Спасти Сталина

Звонок

— Вот это да! Настоящий реликт! — сочувственно произнёс Пётр. — Кто же это тебя так и как тебя сюда занесло?

Тут за его спиной раздалось тяжёлое сопение. Это был Лёха. Хотя ещё и совсем молодой, но слишком полный для своих лет, поэтому с трудом взбирался на крутую гору мусора. За это время Пётр успел завернуть свою находку в носовой платок и положить себе в карман. Наконец напарник справился с препятствием. Тяжело отдуваясь Лёха раздражённо заворчал:

— Ну что ты тут всё вошкаешься! Сколько тебя ждать-то можно! Домой уже давно пора! Меня Танька убьёт, если не привезу ей сегодня денег на уже отложенный для неё купальник. Я на прошлые выходные с дуру её в Турцию пообещал свозить, если получу деньги разом за все три месяца. Так она от такого счастья как ошалелая по торговым точкам целый день носилась — наряды себе впрок приглядывала. Хочет на ихних пляжах лучшее всех быть! У меня ведь отпуск скоро, Петруха! Понимаешь? Отпуск! А ты в мусоре ковыряешься!

Лёха ещё некоторое время бурно выражал своё недовольство, пока наконец до него не дошло, — на что всё это время неотрывно смотрел его напарник. И тут он резко заткнулся. Вытаращив глаза напарник уставился на растерзанный труп. Некоторое время он пытался что-то сказать. Его рот беззвучно то открывался, то закрывался. Со стороны посмотреть — вылитая рыба в аквариуме.

— За что это его так? — наконец с трудом произнёс Лёха.

— А ты попробуй догадайся с трёх раз, — холодно произнёс Пётр.

— Ну… Тут…

Лёха замолк и беспомощно взмахнул рукой. Ещё немного постоял с кислым видом. Но тут резко прикрыл ладонями рот и неловко переваливаясь с боку на бок засеменил прочь. Его мутило. Отбежав в сторону он согнулся в три погибели и натужно заревел, подобно раненному слону. Когда ему полегчало и уже нечем было тошнить, Лёха разогнулся и с побелевшим то ли от страха, то ли от тошноты лицом настороженно посмотрел на напарника.

— И как ты только можешь так спокойно на этот ужас смотреть? — утирая лицо рукавом свитера, спросил он. — Ах да, ты же говорил, что на фронте свой ожог получил. Тогда тебе легче! Ты уже успел в своём спецназе на такой кошмар насмотреться.

У водилы снова наступил словесный понос. Это бывает, когда люди пытаются словами прикрыть свою растерянность или элементарную трусость. Пётр же о чём-то размышлял и лишь изредка на автомате кивал в ответ. Он снова присел над трупом и стал что-то внимательно рассматривать, время от времени оглядывая местность.

— Ты, эта… Когда налюбуешься на покойничка, приходи к машине. Я тебя лучше там ждать буду. Не для меня все эти смотрины изуродованных трупов!

Лёха не оглядываясь заковылял обратно к мусоровозу. Через некоторое время к нему в кабину ввалился и Пётр. Он взглянул на напарника и холодно произнёс:

— В милицию сообщить нужно!

— Н-е-е, Петруха, ты как хочешь, а я в такие дела встревать не собираюсь! Ты что, не знаешь нашего «барина»? Прознает, что мы про труп на его свалке ментам стуканули, — сами здесь же гнить будем. Мне ещё жить хочется! Я не у дел! Из-за какого-то безродного покойничка хочешь, чтобы наши с тобой косточки тут же припрятали, да так что и через сто лет никто не найдёт! Зуб даю, что так и будет! Накрылся теперь мой отпуск медным тазом! Легавые нас до смерти замордуют, а «барин» заживо сожрёт и не подавится! Я уже три года как в отпуске не был, Петруха! Пашу на того дядю прям как Папа Карло какой-то, а тут такое попадалово! Чёрт, чёрт, чёрт!

Лёха отвернулся и схватился за голову.

— Хорош истерить! Любой человек не безродный! У каждого есть или были мать и отец! Человек в любой ситуации должен по-людски относиться и к живым, и к мёртвым! Свои они или чужие — без разницы! — жёстко отрезал Пётр.

— Никому я, ничего не должен! Понимаешь? Никому! Я спокойной жизни хочу! В отпуск хочу, а не по ментовках шляться и показания давать! А вдруг нас и обвинят в убийстве?! Я не хочу, чтобы мои дети без отца росли! Поэтому ты как хошь, а я в эти игры не играю!

Водила зло сжал губы и нервно повернул ключ зажигания. Двигатель машины обиженно зарычал. Раздражённо схватившись за руль, уже хотел врубить первую, но тут Пётр неожиданно открыл дверь и спрыгнул на землю.

— Ты как хочешь, а я остаюсь здесь! Давай, езжай к своей Таньке! Любуйся на её купальник, если так трясёшься за шмотки и Турцию. Похоже, что это всё, что тебе нужно от жизни? Видно в тебе человек уже давно умер! Езжай к своей жене! Под её юбкой тебе будет спокойнее! — зло крикнул Пётр и резко захлопнул дверь машины.

— Слышь, братан, ну да не обижайся ты так! У меня же жена и дети малые. Тебе-то легче — у тебя же совсем никого нет! Поэтому голова ни за кого не болит!

Пётр ничего не ответил. Отвернулся и пошёл к трупу, над которым вновь кружила стая ворон. Он вспомнил, как после очередной командировки на Ближний Восток вернулся к себе домой раненый и с ожогом почти на всё лицо. Долго лечился, а когда после госпиталя вернулся к своим, то застал на месте скромной деревенской дачи лишь одно пепелище. Соседи рассказали ему, что пожар в его доме случился поздно ночью. Никто ничего не видел и не слышал. Поэтому и свидетелей так и не нашлось. Но что-то подсказывало Петру, что пожар в его доме и смерть жены случились неспроста.

Незадолго до происшествия их деревню навещали «купцы». Крепкие такие мужики, на крутых иномарках. Они помахали перед носом у деревенских жителей договором купли-продажи их земли. На всех бумагах красовалась подпись губернатора области. Стали ребятки уговаривать народ, что, если те добровольно, за небольшую компенсацию не уедут, то тогда вообще останутся и без денег, и без жилища. Старики поохали-поохали, да испугались на зиму остаться вовсе без крыши над головой. Оттого согласились уехать. Тем более, что крепкие парнишки им сильно доходчиво объясняли новый расклад. В случае согласия их обещали перевезти поближе к городу, где есть и магазин, и поликлиника. А, если будут ерепениться, то по судам затаскают и вообще без крыши над головой останутся. Старики скрепя сердце согласились на переезд. Жалко было бросать свои дома, но и плюсы от переселения поближе к городу всё же были. В их заброшенной деревне жить без врачей и магазина для стариков не так и просто. Лучше уж переселиться в общий барак, но поближе к городу. Пусть и огородов, да живности не будет, но зато ежели что, то скорая к ним уж точно доберётся. Ведь с наступлением распутицы до их деревеньки и на лошади не так и просто было добраться. Да и деньги опять же обещали за оставленные дома. Пусть и совсем малые, но хоть какие-то к скудной пенсии. А так за их старые развалины вообще никто ничего не даст. На том старики и порешили. Со слезами на глазах, но съехали с родных мест поближе к городу.

Из молодых людей в деревне остались только Пётр с женой, да их малолетняя дочка. Они оказались самыми настырными и никак не соглашались уезжать. Ещё пару раз к ним приезжали ребятишки и «по-доброму» настаивали на отъезде. Даже обещали небольшую компенсацию за причинённые неудобства. Но как тут бросать дачу, если Пётр с женой его только что купили. Даже новоселье ещё не успели отметить. Места благодатные, а летом настоящая сказка. Широкие луга, вековой лес, небольшая живописная речушка. Деревенька махонькая, но уютная — на полтора десятка человек. Дочурке Петра здесь очень нравилось. Она целыми днями бегала по необъятным лугам, которые начинались сразу за околицей деревни. Плела венки из васильков и ромашек, распевала песни. Не мог Пётр вот так просто взять и обидеть дочку, лишить её летнего праздника.

В тот год у Петра первый раз за долгие годы получилось побыть вместе с семьёй весь июнь. Обычно из-за частых, длительных командировок за рубеж он не заметил, как подросла его дочь. Теперь он навёрстывал упущенное и наслаждался каждой минутой своего отпуска. Жена, чтобы дать как следует отдохнуть мужу и чтобы он побольше проводил время с дочерью, взяла на себя всю работу по дому. Даже поездки в город за продуктами. Заодно она набирала продукты на всю небольшую деревню. Старикам не в силу было ездить в город за хлебом, а частник, который до этого привозил в деревню товары первой необходимости, объявил что для одного десятка стариков ему не выгодно катать по бездорожью и гробить за зря машину.

Неожиданно Петра вновь отправили в зарубежную командировку, а когда он вернулся, то его дома уже не было. Все постройки вместе с огородами успели снести до его приезда. За неделю бульдозер сравнял всё с землей. Оказалось, что на месте красивой деревни здесь будет огромная, мусорная свалка. Новым хозяином этих угодий неожиданно стал Вениамин Карлович. Работники его за глаза называли «барин». А для Петра он был просто Венька. Его бывший сосед по лестничной клетке в питерском доме и компаньон по детским играм. У деда Петра в том доме была двухкомнатная квартира. Сам дед, по возвращению с фронта, по призыву партии ушёл на другой фронт. Фронт борьбы с бандитизмом, который тогда цвёл пышным цветом в послевоенном Ленинграде. Было приказано в кратчайшие сроки навести в городе порядок и дед, в меру своего умения и знаний, наводил его. Времена изменились. Хозяевами жизни стали те, за которыми охотился дед Петра, а у Веньки за городом появился большой дом. Настоящая неприступная крепость. С охраной, камерами видеонаблюдения и дюжиной натасканных бойцовских собак. Сам Пётр ещё совсем недавно жил в бывшей квартире деда вместе с женой и дочкой. Теперь он остался один.

Все мысли в голове Петра промелькнули буквально в одно мгновение.  Тут он вспомнил про Лёху и обернулся. Тот всё ещё сидел в кабине машины с открытой дверью и неотрывно глядел на него. Похоже чего-то ждал. Может всё-таки совесть у человека проснулась и ему было неловко на ночь глядя бросать на мусорной свалке своего напарника? Пётр сделал шаг и остановился.

— Ты, это… Точно остаёшься? – растерянно крикнул Лёха.

— Да, остаюсь! Позвоню в милицию и буду ждать! — хмуро ответил Пётр. — Негоже человеку на мусорной свалке валяться. Похоронить его надо по-человечески!

— Так тебя же потом затаскают легавые по допросам! Еще у******о на тебя повесят! С них станется! Им же план раскрываемости выполнять нужно! А если менты тебя не закроют, то «барин» точно по головке не погладит.

— Бог не выдаст — свинья не съест! — безразлично пожал плечами Пётр. — Ты ведь подтвердишь в милиции, как всё было на самом деле? А «барину» я потом сам всё объясню!

Пётр пытливо посмотрел на Лёху, но тот отвёл взгляд в сторону и сделал вид, что что-то уронил на пол кабины. Напарник наклонился и стал с громким сопением копошиться у себя под ногами. Он потихоньку матерился и не знал, как выкрутиться из щекотливой ситуации. Наконец он принял решение. Сплюнул на землю и зло произнёс:

— Ну, как знаешь! Хочешь, — страдай за своё правое дело, если ты у нас такой честный и принципиальный, а я поехал!

Лёха громко хлопнул дверью. Через тёмное стекло ещё раз коротко взглянул на напарника. Резко взревел двигатель и машина покатила прочь со свалки, разбрызгивая по сторонам грязную жижу луж на раздолбанной в хлам дороге.

Пётр вспомнил следователя в местном отделении милиции, который вёл дело о пожаре в его доме. На все задаваемые ему вопросы, тот только посмеивался и приговаривал: «Меньше пить надо, люмпен! Тогда и дома у вас по ночам гореть не будут!». А жена у Петра в рот алкоголя никогда не брала. Она была из тех редких людей, которым вообще нельзя пить. У неё не было гена, который в организме отвечал за переработку спирта. Но следователь этому доводу не внимал. Он лишь ехидно улыбался и твердил, что у него есть свидетельские показания: в день пожара женщина была сильно пьяна и именно она является виновницей пожара.

Жену Петра успели захоронить ещё до его приезда, а тело дочери так и не нашли. В повторной экспертизе было отказано. Следователь объяснив отказ тем, что все необходимые следственные действия уже были произведены в достаточном объёме и больше ничего существенного, что может кардинально повлиять на материалы следствия, найти не удастся. Да и это и не требуется. Доказательная база уже была вполне предостаточная. На вопрос Петра о местонахождении дочери в милиции лишь разводили руками и намекали на то, что мать-алкоголичка вполне могла продать свою малолетнюю дочь, чтобы получить деньги на выпивку. Петру так и хотелось разнести в щепки весь участок милиции, а эту самодовольную рожу следователя как следует подрихтовать. Но хорошенько подумав, решил самостоятельно выяснить все обстоятельства дела. Главное, что он уже знал, — это то, что его бывший сосед имел непосредственный интерес к земле, на которой располагался дом Петра. Остаётся собрать доказательства, чтобы вывести Веньку на чистую воду. Мусорщик планировал пробраться поближе к нему, став его личным охранником. Но вначале ему нужно было убедиться, что тот не узнает своего бывшего соседа по подъезду. А теперь найденный труп чекиста спутал все карты. «Может так оно и к лучшему. Подвернулся случай побыстрее разобраться с Венькой. Он обязательно должен будет меня вызвать к себе, а там будем действовать по обстоятельствам!», — размышлял Пётр.

Подняв голову, он посмотрел на тёмное небо. На нём была хорошо видна Венера. Жена часто называла её звездой, а когда он объяснял, что это всего лишь планета, то она заливисто смеялась и спрашивала: «Скажи, а я на Венеру похожа?».  Воспоминания… Пётр тяжело вздохнул, вытащил из кармана комбинезона сотовый и набрал номер из прошлой жизни.

— Привет! — тихо произнёс он в трубку. — На известной тебе мусорной свалке я нашел груз двести. При нём была одна вещица, которая тебя может весьма заинтересовать. Возможно, что и сам груз имеет какое-то отношение к нашей конторе. Сейчас я сообщу в милицию о своей находке, а ты со своими людьми можешь выдвигаться. Было бы неплохо, если бы ты подъехал одновременно со следаками.

Получив утвердительный ответ, Пётр быстро попрощался с собеседником. Взял другой сотовый и набрал номер милиции. Теперь он говорил совершенно другим голосом, в развязанной манере.

– Алло, милиция! Я тут чувака бездыханного нашёл! Чё мне с ним теперь делать? Тута оставить или вы сами сюды подъедите на него глянуть?

– Где-где нашёл? На свалке! Да мертвее уже не бывает!

– Чё я тут делаю? Мусорщик я! Вот и ошиваюсь тута!

– Да не от красивой жизни я здеся, а вкалываю я тута! Причём конкретно! Прям как бобик с утра до ночи!

– Как у вас народа нет? Чо, только завтра приедете?

– Да не бомжара он! Мужик в дорогом прикиде и с пулей в башке!

– Чё, я дурак совсем, штоли? Продырявленный лоб не отличу от целого?

– Лады, буду ждать!