"Папочка" моей подруги

Глава 1

Карина.

Я вытащила ключ из кармана джинсов и толкнула дверь плечом — как всегда, заедает. С порога в нос ударил кислый запах перегара, табака и чего-то ещё... возможно, вчерашней мивины.

Ступила в прихожую и сразу почувствовала — дом не скучал. Он разлагался.

Запах ещё хуже, спертый, въевшийся, тяжелый. Как будто здесь кто-то умирал. Или, скорее, пил, не просыхая, целую неделю.

Кеды соскочили с ног сами собой. Я поставила рюкзак у стены и затаила дыхание. Из кухни тянуло кислым вином и табаком. Было ощущение, будто на меня сейчас вылетит что-то липкое, злое и уставшее. Как облако старой, затхлой обиды, которое копилось годами.

— Мам? — окликнула я, хотя и не хотела, чтобы она отозвалась.

Тишина. Вернее, тишина из разряда "опасных". Я ещё не зашла, а уже знала — сейчас будет сцена.

Секунда, вторая.

— А, вернулась, королева. Смотри-ка, соизволила... — голос хриплый, с этой мерзкой пьяной тянучкой. — У бабки отдыхала, пока я тут голодала.

Я вошла в кухню и сразу пожалела об этом.

Мама сидела за столом, в мятом халате, с растрёпанными волосами, потекшей тушью и сигаретой, дотлевающей в пальцах.

На столе — три пустые бутылки, одна открытая, полстакана вина и недопитый рассол. Мивина, пустая банка шпрот и пепельница, которая давно просила "спаси меня". В холодильнике, уверена — как обычно, ничего.

— Ну, рассказывай. И как там твоя бабка? Не окочурилась ещё?

— Мам...

— Что — "мам"? Я, между прочим, тут одна, три дня! Жду, убраться некому. Есть нечего. А ты там коров доишь и меня игноришь. — Делает затяжку. — Я голодаю, Рина!

Начинается!

— Голодаешь? — переспрашиваю. — У тебя ж тут мивины штук десять валяется. И вина тоже.

— Не огрызайся, мелкая. Я, между прочим, мать! Пока ты там у коров сопли вытирала, я тут сама, одна... — она хлопнула по столу. — Ни заботы, ни поддержки. Дом — как свинарник. И вообще, могла бы пораньше приехать, а не прохлаждаться.

Я облокотилась о дверной косяк.

— Ты сама сказала, чтобы я ехала и дала тебе отдохнуть от себя. И бабушке плохо. У неё давление, ты ж знаешь. Я ей помогала.

— И что? Мне тут тоже хреново! Мигрень! Давление! Настроение! И вообще, я думала, ты приедешь раньше. Дом не убран, еда не приготовлена, мивину только жри, блин.

Я посмотрела на неё. Её глаза были мутными. Уставшими. Злыми. Но где-то в глубине — несчастными.

— Ты могла бы… не пить, например, — выдохнула я. — Это помогло бы.

Она сжала губы в тонкую линию.

— Вот так, да? Уже советы даёт. Восемнадцать лет и вся из себя взрослая. Мать учишь.

— Я тебя не учу. Я устала. Устала приезжать домой и видеть… вот это всё. Каждый раз одно и то же.

— А я устала, что ты вечно сбегаешь. То к бабке, то к этой своей...как её там? Маруське?

— Её зовут Маша.

— Да один фиг.

Я подхожу ближе убрать со стола.

— Мам, ты что в душе не была? Дня три подряд, судя по запаху!

Пауза. Она поднялась — шатко, но уверенно — и стала возле меня.

— Думаешь, я не знаю, что ты мной брезгуешь? Думаешь, раз умная стала, студентка, можешь рот на меня открывать? Я тебя растила одна! А твой папаша что? Вон, к своей молоденькой ушёл... а я тут! Одна!

Хлопает ладошкой по столу.

Сердце сжалось. Опять папа.

Он ушёл три года назад. И с тех пор она как будто не живёт, а киснет. Каждый день — жалость к себе, обвинения, бутылка, слёзы.

И я. Для битья.

Я сглотнула. Горло сжалось, как всегда. Эта пластинка играла часто. Каждый раз — с новой интонацией, но с тем же финалом.

— Он хотя бы звонит, — пробормотала я. — И деньгами помогает. А ты… ты только кричишь.

— Повтори, — рявкает.

Я смотрела ей в глаза. Не дрожала. Я научилась не дрожать.

— Я сказала, что он звонит. А ты просто всё время злишься. На всех. Постоянно.

Она резко замахнулась. Я не вздрогнула. Просто смотрела.

Рука повисла в воздухе.

— Проваливай в свою комнату, — прошептала она. — Или обратно к бабке. Я тебя не держу.

Я развернулась. Рюкзак подхватила по дороге на автомате. Хотела уже натянуть кеды и выйти, но прикусив губу поплелась к себе в комнату. От бабушки я не буду успевать вовремя доехать на учебу. Вариантов нету. Остаюсь.

Если я съеду по учебе и перестану получать степендию — придётся идти полы мыть. Или в лучшем случае в АТБ на кассу. Там и без образования наверное берут. Тогда конец учёбе. У меня нету денег платить.

В своей комнате я плюхнулась на кровать, свернулась в комок, прижав колени к груди. Горло сжалось, глаза щипало, но я не плакала. Я просто шепнула в подушку:

— Ну здравствуй, родное болото.

Слезами тут не поможешь. И наверное ничем не поможешь. Человек сам должен захотеть что-то изменить. А она не хочет. А я за три года борьбы с ней, устала пытаться помочь.

Услышав тишину вышла немного убрать квартиру. Но как оказалось мусорных пакетов нету. И вообще никаких пакетов нету.

Тяжело вздохнув, по открывав везде окна пошла назад в комнату. Это единственное место где чисто и не воняет. И можно спрятаться от реалии "жизни за дверьми".