Он стоял перед зеркалом, поправляя воротник свежевыглаженной рубашки, и, как всегда, выглядел так, будто сейчас не на встречу с потенциальным врагом идет, а на обложку мужского журнала. Всё в нем — от широкой спины до движения пальцев — раздражающе красиво. Сдержанно. Безукоризненно.
Я стояла в дверном проеме, опершись плечом о косяк, скрестив руки на груди. Волчица во мне ворчала от того, как он упрямо выбирает красный галстук. Красный. Серьёзно? В ресторан, где собирается потенциальный убийца? Он хочет быть мишенью, или это особая форма мужского упрямства?
— Возьми зелёный, — бросила я, не сдвигаясь с места.
Он взглянул на меня через зеркало, будто я предложила ему повязать бантик из фольги. Уголок его губ скривился в едва заметной усмешке.
— Красный — цвет власти, — произнес он сухо
