С того разговора с мамой проходит две недели. Постепенно я взяла себя в руки за это время. Иногда мне бывает грустно, я чувствую на душе легкий холод и тяжесть, но игнорирую это. Отвлекаюсь рисованием, все больше прикипая к любимому делу. И даже рисую портреты на заказ, зарабатывая первые деньги благодаря тому, что мне действительно нравится делать. И это приятное чувство легкости и счастья затмевает мою грусть.
Ведь с мамой мы больше не разговариваем. И я не знаю, будем ли общаться еще когда–нибудь. Она не звонит мне, я тоже не звоню. Наверное, мы обе не готовы налаживать общение. Я все еще помню каждое ее слово… но изо всех сил пытаюсь забыть, чтобы нормально жить дальше.
– Кого я вижу, – хмыкает Берснев, шагнув в комнату, – мою прежнюю преподшу.
Обняв меня за талию, он оставляет теп
