I need help

7 глава

 Красные глаза Кима были широко распахнуты, он напряжённо комкал в кулачке край пледа. Омега внимательно вслушивался в слова ведущей, и его бросало в дрожь от кричащей в заголовке главной новости страны.

 «Главный серийный убийца вернулся с новой жертвой»

 Желудок сжался спазмами, глаза заслезились. Тэхён дрожащими руками выключил телевизор и, вернув пульт обратно на тумбочку, взял телефон в руку. На главной странице было много уведомлений, но он их проигнорил и сразу отправил запрос «Последнее у******о Потрошителя в…», после открыл первую попавшуюся статью.

 «Сегодня в районе Кванакку был обнаружен труп молодой омеги, предположительно двадцати лет, личность не удалось установить. Труп нашли в главном парке около пруда в мусорном баке. Власти подтвердили, что омега стал очередной жертвой Потрошителя. Следствие установило, что «почерк» идентичен со способом совершения убийства монстра, орудующего последние годы на территории столицы.

 Правоохранительные органы настоятельно просят всех омег, проживающих в данном районе, обратиться в ближайший полицейский участок, чтобы получить полноценную инструкцию по…»

 — Кхм… — омега вздрогнул от испуга, и из его уст вырвался истеричный вскрик, телефон выпал из онемевших руки и, медленно скользя по гладкой поверхности покрывала, звонко приземлился на пол, этим повторно испугав Кима.

 — Боже, как ты напугал меня… — сипло произнёс Тэ, смотря на остановившегося альфу с поднятыми кистями в мирном жесте. Встретив внимательно изучающий взгляд Чона, поспешил отвернуться. Но тот уже успел всё увидеть и заметить, из-за этого поспешил к омеге. Чон подобрал телефон, вручил его хозяину и сел на краю постели. Тэ старательно избегал зрительного контакта. Но Гу - Ук мягко, неприлично нежно взял за подбородок и повернул голову к себе. Взгляд Чона был мутным, не приводящим ни к чему хорошему, заставляющий дрожать от безысходности.

 — Чёрт, — прошипел Гу - Ук, смотря на безобразно опухшее лицо с увеличенным количеством ссадин за прошедшую ночь, с огромным кровоподтёком под левым глазом и полностью красными глазами из-за лопнувших капилляров. — Я хочу поменять госпиталь, посоветовался со специалистами, и все они предложили частную клинику в…

 — Клиника или же врачи, всё это никак не влияет на суть дела, — заговорил омега, потом освободился от хватки и снова отвернулся в сторону. Не хотелось выглядеть так ничтожно и уродливо рядом с ним. Будь его воля, Тэ не позволил бы лицезреть паре его в таком виде. — Никто не может остановить это. Ни ты, ни я, не говоря уже о посторонних, — потом он сильнее укутался в плед и лёг спиной к Чону. — От посильного наказания нет пользы, человек не сможет получить урок без страдания, боли и мук совести. Оно еще не настолько умно, — на грани слышимости изрёк он, но был уверен, каждое слово будет услышано альфой.

 С каждым днём на теле омеги неповреждённых участков становилось всё меньше, впрочем, как и нервных клеток Чона. Альфа подёргивал всех наиболее известных докторов в данной области, но ответ каждого не слишком отличался от слов омеги. Никто не был в состоянии остановить это. У всех руки были связаны, ни одному не было посильно спасти омегу от цепких лап смерти.

 Если врачи, пожав плечи, ничего не предпринимали, то альфа весь извёлся. Потому что он не мог опустить руки, перестать бороться, оттого рыпался, дёргался, всеми путями пытался выбраться из ситуации, в которой они с парой оказались по его собственной вине.

 Но все попытки не приводили ни к какому результату, действительно, они были бессильны перед решением судьбы. Оставалось стать опорой для Кима и, стиснув зубы, ждать.

 А омега, словно поняв и уже приняв свою погибель, не жаловался на боль, старательно скрывал её, угрюмо в молчании, в одиночестве рядом с альфой переживал все муки, которых он не был достоин.

 От этой безвозмездной жертвенности младшего Чону было мерзко от самого себя.

                                                                    * * *

 С приходом апреля, когда альфа начал в отчаянии с ужасной силой задыхаться, всему пришёл неожиданный конец. Настолько неожиданный, сумбурный конец, что поначалу Гу - Ук не верил и постоянно искал подвоха. За считанные дни синяки на теле омеги сошли, отёки исчезли, кожа частично вернула былой вид, хромата, беспокоившая последние недели, стала менее заметной и не причиняющей дискомфорт. Врачи успокоились, Чон впервые за предыдущий месяц смог выдохнуть полной грудью, Тэ снова начал улыбаться, не видя в своём отражении безобразие.

 В самый разгар цветения вишни Тэхёна выписали.

 Омега дотошно аккуратно складывал свои вещи и клал в рюкзак, одновременно разговаривая по телефону с матерью. Он с красными от стыда щеками рассказывал ей, как сильно ему нравится Сеул, хотя кроме универа и Намсана нигде не побывал, говорил, насколько хорош университет, но умолчал о вынужденной госпитализации. Сказал, что часто путается в большом мегаполисе и не реже попадает в неприятности. Жизнь омеги кишила такими мелкими неприятными инцидентами, и если сейчас он начал бы говорить о нереально веселой жизни без изъяна, мама бы что-то да заподозрила. Лишний раз подстраховать себя не помешало.

 — Тэхён, нам надо поговорить, — раздался голос альфы за спиной, который вошёл в палату, как только Ким попрощался с матерью. Омега сглотнул, сильнее сжал футболку, которую он складывал.

 — Давай, — сказал Тэ, не оборачиваясь, отчаянно пытаясь изобразить занятность. Омега зверски не хотел говорить со старшим на серьёзные темы и не дай Бог начать выяснять отношения. Но уверенный тон Чона непоколебимо приводил к этому. Тэ был уверен, сегодня они разбегутся, как в море корабли. Несмотря на своё предложение об удалении связи, Ким сам не хотел остаться без пары. Отчаянно не хотел.

 — Я хочу быть честным перед тобой, так как от вранья нет пользы, тебе всё станет известно в ближайшем будущем. — стальными нотками в голосе начал Чон. Ему даже было в угоду то, что Ким стоял спиной. Наверно, говорить такое в лицо было бы в разы сложнее. — Тебе уже известно, что я не Божий дар для… всех, кто меня окружает. Несмотря на это, не хочу терять тебя, но удержать тебя против воли тоже не решение. Вообще-то, не по мне выпрашивать что-то, но данная ситуация не оставляет другого выбора, — альфа неловко потёр шею, на миг замолчав. — Так, я предлагаю какое-то время понаблюдать, обдумать и решить, стоит это того или нет. Не стану обещать заново переродиться ангелом без грехов, в целом, слова о несущем не моё, но если ты позволишь, я постараюсь, — чувство неуверенности впервые поразило Чона. Он в жизни так сильно не унижался, никогда таким мерзким способом, давя на жалость, не выпрашивал ничего. Гордость даёт трещину, руки мельком подрагивали, челюсть была сжата, мышцы были напряжены, словно парень останавливал порывы забить на всё и уйти. Он упорно произносил низкие, окутывающие с головой в грязь слова, хотя желание откусить себе язык не покидало мысли.

 — Сколько времени у меня? — Тэхён теперь даже не пытался казаться занятым, замер, словно статуя, лишь руки дрожали заметно.

 — Сколько потребуется, — старший молча и нестерпимо долго смотрел на в напряжении замершего омегу и сквозь зубы добавил. — Ты в этом не ограничен, только не избегай меня и не прогоняй, когда появлюсь рядом.

 Тэ опустил голову, взглянул на руки сквозь отросшую чёлку и, смотря на посиневшие ногти, сдержанно ответил:

 — Я согласен.

                                                                                    * * *

Кожаные ремешки, прикрепленные к ручке хирургического стула, стеснили узкие запястья, стягивая коже в складочки в некоторых местах. Хо Сок смиренно смотрел, как молодой человек в белом халате, подготавливал все необходимое к проведению инъекции. Чон даже отдалённо, грубых масках, не знал какие растворы вводили ему внутривенно каждый квартал в попытках искоренить в нем любые зачатки омеги начиная гормонов, которые в последствии, модифицировали физическое составляющее.

Если, судорожно схватившись за локоть сотрудника этой лаборатории, который уже третий год вводил инъекции каждый три месяца, и спросить о содержимом шприца, то высока вероятность того, что ответ окажется неясным. Потому что сам основатель лаборатории, припрятанной в военном бункере, что значился государственным, не ведал о выявленных им самим растворах. Нет, конечно, он без малейших ошибок в граммах мог выдать формулы даже находясь в сонном состоянии, но ему не было дано узнать, что же творит собственная созданная формула, оказавших в организме омеги. 

Хо Сок в освещенной прожекторами лаборатории под слоем земли оказался не по собственной воле. Его только-только потёкшего приволок отец, в отвращении искривив лицо, озлобленный на весь белой свет. Тяжело дышащий, всего трясущий, с мокрым от холодного пота больничном робе Хо Сок находясь под пристальным взором ученного, получил первую дозу, тогда еще совсем непредсказуемого экспериментального раствора, который всего названия имел только букву и цифры. Z004. Хо Сок был четвертым и за ним прикрепился образец четвёртой поколении, который был самым успешным, раз он оставался живым, а не отправился на утилизацию после отравления из-за непредвиденных реакции инъекции. За прошедшие года Хо Сок так и разу не потек, перестал быть сентиментальным, почти никак не реагировал на других омег и на своего альфу. Отличие его от всех остальных заключалось в имени, выгравированном на тонкой кожице, обтянутой на выпирающих ребрах. 

В бесчеловечье подобном каждая сторона получала свою выгоду. Старший Чон сыскал спасение от участи председателя без наследника, ученный О, верный слуга родины, нашел нового омегу, на котором можно было ставить эксперименты, в подобных Хо Сок участвовал порой помимо инъектирования. А Хо Сок наконец угодил своему отцу, единственному родному человеку на земле, которого он лишил любимой женщины просто родившись. 

Хо Сок ненамеренно напрягся, стоило игле пронзить кожу. Неприятный холод распространился по месту, куда вводили раствор. 

- Через пятнадцать минут освобожу, - дежурно бросил работник, убрав шприц в урну с отходами для утилизации. И немного отходя, достал блокнот, чтобы зафиксировать все данные за сегодня. 

Чон оставался неизменным в лице, по мере возможности придавал себе вида равнодушного. Потому что он таковым был до поры, до времени. Еще год назад ему было все равно на свое состояние, которое с каждым приходом в лабораторию ухудшался, его не волновало душевное равновесие, подорванное из-за изменений в гормональном фоне, лишь бы отец перестал смотреть на него, как на худшее, что могло с ним в этой жизни случиться. Но потом случился он. Такой красивый, сильный и родной.

При первом взгляде земля ушла из-под ног. Хо Сок чуть было не задохнулся от любви, захлестнувшейся его всего. Потом появились метки, у альфы со значительным разрывом, так как Хо Сок долго колебался. У омеги сердце не остановилось, когда стоял в темном холле университета, прижатый в стене, ощущая сильные руки на теле и горячее дыхание на шее. Кажется, альфа его лихорадил. Хо Сок был на грани, почти убивался от отчаяния, пока отказывался от собственного альфы, от судьбы, без которой он не жилец.

— С каждым разом твоя реакция все лучше и лучше, — сделал замечание парень, освобождая его кисти. Чон решил смолчать в ответ. Ему не хотелось распинаться о проблемах со здоровьем. Не хотел говорить о рвотных массах, что вываливалось из него по нескольку раз в день, о головных болях и о голосах, беспокоивших его по темным ночам. Если сейчас заговорить о них, его, возможно, снимут с эксперимента, а это лишит его предрасположения отца, который только-только начался относиться к нему чуть лучше, чем никак. Но вот только чужие глаза, блестящие болью, по сей день мерещились ему, а имя их обладателя зудил под одеждой.

На выходе его поджидал сам отец. Мужчина средних лет с проседью в волосах, чей твердый взгляд заключал многих в смут и страх. Хо Сок, его собственный ребенок, затерялся среди них.

— Я сменил некоторых медикаментов на более сильнодействующих, — вручив увесистый аптечный бумажный пакет, проговорил ученный О. Хо Сок мельком в испуге взглянув на отца, принял лекарства. — Господин Чон, сказал, что в прошлый раз ты не смог сбить температуру, почему не рассказал мне об этом? — омега совсем побледневший, сжал плечи.

— Я забыл, — тихо выдал он ложь, чувствуя дрожь в голосе.

— Больше не забывай о таком.

— Постараюсь, — сипло выдавил омега.

Любезно, даже подарив скромную улыбку ученный сопроводил их до самого поджидающего авто. Оказавшись в салоне машины, Хо Сок ощутив горячую ладонь отца на напряженной плече, сдержал дыхание.

— Мы почти у цели, — тихо проговорил мужчина. — Не разочаруй меня, сын.

— Постараюсь, — низко опустив голову, тихо ответил Хо Сок. Его дрожащие от нервов кисти шуршали пакетом с лекарств.

Последующие несколько дней Чон провел в постели не способный ладе приподняться на ноги, пока омежье тело усиленно выжигало любые химикаты, попавшиеся в организм. Этот процесс нов для исследований и природа его до сих пор не известна. От себя омега может добавить, что это самое болезненное, что происходило с ним с самого рождения. Пожалуй, сильнее ранило только взгляды. Один переполненный разочарованием, второй болью.

Сейчас не время вспоминать о нем.