Тени над Даирнасом

Ужин и поиски предателей

Ему принесли камзол и короткие штаны, поставили рядом с кроватью украшенные тяжелыми пряжками туфли. Себастьян, рядом с которым на кровать все это было положено, сумрачно окинул предлагаемый наряд взглядом и, тяжело вздохнув, покачал головой. И вот это вот он должен нацепить? Должен разыграть из себя средневекового дворянина, чтобы угодить королю и его воспитанникам, которые, кажется, загодя настроены против него? Черт возьми, голова идет кругом.

Он глубоко вздохнул и, пользуясь тем, что в покоях находится один, откинулся назад на мягкую кровать, закрывая глаза. Ему хотелось подумать, хотелось все осознать сполна.

Итак… что же все-таки случилось? Он ведь просто шел по улице, спокойно, никого не трогая, шел без особенной цели, просто гуляя, и вдруг…

Он немного приподнялся на локтях и, распахнув глаза, нахмурился. Почему это случилось? Что предшествовало тому, что он оказался здесь? Так, еще раз. Он шел по улице, прогулочным, неспешным шагом, смотрел по сторонам, любовался красотами природы… Себастьян опять зажмурился, стараясь максимально подробно воспроизвести в памяти тот момент. Так, он обратил внимание на недавно выкрашенный в другой цвет дом, улыбнулся проходящей мимо симпатичной девушке, поднял белое птичье перо… и оказался там, в этой ужасной пещере, где его едва не прикончили средневековые воины в доспехах. А дальше… Дальше все завертелось сплошной каруселью – король, единорог, путешествие верхом, тиграл, дракон, королевские воспитанники, неожиданные подозрения и этот Мервин! Может, это и в самом деле он во всем виноват?

Парень опять лег на кровать и, открыв глаза, принялся бездумно созерцать потолок. Нет, вряд ли этот человек со странным именем имел какое-то отношение к его появлению здесь. Он был удивлен не меньше прочих, он… С другой стороны, именно он требовал от короля у***ь неизвестного юношу, дабы избежать каких-то смутных неприятностей.

Нет, а вдруг все гораздо прозаичнее и во всем виновато чертово перо, которое он поднял? Он же и поднял-то его потому, что по приметам белые птичьи перья обладают магической силой, приносят своему обладателю счастье и удачу! Себастьян торопливо зашарил по своей одежде, пытаясь сообразить, куда же он сунул перо. Или оно выпало у него из руки, когда он вдруг очутился в пещере? Или он все-таки успел убрать его куда-нибудь и… Ощутив пальцами что-то мягкое и немного пушистое, юноша поспешно сел. Перо он успел убрать в нагрудный карман рубашки, где оно каким-то чудом сохранилось, и теперь вновь оказалось у него в руках. Он повертел его из стороны в сторону, внимательно изучая. Перо, как перо. Ничего необычного, несколько ворсинок сломаны, еще некоторые примяты. Таких перьев на улицах каждый день можно штук по сто найти. Вряд ли из-за него могло произойти то, что произошло…

Себастьян вздохнул и, сунув перо на место, с новой неприязнью воззрился на камзол. Итак, возвращаясь к напечатанному – ему нужно переодеться, чтобы не смущать взгляд короля и королевских воспитанников неподходящим костюмом. И, конечно, кроссовки придется заменить на туфли, но это же самоубийство! Нога и так болит, не взирая на тугую повязку, а тут еще и ходить предстоит в неудобной обуви…

И, кстати, еще нужно найти помещение, где будет подан ужин. И узнать, когда состоится это великое событие, коль скоро Мервин, обиженный его подозрениями, теперь явно вознамерился держаться подальше. Оставалось только надеяться, что обещание, данное лорду Кинелу он и в самом деле исполнит в точности, и не бросит спасителя Даирнаса совсем уж на произвол судьбы. Кажется, он говорил, что при случае можно обращаться к слугам?

Парень сжал губы, сдерживая небольшой приступ недовольства, почти негодования. К слугам! Которые не знают его, которых не знает он, которые будут глупо хлопать глазами, слушая его наивные вопросы! Которых будет безмерно изумлять, что он, спаситель Даирнаса, ничего не знает толком об этом королевстве, не жил здесь и путается в простых для их сознания понятиях! Наверное, им странно будет слышать и вопрос о том, во сколько состоится ужин. Или о том, как вообще узнать время в стенах дворца… Хотя со временем пока проблем не будет. Молодой человек чуть отодвинул рукав рубашки и с чувством неимоверного облегчения воззрился на опоясывающие его запястье часы – последний оплот цивилизации, рука помощи, протянутая из нормального мира.

Была половина шестого вечера. Во всяком случае, во времени суток Себастьян мог бы абсолютно уверен – из дома он вышел не слишком рано, а дня с тех пор, как оказался здесь, еще не миновало. Правда, на мучающие его вопросы это ответа не предоставляло – королевские привычки были неизвестны спасителю Даирнаса, и времени, в какое Его Величество изволит отужинать, он не знал.

В любом случае, переодеться, наверное, не помешало бы.

Взгляд вновь метнулся к камзолу, и Себастьян скривился. Ну… ладно. Не переодеться, но хотя бы одеться. Наверное, можно притвориться, что камзол – это что-то вроде пальто и натянуть его поверх рубашки и джинсов. Остается надеяться, что такой его вид не слишком уж шокирует всю королевскую свиту, да и самого монарха. А то они все нервные какие-то…

Камзол пришелся в пору. Себастьян, кое-как натянув его, осторожно шагнул вперед и, бросив взгляд в большое зеркало, расположенное в одном из углов комнаты, остался доволен своим отражением. Джинсы и кроссовки на удивление неплохо сочетались со старинным нарядом и, коль скоро желания натягивать короткие кюлоты и чулки, оказавшиеся лежащими на кровати под ними, молодой человек не испытывал ни малейшего, стали идеальным выходом из положения.

Вопрос с одеждой в той или иной степени оказался решен, и парень, оглядевшись, задумчиво закусил губу. Теперь следовало решить другую проблему – необходимо было найти для начала какого-нибудь слугу, чтобы узнать, где располагается обеденная зала и понять, каким образом можно добраться до нее, активно прихрамывая на одну ногу. Ах, угораздило же его упасть с единорога! И ведь говорил себе – держись крепче, глупец, держись, а то свалишься с этой махины и переломаешь ноги, так ведь нет, не послушался же! И как самого себя воспитать?

Себастьян махнул рукой и, решительный, как никогда, кое-как захромал к выходу из отведенных ему покоев, прикидывая, где бы раздобыть факел. Наверное, придется выкрасть из крепления на стене какого-нибудь коридора, там их, кажется, было предостаточно…

Ожидания его не обманули. По стенам коридоров, любого и каждого из тех, по каким можно было пройтись во дворце короля Даирнаса, действительно имелось достаточное количество факелов и можно было смело предполагать, что пропажа одного из них не вызовет ни у кого подозрений. Впрочем, теперь уже и мысль украсть факел казалась откровенно глупой – в конечном итоге, на кой черт ему дополнительный свет, коль скоро коридоры итак прекрасно освещены?

Себастьян недовольно переступил с ноги на ногу и, не обнаружив у дверей своих покоев ни единого, даже самого завалящего слуги или, на худой конец, стража, поморщился. Значит, вот как король ценит его! Даже о безопасности дорогого гостя позаботиться не пожелал… Хотя, быть может, это Мервин в отместку за подозрения убрал охрану? Что ж, тогда подозревал он его, вне всякого сомнения, не зря.

Он вздохнул и безнадежно огляделся. Нет, а почему ему, бедному страдальцу, упавшему с королевского единорога, не предоставили хоть какой-то завалящий костыль? Может, так идти было бы сподручнее… Черт, вот же невезуха – и опереться не на что, и даже не спросишь, в какой стороне обедает Его Величество.

Ладно, чего уж тянуть… Себастьян осторожно шагнул вперед, поморщился от тянущей боли в поврежденной лодыжке, и вполне уверенно захромал дальше. Конечно, бродить в одиночку по лабиринту дворцовых тоннелей – удовольствие немного ниже среднего, но, когда иного выхода нет, приходится смириться.

По счастью, плиты пола дворцовых коридоров оказались достаточно гладкими, что немного примирило недовольного путника с действительностью. Он шел, иногда вздыхая, озираясь по сторонам в поисках слуг или, на худой конец, стражи, в самом крайнем случае – обеденной залы, но встречал лишь безмолвные стены, украшенные гобеленами и оружием; доспехи, замершие вдоль них; роскошные окна, выводящие во двор величественного строения, да двери, замкнутые на прочные засовы.

Коридоры вились нескончаемым лабиринтом, все одинаковые и, одновременно, совсем непохожие друг на друга, богатые, изукрашенные, помимо оружия и гобеленов, портретами, видимо, прежних королей, вились, и не думали заканчиваться.

Шла пятнадцатая минута путешествия по запутанным коридорам прекрасного дворца – насчитать поворотов и изгибов за это время Себастьян успел штук двадцать, не меньше, - когда он почувствовал, что силы окончательно покидают его. Нога, возмущенная долгой ходьбой, ныла с каждым мигом все сильнее, усталость накатывала огромной волной, и двигаться дальше представлялось совершенно невозможным.

Парень привалился к первой попавшейся запертой двери, полагая, что она, во всяком случае, теплее каменной стены, и пригорюнился. Где же все слуги, где же люди в этом дворце? Или те доспехи, что иногда встречались вдоль стен, были и не доспехами вовсе, а воинами и следовало постучать их по шлему и осведомиться о пути? Да, как это ему это не пришло в голову сразу…

Молодой человек понуро вздохнул и, немного сползая вдоль дверной створки, дал себе слово, что как только капельку передохнет, обязательно отправится простукивать все доспехи. Вот так постучит по одному из шлемов и спросит…

Смутный шепот, донесшийся из-за двери, прервал его мысли. Себастьян насторожился и чувствуя, как у него открывается второе дыхание, прильнул к створке ухом.

- Его участь – спасать котят, но не людей… - кто-то тихо рассмеялся, - Ноэль глуп, он означил его спасителем… Но Даирнас не спасти, Даирнасу не нужно спасение!.. – на несколько мгновений повисла тишина, а затем тот же голос продолжил, еще тише, чем раньше, - Королевству нужна только справедливость… Спаситель во дворце. Глупый мальчишка, повредивший ногу при падении с единорога, малыш, на которого король возлагает слишком большие надежды! Скажи, скажи… - в шепоте появилось что-то шипящее, и Себастьян, чувствуя, как бешено колотится сердце, прижал руку к груди. Слушать больше не хотелось, да и смысла в этом не было – предположения о предателе в стенах дворца получили совершенно неопровержимое подтверждение. Но, что еще хуже, - предатель, судя по всему, относился с самой искренней неприязнью к нему самому, к спасителю Даирнаса, и чем это могло быть чревато, гадать пока не хотелось.

Он осторожно отстранился от двери и, искренне надеясь, что человек за ней не будет сейчас выходить и проверять, кто это подслушивает его сокровенные беседы неизвестно с кем, на цыпочках проследовал вперед по коридору.

Почему-то стало жутковато. Все эти игры, все эти сказки, как-то неожиданно вдруг начали обретать почти угрожающую форму, и Себастьяну, всегда жившему в мире с собой и с окружающими людьми, это совершенно не грело душу.

Он шел, мрачно прикидывая, что сделал бы с этим Вагрантом, благодаря которому оказался втянут во все это сумасшествие, размышлял, как бы ему выкрутиться таким образом, чтобы покинуть этот странный мир, это королевство с наименьшими для себя потерями и, абсолютно не представляя, как же это все-таки сделать, совсем не замечал дороги. Он шел уверенным шагом человека, многократно прогуливавшегося по этим коридорам и, каким-то краем сознания удивившись собственной целеустремленности, хладнокровно распахнул какую-то дверь, спокойно проходя в нее.

Все мысли из головы как-то сразу вымело. Помещение, где он очутился, отнюдь не казалось молодому человеку привычным, уверенность хозяина при виде его моментально улетучилась, и он снова ощутил себя маленьким, заблудившимся в недрах громадного дворца, Себастьяном, испытывая малодушное желание прижаться к первой попавшейся колонне, надеясь получить от нее помощь.

В принципе, такую реакцию трудно было бы назвать удивительной или незакономерной.

Место, где он довольно неожиданно для себя оказался, можно было смело характеризовать как величественное.

Он стоял на пороге распахнутой двери, не решаясь пройти дальше и прикрыть ее за собой, и расширившимися от изумления глазами созерцал обширное пространство, предстающее его взгляду. Это был огромный, невероятных размеров зал, глубокий, занимающий собою, должно быть, два, а то и три этажа, освещенный факелами и свисающей с потолка свечной люстрой, окруженный арочными проходами в стенах, и длинным парапетом на уровне второго этажа по всему периметру.

Сейчас Себастьян находился как раз на этом самом парапете и, совершенно остолбеневший, рассматривал предстающее его взору помещение. Его величина уже сама по себе заслуживала самого пристального внимания, сама по себе уже могла бы казаться изумительной, но все-таки самым главным здесь было другое.

По полу зала, прямо по его середине, окаймленная с двух сторон каменными берегами, неслась довольно бурная, прозрачная река. Она пересекала помещение, делила его надвое и, добравшись до самого конца, сама рассекалась на два потока о крепкий, торчащий из воды как зуб, камень. Волнорез этот находился на самом краю пропасти, вне всякого сомнения, довольно глубокой (Себастьян видел высоту скалы, когда они поднимались по ней), и река, пенясь и бурля, срывалась вниз грохочущим водопадом. Вокруг камня белесым туманом висела водяная пыль, свет факелов заставлял искриться разлетающиеся по сторонам брызги, и впечатление создавалось просто невероятное.

Молодой человек, потрясенный до глубины души и безмерно впечатленный этим зрелищем, сделал небольшой шажок вперед, подходя к краю парапета и заглядывая вниз. Ему хотелось узнать, где бурный поток берет начало.

Впрочем, рассмотреть это ему так и не удалось. Поглощенный своими наблюдениями, утопающий взглядом в прозрачных водах, почти парализованный неведомой ему доселе красотой, он как-то пропустил звук легких шагов, приблизившихся к нему и, услышав почти над ухом смутно знакомый мелодичный голос, вздрогнул, едва не сорвавшись в реку.

- Что вы здесь делаете?

Васанта, воспитанница короля, почти неслышно приблизившаяся к распахнутой двери, нахмурилась, с подозрением взирая на излишне любопытного гостя. Себастьян, рывком обернувшийся и поспешивший, прихрамывая, отойти от края, внезапно подумал, что его здесь, пожалуй, тоже подозревают в темных мыслях. Во всяком случае, взгляд девушки был очень красноречив.

- Я искал зал… тот, где обещали подать еду… ужин, - он быстро улыбнулся, мысленно ругая себя за отсутствие вельможных манер, - Случайно зашел сюда и… засмотрелся. Не думал, что через дворец может протекать река, что кому-то придет в голову вообще выстроить замок вокруг нее! – он снова покосился на реку, и восхищенно покачал головой.

Васанта заинтересованно склонила голову набок, подходя на шаг ближе к неожиданному гостю ее опекуна.

- Вам нравится это место, спаситель?

В голосе ее прозвучало что-то такое, что Себастьян невольно насторожился и, склоняя голову в знак согласия, бросил на девушку быстрый и очень острый взгляд исподлобья. Это был один из его излюбленных приемов – притворится, что прячешь глаза и быстро взглянуть на собеседника, в надежде поймать какое-то выражение на его лице, могущее совсем не соответствовать общему тону беседы. Как правило, надежды эти себя вполне оправдывали.

Но сейчас лицо Васанты осталось непроницаемым, разгадать по нему ее мысли казалось решительно невозможным, и парень, мысленно поморщившись, временно капитулировал. Приемная дочь Ноэля была, судя по всему, крепким орешком, и с наскока раскусить ее было непросто.

- Да, - тем не менее, не преминул ответить он, - Я не представлял, что такое возможно и, клянусь, еще никогда не видел подобной красоты!

Королевская воспитанница загадочно улыбнулась и, сделав еще пару шагов, вдруг оказалась совсем рядом с несколько опешившим юношей. Потянулась к нему, почти коснулась алыми пухлыми губками его щеки… и неожиданно очень ласково прошептала:

- Это место казни, место смерти, Себастьян.

Себастьян испытал мимолетное желание упасть с парапета. Васанта была очень близко, от нее пахло чем-то трудноопределимым, очень приятным, тонкие пряди волос, обрамляющие ее прелестное личико, трепетали от мягкого дыхания; вся она дышала нежностью, казалась хрупкой фарфоровой статуэткой, которую следует кутать в мягкое одеяло и бережно хранить от невзгод, и совершенно спокойно сообщала гостю дворца ужасную истину. Речи о смерти, о казни, судя по всему, нимало не тревожили это трепетное создание, и в устах ее звучали как-то по-особенному пугающе, так, что безумно хотелось шарахнуться назад, попятиться и, желая лишь быть подальше от пугающей чаровницы, благополучно упасть в реку. В конце концов, она же, видимо, для того и предназначена!

- Казни?.. – голос его сел, он растерянно переступил с ноги на ногу и попытался все-таки немного отстраниться от Васанты. В конце концов, кто знает, как отнесется Ноэль к тому, что спаситель Даирнаса флиртует с его воспитанницей!

Девушку же, между тем, ситуация, вне всякого сомнения, нимало не смущала.

- Именно так, - мягко улыбнулась она и, легко положив тонкие руки на плечи молодому человеку, заставила его повернуться лицом к величественному залу, сама легко прижимаясь к нему со спины. Руки ее теперь слегка обнимали плечи Себастьяна, и он, будучи здоровым взрослым парнем, испытал невольный трепет. Все-таки красивая женщина всегда способна сломить мужчину, покорить его и вскружить ему голову.

- Видите, вон там? – девушка вытянула одну руку и указала через плечо спасителя на волнорез, - Вода там ниспадает в бездонную пропасть, в ужасную бездну, и именно туда Вагрант сбрасывал неугодных ему людей. Они падали, падали долго, бесконечно, и когда долетали до середины скалы, неизвестно откуда вдруг появлялся дракон. Но они погибали не от его зубов, - Васанта мягко потянула Себастьяна за плечо, заставляя его вновь повернуться к себе и, подавшись вновь вперед, теперь уже к его губам, нежно прошептала, - Их сердца разрывались от страха.

Молодой человек сглотнул. Девушка, стоящая перед ним, рядом с ним, была, безусловно, привлекательна, однако, в его планы как-то совсем не входило крутить с ней роман. Сама же соблазнительница, судя по всему, была настроена довольно решительно, и как вести себя, парень не знал. Она тянулась к нему, она его обнимала, она желала его поцеловать, а он не мог позволить себе даже поднять руки, чтобы коснуться ее стана и либо привлечь к себе, либо напротив, оттолкнуть. Тем более, что он даже еще не решил, как поступить будет правильнее.

- Васанта!

Губы девушки уже почти коснулись губ спасителя Даирнаса, когда неожиданный и очень резкий окрик со стороны недавно покинутого им коридора наконец принес спасение, разбивая гибельное очарование. Королевская воспитанница без особой охоты отстранилась, выпуская совершенно деморализованного парня из объятий и, повернувшись к новому собеседнику, очаровательно улыбнулась, приветственно склоняя головку.

- Кинел, брат мой...

Лорд Кинел, бледный от гнева, очень решительный, стремительный и порывистый, приблизился к названной сестре и, грубовато схватив ее руку повыше локтя, чуть притянул к себе.

- Ваш отец ожидает вас на ужин, моя дорогая, - голос его поражал холодом, что Себастьяна с одной стороны изумило, а с другой – объяснило ему довольно многое. Судя по всему, племянник Ноэля сам имел виды на его воспитанницу, и ее заигрывания с внезапно заявившимся ко двору парнем вызывали в душе молодого лорда ревность.

Васанта ничего не ответила. Лишь натянула на личико выражение совершенно обворожительной вины и, быстро присев в книксене, как бы извиняясь, тихо ахнула, всем видом демонстрируя, как ей досадна собственная оплошность. А после, быстро стрельнув глазками в сторону Себастьяна, легко, как ящерка, вывернулась из руки Кинела и заспешила прочь по коридору.

- Вас, господин спаситель, - в голосе лорда зазвучали язвительные нотки, а во взгляде его появилось что-то змеиное, - Это касается в не меньшей степени. Его величество ожидает, что вы почтите своим присутствием нашу скромную трапезу, - последнее предложение у него получилось особенно ядовитым. «Господин спаситель» тихонько вздохнул и, не представляя, как реабилитироваться в глазах племянника Ноэля, стесненно улыбнулся, немного разводя руки в стороны.

- Я бы рад, господин лорд, но я не знаю дороги. А искать ее мне довольно трудно – спросить не у кого, и нога болит.

По лицу Кинела было видно, что от слов собеседника у него как-то разом заболели все зубы. Он выдавил из себя жалкое подобие улыбки и, вздернув подбородок, указал им в сторону коридора.

- Почту за честь проводить вас, - произнесено это было сквозь зубы, посему дальнейшие речи лорда уже не показались удивительными, - Но прежде хочу предупредить, господин спаситель, чтобы вы держались как можно дальше от Васанты. Пусть она и зовет меня братом, но волею моего венценосного дяди она означена мне в жены! – глаза его опасно сверкнули, и Себастьян нахмурился. Судя по всему, лорду Кинелу он был не менее несимпатичен, чем предателю, засевшему в стенах дворца, и это решительно не радовало. Да к тому же еще и наводило на определенные размышления…

- Я ничего не сделал, - негромко ответил он, сам приподнимая подбородок и выдерживая взгляд лорда с достоинством, - И, если уж вы так заботитесь о ее целомудрии, будьте добры в следующий раз водить ее за руку! – говоря начистоту, последнее выражение изначально он планировал более грубым, однако же, в последний миг вспомнил, что разговаривает все-таки с лордом и заставил себя сдержаться.

Кинел окатил его ледяным взором, но говорить ничего не стал, лишь резко разворачиваясь на пятках и нарочито чеканным шагом направляясь по коридору в сторону, очевидно, пресловутой залы, где должен был быть подан ужин. Себастьян, хромая, заспешил за ним, сверля сумрачным и подозрительным взглядом надменно выпрямленную спину лорда. Происходящее ему не нравилось, поощрять плохое отношение королевского племянника к себе не хотелось и он, помолчав несколько минут, все-таки решил предпринять попытку оправдаться.

- Знаете, Кинел… - негромко начал он, - У меня и в мыслях не было покушаться на вашу невесту. То, что она подошла ко мне…

- Я бы попросил вас, спаситель, более не распространяться на эту тему, - оборвал его лорд, не оборачиваясь, - Мне довольно того, что я видел.

Себастьян примолк, недовольно созерцая пол под своими ногами. На расположение лорда Кинела он, надо признать, почему-то рассчитывал больше, чем на дружбу Васанты, и искренне желал исправить то дурное впечатление, что могло сложиться у королевского племянника о нем.

- Вы любите ее?

Глупый вопрос. Зачем он его задал? Если бы Кинел ее не любил, вряд ли бы ревновал.

Лорд промолчал, тихо скрипнув зубами, и собеседник его вздохнул. О чем еще беседовать с гневливым воспитанником Ноэля, он не знал.

- А она вас? – продолжил он по прошествии нескольких секунд, - Послушайте, Кинел, я, честное слово, хорошо отношусь к вам, и просто хотел сказать, что Васанта сама… - закончить он не успел.

Лорд Кинел, рывком обернувшись, схватил его за грудки и с размаху впечатал спиной в стену, приближая свое лицо к лицу оппонента.

- Еще одно слово, спаситель… - тихо проговорил он, - И, клянусь честью Даирнаса, ты не доживешь до означенного тебе дня смерти!

Себастьян насторожился. Что-то было в поведении этого человека, в его словах, в его глазах, что-то такое, что вызывало неясные подозрения, навевало смутные сомнения, противостоять которым он не мог при всем своем желании. Он поднял руки, сжимая тонкие запястья лорда и, хмурясь, прищелкнул языком.

- Боюсь, король не слишком обрадуется, если узнает, что вы лишили Даирнас спасителя из глупой ревности.

- Спасителя! – Кинел тряхнул его, стискивая ткань камзола сильнее, - Тебе только спасать котят, мальчишка! Моему дяде свойственны ошибки, он человек! И ты – его главная ошибка, ему следовало у***ь тебя еще тогда, когда ты явился вместо чертова дамнета! – он еще раз тряхнул парня, сдвигая брови, - На что ты надеешься, мальчик? Занять место подле короля, жениться на его воспитаннице и жить припеваючи? Нет! Тебя отправят в бой, глупец, ты пойдешь в первых рядах биться с полчищем дамнетов, проклятых колдунов! Пожалуй… - он внезапно отпустил его ворот и, сделав шаг назад, скривился в непередаваемой гримасе, - Тебе действительно не дожить до дня своей смерти.

В последних словах его неожиданно прозвучали шипящие нотки, и молодой человек напрягся. Сами слова гневливого лорда уже не внушали ничего хорошего, вызывая массу опасений, но то, как они были сказаны, беспокоило еще больше. Ибо Кинел говорил не громко, он почти шептал, и шипящие нотки так и сквозили в его голосе, ибо Себастьян слишком хорошо помнил тот голос, что нашептывал из-за двери кому-то неизвестному информацию о его пребывании во дворце.

- Что ты думаешь о предателе в стенах дворца? – пользуясь тем, что собеседник в запале избегал уважительной формы обращения, парень предпочел тоже отказаться от нее. Лорд надменно приподнял подбородок.

- Во дворце нет предателей, - холодно отчеканил он, - Мервин сообщил мне о твоих беспочвенных подозрениях, о твоих мерзких обвинениях, мальчик, и я говорю тебе – забудь о них! Советник никогда не предаст короля, никто не предаст его, ибо все его любят. Тебе надлежит держать при себе свои глупые мысли и не тревожить ими моего дядю, твое дело – избавить королевство от дамнетов, с чем ты, конечно, не справишься, а не смущать покой Его Величества. Ты все понял?

- Даже больше, чем ты думаешь, - Себастьян кривовато ухмыльнулся, сам приподнимая подбородок и, сузив глаза, велел, - Веди меня в залу, где подают ужин, Кинел. Наш разговор вызвал у меня чувство голода.

Надменностью он в эти минуты ничуть не уступал своему собеседнику, и тот, осознав это, медленно потянул носом воздух, явственно силясь взять себя в руки. Парень же, мимолетно порадовавшись, что оружия его оппонент сейчас с собою не имеет, изо всех сил постарался принять на себя как можно более гордый и уверенный вид. В конце концов, лорд Кинел был всего лишь лордом, королевским племянником, которому надлежало, возможно, защищать своего дядю, а вот он, Себастьян, должен был спасти целое королевство. Поэтому уважения к себе требовать имел полное право.

У королевского же племянника, получившего столь неожиданный отпор, гонора после этого явственно поубавилось. Ощутимо злой, недовольный тем, как резко и смело повел себя с ним «мальчишка», которому его дядя означил спасти Даирнас, он рывком повернулся спиной к собеседнику и, чеканя шаг, не оглядываясь, зашагал по коридору вперед.

Себастьян, не в силах сдержать легкой улыбки, следовал за ним, отстраненно размышляя, прикидывая и сопоставляя. Шипящие нотки в голосе Кинела и в самом деле объяснили ему больше, чем он рассчитывал, и навели на еще большее количество сомнений и подозрений. Он почти не сомневался, что за дверью тогда, общаясь с неизвестным собеседником, находился именно племянник Ноэля, а значит, именно он и является предателем королевства. Однако же, прямых доказательств этого преступления у него не было, имелись лишь голые подозрения, и он не знал, стоит ли доносить их до сведения Его Величества. В конечном итоге, в чем-то Кинел был прав, советуя не смущать дух короля мятежными мыслями, и спаситель Даирнаса, в общем и целом, был готов последовать этому совету.

Он шел следом за негодующим, отчаянно пытающимся скрыть собственную ярость, лордом, шел, хромая и тихонько вздыхая порою от боли в вывихнутой ноге, и честно старался отвлечься от неприятных размышлений.

Впереди его ждал ужин и, надо признать, изрядно проголодавшийся парень очень рассчитывал на действительно королевский прием.

Разочарован он, заметим сразу, не остался.

Тонкий, будоражащий аппетит и невыносимо приятный аромат коснулся его обоняния еще на подходе к широкой, роскошной лестнице, расположенной прямо в конце того самого коридора, где, как он понял, находилась отведенная ему комната и до которой он попросту не дошел, свернув в поисках раньше. Сейчас же, сопровождаемый Кинелом, молодой человек более или менее уверенно хромал вперед и, оказавшись довольно неожиданно на первой ступени ведущей вниз конструкции – он не видел ее за спиной лорда, - едва не свалился, оступившись от неожиданности и, торопливо вцепившись в резные перила, почти повис на них.

Спутник, услышав позади шум, оглянулся и, окинув его презрительным взглядом через плечо, насмешливо приподнял бровь. Однако, говорить ничего не стал, вероятно, не желая затевать новую ссору в непосредственной близости от дяди, который уже восседал во главе огромного, длинного стола, находящегося внизу и прекрасно видел приключения своего гостя на вершине лестницы.

Себастьян, обретя более или менее устойчивое положение, окинул пространство внизу быстрым взглядом и, заметив пристально наблюдающего за ним короля, нервно дернул уголком губ, отчаянно пытаясь сделать вид, что держит все под контролем. Демонстрировать свою слабость монарху молодой человек не хотел.

Спуск по лестнице, начавшийся столь грандиозно, не оставил в его сознании никаких особых впечатлений. Себастьян шагал по пологим ступеням, легко переступая с одной на другую, почти не испытывая при этом дискомфорта и лишь сверлил жадным взглядом изысканные кушанья, покоящиеся на золотых тарелках, коими был заставлен стол. Названия этих кушаний он не знал, однако, запах от них исходил такой головокружительный, что у молодого человека просто текли слюнки. Голод, о котором он столь вызывающе сообщил лорду Кинелу, с каждым шагом все усиливался и, оказавшись возле стола, Себастьян испытал безумное желание сесть на первое же попавшееся место.

Не позволил сделать ему этого все тот же Кинел, едва ли не за шиворот схвативший непочтительного юношу и, скованно улыбнувшись монарху, прошептавший, почти прошипевший сквозь зубы:

- Поприветствуй короля, деревенщина!

Себастьян бросил на него быстрый, не слишком приязненный взгляд и, растянув губы в самой приятной улыбке, неловко склонился в сторону правителя Даирнаса.

- Добрый вечер… Ваше Величество, - называть его «королем Ноэлем» в присутствии племянника, воспитанницы, которая уже заняла место по правую руку от монарха, Мервина, восседавшего слева от него и прислуги, во множестве сновавшей по залу, казалось неловким.

- Присаживайся, друг мой, - король тонко улыбнулся и изящным жестом указал молодому человеку место через один стул от Васанты, - Надеюсь, лорд Кинел не откажется соседствовать с тобой.

Кинел метнул на дядю острый, как стрела, взгляд, перевел его на Себастьяна, очень явственно желая утопить последнего в первой попавшейся винной бочке и, скрипнув зубами, чеканным шагом проследовал к своему месту. Парень, хромая, последовал за ним.

- Смею верить, что трапеза удовлетворит твой аппетит, - продолжил Ноэль, дождавшись, когда вновь прибывшие рассядутся по своим местам, - А после мы побеседуем с тобой о делах государства, коих, увы, имеется в великом множестве.

Себастьян тихонько вздохнул и, вспомнив заверения лорда, что его бросят на амбразуру, мысленно поморщился, кивая. Спорить с королем при всех было тоже невежливо, тем более, что и желания такового у него не было – перед ним стояла тарелка с исходящим паром кушаньем, источавшим столь головокружительный аромат, что юноше хотелось наплевать на все и, совершенно по-свински чавкая, углубиться в пищу.

Кинел, пристально следящий за ним, заметив его намерение – Себастьян уже схватил золоченую вилку, - быстро дернул его за полу камзола и, дождавшись удивленного, вопросительного взгляда, прошипел:

- Сначала пробует король.

Молодой человек глубоко вздохнул и, сжав губы, с усилием отложил вилку, сцепляя руки в замок и немного выпрямляясь. Король, судя по всему, не был особенно голоден, ибо прежде, чем приступить к ужину, он предпочел уделить некоторое время тихой беседе со своим советником, к концу которой Себастьян готов был уже умереть от голода.

- Что за дурацкий обычай! – кроме лорда рядом никого не было, поэтому раздраженный шепот парня был обращен к нему, - Люди с голоду успеют умереть, пока он наговорится!

Кинел хмыкнул. Судя по всему, поведение спасителя неожиданно начало забавлять его.

- Традиция, - так же тихо ответил он, - Когда здесь происходят приемы, нередко можно слышать, как у гостей бурчит в животах… Внимание, он берет вилку. Если одобрит кушанье – можно будет есть.

Себастьян, весьма обрадованный и обнадеженный столь неожиданно изменившимся к нему отношением, немного выпрямился, пристально глядя на монарха. Тот, действительно взяв вилку, подцепил ею маленький кусочек мяса и, очень изысканным жестом отправив его в рот, внимательно прожевал, прислушиваясь к собственным ощущениям. Затем прикрыл глаза и, одобрительно улыбнувшись, кивнул.

- Приступим же к ужину, друзья мои, ибо кушанья стоят того, чтобы их отведать. Я искренне желаю вам приятной трапезы.

- Смотри, не ешь, как свинья, - тихо предупредил Кинел, заметив, что его сосед по столу вновь воодушевленно схватил вилку, - Вряд ли тебе свойственна изысканность, но, сделай одолжение, хотя бы притворись.

Себастьян недовольно насупился. Начавшие, было, устанавливаться если уж не дружеские, то и не совсем вражеские отношения со звоном разлетелись тысячей осколков и, казалось, попадали на золотые тарелки, обильно сдабривая собою кушанье. Когда он отправил в рот первый кусок, ему даже показалось, будто они хрустят на зубах.

Кушанья и в самом деле были восхитительными. Королевские повара расстарались на славу – мясо было мягким и ароматным, картофель был полит расплавленным маслом, овощи обильно сдобрены собственным соком, да и вообще все, чем был уставлен стол, сводило с ума и видом и запахом, вызывая желание испробовать каждое блюдо и, наевшись до отвала, с раздувшимся от обильной трапезы животом, завалиться спать.

Может быть, спаситель Даирнаса так бы и поступил – в атмосфере ужина, отделенный от Васанты королевским племянником, окруженный волшебными ароматами, он ощущал себя почти как дома и готов был полностью расслабиться, - если бы не Кинел. Лорд следил за каждым его движением, едва ли не считал каждый проглоченный кусок и каждый глоток приятно терпкого вина, и ежесекундно одергивал молодого человека, не позволяя ему переходить границы дозволенного. Может быть, впрочем, именно благодаря этому, поведение Себастьяна за ужином произвело на Ноэля чрезвычайно хорошее впечатление, что он не преминул отметить после.

Сам же юноша, опять же благодаря Кинелу, успел усвоить, что в Даирнасе существуют действительно странные традиции, которые, тем не менее, надлежит соблюдать в точности. Так, например, прежде, чем попробовать вино, следовало встать из-за стола и поклониться королю, а после поблагодарить его за щедрое угощение. Засим владыка отпивал глоток из своего кубка, одобрительно кивал и, подняв его в воздух, провозглашал, как он рад был угодить своим приемом. После этого прочие присутствующие тоже делали по глотку, кланялись еще раз, садились и ужин продолжался в более или менее обычном режиме.

Заканчивался он тогда, когда наедался король, поэтому, если количество пищи, необходимое для насыщения кому-то другому, превосходило то, в котором нуждался монарх, рекомендовалось есть быстрее. По окончании же трапезы предписывалось дождаться, покуда слуги уберут грязные тарелки, ибо, как объяснил Кинел, вставая из-за стола, гость мог случайно испачкаться, что считалось верхом неприличия.

Впрочем, последнее предписание Себастьяна даже порадовало – голодный, как волк, он, и в самом деле поглощая пищу с неимоверной скоростью, успел наесться до отвала, и сразу же вскочить из-за стола ему было слабо́.

Встать лорд позволил ему лишь когда все блюда и вся грязная посуда со стола были убраны, и сам Ноэль, тяжело поднявшись из своего кресла, провозгласил приглашение проследовать в чайную комнату.

У Себастьяна мысль о чаепитии после столь плотного ужина вызывала почти ужас, однако, отказ от королевского приглашения предусмотрен традициями и законами этого мира явно не был. Поэтому, выдавив из себя милую улыбку, он без особой охоты сам поднялся на ноги и, ежесекундно косясь на шагающего рядом Кинела, направился следом за королем.

На сей раз лорд не одергивал его, не давал никаких подсказок – он играл роль сопровождающего и не более того.

Себастьян, несколько раз глянувший на него и не получивший никаких упреков, немного прибавил шаг, надеясь догнать короля. С ним общаться молодому человеку, несмотря ни на что, было куда как приятнее, чем с его воспитанником.

- Спасибо за ужин, - негромко произнес он, поравнявшись с Ноэлем, - Было очень вкусно, правда.

- За это следует благодарить моих поваров, а не меня, друг мой, - монарх мягко улыбнулся в ответ и, быстро оглянувшись по сторонам, вполголоса прибавил, - К слову, беседовать с королем по пути в чайную комнату считается неприличным. Впрочем… - заметив, как сразу поскучнел его собеседник, король ободряюще хлопнул его по плечу, - Впрочем, тебе я могу это простить ввиду твоей неосведомленности.

Себастьян растянул губы в подобии благодарной улыбки и безрадостно кивнул. Обилие непонятных правил, постоянных ограничений и предписаний начинало ему надоедать, от них хотелось отвлечься, отказаться, хотелось вести себя как обычный человек в нормальной стране, а возможности таковой пока не предвиделось.

Он отстал на полшага, подозревая, что идти вровень с монархом тоже полагается не самым приличным, что ему, как человеку статуса более низкого надлежит вышагивать позади, и стал, не произнося более ни слова, мрачновато изучать венценосного властителя.

Ноэль, облаченный сейчас в дорогую, поистине царскую одежду, без доспехов и шлема, разительно отличался от себя самого, каким он предстал перед Себастьяном в их первую встречу.

У него были русые, несколько выгоревшие на солнце волосы, мягко обрамляющие приятное лицо с четкими чертами. Чело венчала корона – непременный атрибут власти всякого короля; широкие плечи были уверенно расправлены, и даже походка несколько изменилась – все-таки идти, волоча на себе тяжелые доспехи не так просто, как может показаться на первый взгляд. Таким властитель Даирнаса нравился Себастьяну значительно больше, хотя бы потому, что уже не казался грозно-отчужденным, а производил впечатление вполне дружеское. Не считая, разумеется, всех этих глупых ограничивающих правил.

Вообще, вид монарха внушал доверие. Он не таскал на плечах горностаевой мантии, не был сплошь увешан слитками золота и драгоценными камнями, - нет, его наряд, пусть и заметно богатый, выглядел, тем не менее, довольно простым. Главным его достоинством было, вероятно, удобство, поскольку камзол был сострочен из ткани куда как более мягкой, чем тот, что предлагался самому спасителю королевства; рубашка, очевидно, тоже отличалась уютностью, как, впрочем, и короткие штаны, чулки, и даже пресловутые туфли, так испугавшие Себастьяна. Монарх в этой обуви ощущал себя, вне всякого сомнения, очень комфортно, что сказывалось и на походке – со стороны можно было подумать, что Ноэль шествует в мягких тапочках.

Кроме того, Ноэль был высок; вне всякого сомнения, силен и широкоплеч. Даже со спины, как его рассматривал сейчас Себастьян, он выглядел самым настоящим, истым королем, и у молодого человека в голове мелькнула смутная мысль, что никакой Вагрант с ним бы точно не мог сравниться. Правда, Вагранта-то он не видел…

Миновали широко распахнутые двери, и зашли в чайную комнату. Приятный, теплый и терпкий аромат крепкого напитка мигом окутал вошедших, заставляя того из них, кому это было внове, даже немного прикрыть глаза, с наслаждением вдыхая витающий по комнате запах.

Привело это, правда, лишь к тому, что, увлекшись собственными ощущениями, парень, забывшись, немного запнулся за мягкий ковер, устилающий здесь пол и, охнув от боли, тихо чертыхнулся сквозь зубы.

Кинел позади мимолетно закрыл лицо рукой. Позволять себе такие выражения в присутствии короля было просто верхом неприличия, за такую вольность могли даже отказать от дворца, не допуская впоследствии грубияна в его стены. Себастьян, в очередной раз забывший о наставлениях лорда и его совете хотя бы притвориться воспитанным, совершил новую непростительную ошибку.

Впрочем, заметив, что дядя и это готов спустить своему протеже на тормозах, молодой человек негромко хмыкнул и, надменно приподняв подбородок, прошествовал мимо спасителя Даирнаса и замершего близ него монарха к одному из небольших столиков, изящно расположенных возле стен. В чайной комнате не было строгого распределения мест, люди садились, куда захочется, но, вместе с тем, каждый из завсегдатаев этого места уже давно облюбовал себе какой-нибудь конкретный столик, который не занимал никто другой.

Себастьян, растерянно оглянувшись, непонимающе нахмурился, переводя вопросительный взгляд на короля. Куда ему следует сейчас сесть, он не представлял и, говоря откровенно, ужасно боялся совершить еще какую-нибудь бестактную ошибку.

- Прошу тебя, друг мой, - Ноэль, заметив смятение спутника, мягко улыбнулся ему, - Не смущайся обилием столов, составь мне компанию, - он сделал изысканный приглашающий жест в сторону особо богато уставленного и украшенного столика, стоящего несколько в стороне от других. Юноша, глянув на него, отметил, что на столешнице и в самом деле, ожидая их, уже стоит две чайные пары, представляющие собою идеально тонкой работы блюдца, и столь же филигранно выполненные чашечки, исходящие паром. Помимо самого напитка на столе лежали разнообразные сладкие кушанья, угощения к чаю, при взгляде на которые парень чуть поморщился. Есть не хотелось категорически.

- Нам с тобой предстоит беседа, - король, видя, что его новоявленный друг не торопится занять свое место, легко подхватил его под руку, увлекая к столику, - И говорить нам придется о вещах, о каких не принято, да и попросту неприятно беседовать за чаем, но, увы… - он вздохнул и, пожав плечами, отпустил спутника, садясь на стул, - Ситуация обязывает меня нарушить даже этикет. Присаживайся.

Себастьян осторожно присел – на самый краешек стула, ежесекундно рискуя свалиться с него на пол, но не решаясь в присутствии монарха разваливаться со всеми удобствами. В конечном итоге, Кинел и так уже завоспитывал его дальше ехать некуда, не хватает еще слушать лишнюю лекцию о правилах поведения за чайным столом.

Обещаемая Ноэлем беседа не вызывала в душе юноши горячего энтузиазма, ввиду слов все того же противного лорда, утверждавшего, что планы короля на спасителя Даирнаса отнюдь не просты и вовсе даже не радужны. На собеседника своего парень смотрел напряженно и настороженно.

Ноэль медлил, сверля его задумчивым взглядом, словно решался на что-то. Чай тихо остывал на столе, прочие обитатели чайной комнаты мирно беседовали о чем-то, а король, пообещавший своему новому знакомому серьезный разговор, все никак не мог его начать.

Наконец, Себастьян не выдержал.

- Король Ноэль? – он быстро оглянулся по сторонам и, убедившись, что лорд Кинел находится достаточно далеко, чтобы вновь начать одергивать и воспитывать его, вопросительно приподнял брови, - Прошу прощения, вы же… хотели что-то сказать?

- Да, - монарх медленно склонил подбородок, - Да, друг мой, это действительно так. И хоть слова мои будут неуместны в этих стенах, и в этот час, они все же должны прозвучать. Ты помнишь, что говорил я тебе о дамнетах?

Парень неуверенно пожал плечами.

- Ну, злые колдуны, главный среди них Вагрант, но он сбежал… Я, честно говоря, тоже хотел узнать, чем они так опасны, если удрал их идейный вдохновитель.

- Увы! – Ноэль горестно вздохнул и, покачав головой, отхлебнул чаю из изящной чашечки, - Увы, мой друг, этим проклятым мерзавцам не нужен предводитель. Вагрант бежал, оставив им заветом продолжать его черное дело, а дело это, мой юный друг, ужасно… Как был он королем Даирнаса прежде, так вновь жаждет захватить трон, возглавить королевство и погубить его! Дамнеты, его верные псы, готовят для этого почву. Вагрант бежал, дабы вернуться победителем в завоеванный его прихвостнями мир, мы не можем допустить этого… Я уповаю на твою помощь, спаситель Даирнаса. Ты, только ты и никто иной, сможет повести вперед наши войска, дабы одолеть мерзких дамнетов!

- П-погодите-ка… - Себастьян, слушающий его королевское величество со все возрастающим изумлением, вытянул перед собой руку и отчаянно замотал головой, - Повести войска?.. Я??? Король Ноэль, я прошу прощения, но вы, видимо, меня с кем-то спутали – я не воин! Одно дело спасти котенка… другое – идти в первых рядах в бой против армии колдунов… Как их вообще можно победить, с их-то колдовством? Вагранту хватило сил даже поменяться со мной местами, думаете, я смогу противостоять таким сильным противникам?

- Друг мой, - Ноэль, чуть сдвинув брови, протянул руку вперед и мягко сжал плечо растерявшегося собеседника, - Не все дамнеты так сильны, как Вагрант. Не все они способны вершить такие страшные деяния… Ты должен повести вперед наше войско, ты должен воодушевить воинов, показать им, на что действительно способен спаситель Даирнаса! – заметив, что парень опять пытается возразить, король нахмурился сильнее, - Не время для пререканий, друг Себастьян. К нам идет война.