Марион уже очень скоро поняла, что Курт позвонил ей лишь для того, чтобы несвязно повозмущаться на тему. В его путанных речах не звучало ни одного конструктивного зерна. Возникало такое чувство, словно это его самого, а не ее, выперли на вынужденный отпуск. На моменте, когда мужчина начал повторяться уже по второму кругу, вплетая в свои проклятия в сторону «зарвавшихся малолеток» неубедительные извинения и признания собственной вины, Марион спешно с ним попрощалась, оправдавшись тем, что ей нужно сменить компресс на ноге.
Почему-то от звонка Курта ей стало более неловко, чем от предыдущего разговора. Хотя, конечно, смысла в этом было мало. Он всего лишь выразил сочувствие, как друг, и возмущенно высказался по поводу и вправду не очень приятной ситуации. Ничего больше. Но дискомфортное
