще чувствовала, как Данияр слегка шкребется на задворках моего сознания, но собралась и закрылась окончательно, хотя это проклятое сердце требовало, чтобы я открылась, вновь пустила его как себе в мысли.

В пекло все миры вместе взятые, если ты не можешь быть с тем, кто тебе дорог.

Сжав кулаки, я встала и прошла к своему столу, вновь прислушиваясь к разговорам на улице, сама не понимая, зачем это делаю. Ревность ведь вновь накроет меня с новой силой. Ревность и печаль, что вместе с ним сейчас не я, а Яна. Не обо мне он с улыбкой на лице рассказывает истории, не мне тепло откликается.

Боги. Помогите выдержать и дойти до самого конца.

— И вы до сих пор испытываете такие сильные чувства?

Затянулось недолгое молчание, и Данияр ответил:

— Сложный вопрос.

— Так, соколики. С вами очень хорошо, но нас ждет прекрасная ночь, - отозвалась Яна, - Ты со мной?

Сердце в очередной раз сделало переворот и рухнуло в пятки. Пальцы похолодели и на спине появилась испарина. Нет, нет, нет. Она же это не Данияру?

— Не налягайте на медовуху и ведите себя тише, - крикнул им в след Марк и рассмеялся.

— Не умничай. И держи нос по ветру. Ты сегодня с Мишей в дозоре.

Послышался хруст свежего снега, и в мою палатку вошел Юн, держа в руке тарелку дымящейся похлебки и чашку медовухи.

— Данияр ушел? - выдохнула я последние остатки воздуха из своих легких.

— Ага.

Этого не может быть. Он не мог так поступить.

— Все в порядке,Ава?

Дрожащими руками я взяла стакан и осушила его досуха, одним большим глотком. Медовуха приятно обожгла мое горло своей сладостью, но не принесла желаемого облегчения.

Я хотела сорваться с места, побежать следом, отнять его у Яны! Вновь прижаться к нему и молить о прощении за все, что я сделала, за все что сказала ему. Хотела признаться здесь и сейчас, что люблю. Хотела, чтобы он был только мой ни смотря не на что. Боги, как же я этого хотела.

— Яна ушла не одна?

— Нет. Да что случилось? - Юн встревоженно наблюдал за тем, как я нервно мерила шагами свою палатку, пытаясь успокоиться, - Ава, поговори со мной.

И я сорвалась. Схватив свой плащ, я кое-как натянула его на себя и выбежала из палатки, слыша в след испуганный отклик Юна.

Данияра действительно больше не было у костра, как и половины из шумной компании.

Все время спотыкаясь на свежем снеге, я кое-как добежала до палатки Данияра.

Сердце выпрыгивало, а грудь обжигал холодный воздух, но я уже не могла остановиться. Не сейчас.

Сделав несколько нерешительных шагов к подолу, я замерла.

Тихая возня и сдавленные стоны…

Я опоздала.

Опоздала.

Земля ушла из-под моих ног в одно мгновение. Горячая ревность, которая бушевала во мне, сменилась колючей обидой, а вслед за обидой пришло опустошение.

Он выбрал ее, не меня.

Закончить все вот так - оказалось самым болезненным. Пусть он лучше сказал мне, что ничего ко мне не испытывал. Пусть лучше оттолкнет и будет кричать обидные слова, как тогда в моих покоях. Все, что угодно, но не так.

Я сделала еще шаг и прикоснулась ладонью к подолу.

Они были там, в этом не было никаких сомнений. Я по прежнему слышала их, не в силах сдвинуться с места.

Проходящие жнецы с любопытством смотрели на меня, но мне было уже все равно.

Я хотела разреветься, выплеснуть эту бурю, что поглощала меня все больше и больше.

Что же я наделала.

— Аврора?

Стоум с любопытством наблюдал за мной, стоя на пороге свой платки. Он был одет совсем не по погоде: штаны, да выправленная белая рубаха, но при этом раскраснелся, словно недавно вышел из драки. Краем глаза, я заметила, как осторожно прислоняет свой меч к одной из перекладин. Значит, действительно тренировался, в такое позднее время? Солнце уже давно покинула небо, уступив свое место маленькому серебристому, серпу. Большинство солдат и жнецов отдыхают, но не Стоум и его личная стража.

Его взгляд стал еще более настойчив.

— Неужели, пришла поведать своего верного пса? - ехидно сказал он, прислушиваясь.

Я отпрянула от палатки, словно меня обжег неистовый огонь. Скрыв свое смущение, гордо вскинув подбородок и расправив плечи, я выдохнула. В Ордене учили, что если показывать свой страх хищнику, он обязательно тебя растерзает. Если опустить голову перед чуди, то он расценит это как твою слабость и обязательно убьет.

Стоум не должен был видеть, как всю меня разрывает изнутри, иначе…

— Следи за языком.

Царевич выпрямился и деловито сложил руки на груди, смотря на меня сверху вниз.

— А знаешь, мне начинает это нравится.

— Что именно?

— Раньше ты была такой хрупкой, милой, податливой, - он вскинул бровь, —Но сейчас, как маленькая лисица, которая норовит стащить курицу пожирнее.

— Надеешься стать этой курицей?

Его бархатистый тихий смех, заставил меня поежиться.

— Ну что ты. Я привык охотиться на рыжих воровок, - он хитро улыбнулся и откинул подол своей палатки, - Войдешь? Королеве не стоит в такое время ходить в одиночестве.

— Я могу за себя постоять.

Стоум хмыкнул, многозначительно посмотрев на палатку Данияра.

— Не сомневаюсь.

Его глаза на долю секунды полыхнули неистовым огнем, пронзительно изумрудным, как любимый цвет одежды, которые они так любили с братом. Прекрасное лицо исказилось, отражая десятки чувств одновременно, так и не позволяя понять мне, что он действительно чувствует.

Стоум всегда умел играть, как ему хотелось. Будь-то переговоры, с их изощренными хитросплетениями или же общение с людьми. Искал ли он свою выгоду все время, или только сейчас, видя меня потерянной, вновь решив повернуть все в свою сторону? Искренне злился за меня или же, ликовал?

Колебался он не долго.

Быстро взяв в себя в руки, он вновь стал сдержанным и смотрел на меня с вызовом, ожидая от меня следующего шага.

— У меня еще достаточно времени, чтобы легко говорить нет, - сухо сказала я. Склонив голову, я слегка присела, как делала раньше, служа в царском доме, - Хорошенько выспитесь, царевич. Завтра мы вновь отправимся в путь.