КОРОЛЕВА НОЧИ

4.4

Стоум нежно убрал мою косу за спину и стал расплетать спутанные пряди.

— Понес, — его жаркое дыхание обдало мою голую шею, — Но не бойся, Яр все еще жив и ты совсем скоро с ним встретишься. Но не надейся, вспомнить былое, Аврора. Предателей я не выношу так же сильно, как и лжецов.

Он резко схватил мои волосы и потянул вниз. Резкая боль обожгла мою голову и я невольно вскрикнула.

— Мне нужны сыновья, Аврора. Мои сыновья, а не щенки.

Стоум небрежно передергивает своим плечом и отпускает мои волосы, позволяя мне отдышаться.

Страх пробрался под мою кожу, леденя горячую кровь. Желчь подобралась к горлу, я с усилием сглотнула противный позыв и вздохнула полной грудью.

Стараясь не обращать внимание на царевича, я спустила свои штаны вместе с сапогами и вздернув упрямо подбородок, повернулась к нему.

Глаза Стоума горели холодным огнем, совсем не таким, какой дарил мне Данияр в минуты нашей близости. Его взгляд был колючим и мерзким. Таким, что по моей спине потекли холодные капли пота. Царевич внимательно осмотрел меня, задержавшись на руках, где белели старые шрамы его зверства и нахмурился, но не отступил.

— Я все поняла, царевич, — тихо сказала я, опуская ресницы, — Позволишь мне искупаться?

Он замешкался на несколько мгновений и шагнул в сторону, давая мне дорогу к умывальне.

*****

Когда я была маленькой, мы с Асей очень часто тайком уходили из крепости в лес. Особенно летом, в самый разгар сбора диких ягод.

Помню, как мы пропадали часами, ища в прохладной опушке кусты малины. И наедались до отвала сочными ягодами, которые в крепости были запрещены для всех, кроме Матушек. Они считали, что сдержанность в своих желаниях должна была быть во всем, даже в еде. И если кто-то из послушниц нарушал этот запрет, то незамедлительно получала соответствующее наказание.

Поэтому, каждый поход в лес, был для нас опасным приключением, которое доствляло на неимоверное удовольствие. Особенно Асе, которая очень любила нарушать запреты и мастерски увиливала от наказаний.

В один из таких походов, мы обнаружили в кустах мертвую птицу. Лежала она уже давно, и ее маленькое тельце облепили мошки и муравьи, которые вдоволь набивали свои брюшка. Зрелищ было противным и не менее увлекательным, потому что тогда мы впервые столкнулись со смертью. Заворожено наблюдая за тем, как мертвое тельце растаскивают насекомые, мы даже и не думали похоронить бедную пташку, наоборот, специально тыкали в нее палками, чтобы посмотреть что же будет дальше.

Так продолжалось несколько дней подряд. И в итоге, когда все внутренности птицы оказались снаружи, а от нее самой почти ничего не осталось, Ася разочарованно закидала ее листьями.

— Как все быстро случилось,— выдохнула она, надувая губы, — я думала, что будет интереснее.

Почему-то сейчас, сидя за праздничным столом, я вспомнила эти дни и почувствовала себя той самой, бедной птицей, которую нещадно растаскивали муравьи и черви, ожидая увидеть более интересное зрелище, чем то, что заложено самой природой.

Мирод смотрел на меня осторожно и выверял каждое свое слово, тревожно поглядывая на своих дочерей, которые сидели напротив меня, словно боялся, что я могу с ними что-то сделать. Стоум был наоборот очень расслаблен и чувствовал себя хозяином положения, изредко хищно поглядывая на меня. А я, от висящего в зале напряжения, даже не притронулась к богатым явствам, которые приготовили на ужин. Мирод даже в еде решил показать себя во всей красе, не поскупился на угощения, которые даже на моем столе в Нави редко появлялись: запеченный осетр, черная икра и перепелки в необычном, белом соусе.

— Вам не нравятся наши угощения? — язливо сказал Мирод, наблюдая за тем, как слуга подливал мне в кубок еще одну порцию крепленого вина, — Слишком простые для королевской особы?

Я пропустила его замечание мимо ушей и выдавила из себя приторно-сладкую улыбку.

— Ну что вы, в Нави нет таких угощений. Темные земли питаются исключительно свежей дичью, — я манерно сделала глоток вина, — с кровью.

За спиной послышался сдавленный смешок Марка, который заставил меня совсем слегка улыбнуться.

Мирод нервно заерзал на стуле, опуская взгляд в свою тарелку.

— Какие новости гуляют, Мирод? — перевел тему разговора Стоум, — Вы уже послали весть о нашем возвращении?

— Послал. Ваш батюшка ждет с нетерпением возвращения домой. Сразу после похорон Натальи и Ирины, вы сможете отправиться в путь.

Вино застряло у меня в горле, и я с трудом подавила приступ кашля, привлекая к себе всеобщее внимание. Этого не могло быть. В Яви никогда не хоронили пустые колоды, а у Ирины и Натальи колоды точно были пусты - по моему распоряжению их сожгли, а прах развеяли по ветру, чтобы их души никогда не могли успокоиться.

И что я слышу? Похороны? В Яви?

— Вино слишком крепкое, — прошептала я, приводя себя в порядок.

Мирод учтиво кивнул и продолжал:

— Благодарю, за то, что вы вернули в лоно родных земель прах Натальи, Аврора. Мы устроим ей должные проводы.

Мне показалось, что в тот момент я перестала дышать. Переведя удивленный взгляд на Стоума, я заметила ту же растерянность, которую он в тот же миг спрятал. Манерно отправив кусок мясо в рот, он как ни в чем ни бывало, улыбнулся Мироду.

— Служительницы сами вам передали ее останки?

— Именно так. Я был весьма удивлен, что вы были настолько скромны, что ни сделали это сами, — хохотнул Мирод, вытирая рот накрахмаленной салфеткой, — Но ваша скромность сути не меняет.

— Не меняет, — повторила я, — Если возможно, мне бы хотелось лично поблагодарить Служительниц, которые передали вам колоду.

Глаза Мирода подозрительно свернули, и на его лбу пролегла глубокая морщина.

— Боюсь, что это невозможно. В целях безопасности, вам нельзя покидать свои покои без должной надобности, а Служительницы, которые были так учтивы, ушли в расположение в другие крепости.

Вновь мило улыбнувшись, я опустила взгляд, больше не возвращаясь к этому разговору. Мирод не просто так сказал про похороны Натальи, он хотел, чтобы я знала и мучилась, в поисках предателя, которого конечно же найти не смогу. Осталось только понять, насколько сильно меня предали. Что именно знал Мирод? Какой приказ был отдан тому человеку, который умыкнул у меня из-под носа останки Натальи и только ли Натальи? И знал ли об этом Стоум?

Если на ответы на первые вопросы я все же могла найти, то на последний - нет. Царевич был слишком искусен в хитрости и дипломатии, чтобы упустить из вида мою осторожность и наблюдательность. Даже под пытками он не признает своего участия.

Оставив на потом все свои размышления, я стала прислушиваться к душевной беседе между царевичем и дочерьми Мирода, для себя подмечая интересные моменты. Одна из дочерей, чье имя я так и не смогла запомнить, была сосватана за заточного купца из Лыса, который с приездом Стоума должен был получить весьма удачное место при царском дворе. Прохвост Мирод и здесь успел найти для себя выгоду. Дочь была так очарована своим будущим мужем, который кстати, был на несколько десятков лет старше нее, что весь остаток вечера щебетала о его обходительности и щедрости, божилась в скором времени нарожать ему кучу детишек.

Приторность его рассказа напрочь отбил у меня есть, и я уже хотела уходить, как услышала то, что так жаждала знать.

— Так жаль вашего брата, — почти благоговейным шепотом пролепетала старшая дочь, совсем потеряв сдержанность в общении, — Он так и не смог в полной мере насладиться семейной жизнью и оставить наследников.

— Надеюсь, что его убийцы понесли самое жестокое наказание, — вторила ей другая сестра, искоса поглядывая на Мирода, который слегка кивнул, давая ей свое молчаливое согласие на продолжение разговора.

Стоум помрачнел, но не изменил своему расслабленному виду, словно разговоры о старшем брате совсем его не трогают.

— Но еще больше мне жаль его невесту. Бедная, бедная Ася, стала вдовой, — чуть ли не плача продолжала старшая дочь, — И так и не смогла должно оплакать его и отпустить. Папенька так старался…

— Ну полно тебе, — резко оборвал дочь Мирод, — не стоит обсуждать такие темы.

— О мертвых поговорим потом, — сухо ответил Стоум бросая на меня многозначительный взгляд полный обжигающего холода, — расскажите лучше, какая сейчас погода в Горюн граде? Хочу приехать к вам в гости.

И дочь, поникшая от замечания отца, вновь зажглась, с жаром начав рассказывать о красотах своего города.

Но мне уже было все равно.

Все мои мысли были обращены к Асе.

Она не вышла вновь замуж, и по правилам Ордена должна была вернуться в Крепость и стать Матушкой.

Моя потерянная подруга должна была вернуться.