Ангел - стажёр

Глава 9. Восхождение

Я пошла вдоль кустарника в противоположную от дальнего леса сторону, глядя прямо перед собой и изо всех сил вслушиваясь в свои ощущения. Какая там свежесть — от напряжения меня опять в жар бросило! Отдуваясь, я прошла еще с десяток шагов и вдруг застыла, как вкопанная. Ощущение жара стало ослабевать. Я прошла еще немного вперед, сосредоточившись еще сильнее. Потом резко обернулась и пошла назад, наоборот расслабившись. Уже догадываясь, чего ожидать, я остановилась, как только прилив тепла достиг пика и пошел на убыль. Вернувшись на шаг назад, я повернулась лицом к кустарнику.

Если бы он был подстрижен, я бы, наверно, ничего больше и не добилась. Но сквозь густо растущие ветки я лишь разглядела какое-то движение в одной части дворика Тени и догадалась, что он на турнике подтягивается. Я снова сосредоточилась изо всех сил — и вдруг не за ветками, а на их фоне проступил движущийся вверх и вниз силуэт. Он не был четко очерчен, просто ветки в его пределах чуть рябью шли, словно в раскаленном воздухе пустыни.

Я моргнула, тряхнула головой — силуэт исчез. Отвернувшись на несколько мгновений, я вновь сосредоточилась и перевела взгляд на кустарник — по нему снова ритмично пошла вверх и вниз рябь. После четвертого раза я, наконец, позволила себе поверить, что мне не чудится.

Я медленно пошла к себе, боясь расплескать чувство абсолютного восторга. Вот я всегда знала, что мне нужно самой тренироваться! Любой инструктор — самый опытный, самый доброжелательный, самый терпеливый — всегда вгонял меня в ступор одним фактом своего присутствия. А мой ангел вообще меня до полной неуклюжести доводил своей ловкостью и проворством. 

Зато сегодня! Сразу ни у кого не получается, да? Я представила себе, как похвастаюсь ему своими успехами, и почувствовала, как раздуваюсь от гордости, как воздушный шар, наполняющийся горячий воздухом…

— У тебя совесть есть? — прошипел воздух рядом со мной.

Я резко отшатнулась и врезалась в кустарник. Откуда меня тут же выдернуло, поставило на ноги и потащило за руку к входу в мой дворик. Слава Богу, там всего-то пару шагов оставалось!

Там я нагнулась, и меня тут же втащило внутрь палисадника. Я уже отошла от испуга и, замерев на месте, сосредоточилась. Рябью ничего не пошло, но источник тепла … нет, жара явно находился справа от меня.

— Я повторяю, у тебя совесть есть? — донеслось оттуда же. — Я же сказал, что туда и назад.

— Подожди, — сказала я, боясь отвлечься. — Отойди куда-нибудь.

— Чего? — почти взревел мой ангел. — То не смей уходить, а то … куда-нибудь?

— Пожалуйста, — попросила я. — Только молчи.

Без единого слова, но сопя, как паровоз, он прошествовал к шезлонгу. Я засомневалась, почувствовала ли это или услышала.

— Еще дальше, — нетерпеливо скомандовала я. — И не пыхти.

На этот раз сомнений не было — он отошел к стеклянной двери. Я молча протянула туда руку.

— Как ты это сделала? — выдохнул мой ангел через несколько долгих секунд.

— Не подходи! — выставила я вперед руку, когда он бросился ко мне.

Ну да, послушался он! Меня захлестнуло обжигающей волной. Надо как-то рассредоточиться! Не выходит. Я сейчас сварюсь! У них здесь кондиционеры есть?

— Отойди! — чуть не крикнула я, задыхаясь. — Пошли в комнату, и сразу же материализуйся!

В комнате я бросилась к кровати и рухнула на нее, жадно хватая ртом воздух. Мой ангел появился у стеклянной двери и уставился на меня немигающим взором. Ух, вот теперь, наконец, свежестью повеяло!

— Как ты это сделала? — напряженно повторил он, не сходя с места.

— Все, теперь можешь подходить, — улыбнулась я, переводя дух.

Он опасливо приблизился к кровати и вопросительно глянул на меня. Нагнувшись вперед, я притянула его за руку поближе.

— Как? — снова спросил он, усаживаясь рядом со мной.

— Я начала делать, как ты, — чуть покривила я душой, чтобы пощадить его самолюбие, — но оказалось, что я не свежесть, а жар ощущаю. Так что ты теперь ко мне в невидимости не приближайся.

— Я имею в виду, как ты сквозь инвертацию пробилась? — остро глянул он на меня.

— Так я же говорю, — торжествующе усмехнулась я, — что я тебя, как печку, почувствовала, а если без инвертации, то я просто вижу.

Он молча вытаращил на меня глаза.

— По крайней мере, мне так кажется, — снова пожалела я его. — Если хочешь, можно еще попробовать. Только отойди.

Он вскочил и бросился к стеклянной двери, исчезнув по дороге. Температура в комнате сразу подскочила. Я обвела пальцем его прозрачный силуэт, на котором шла легкими волнами картинка моего дворика за стеклянной дверью.

Он неслышно двинулся ко мне.

— Не приближайся! — завопила я.

Он нырнул на пол возле стула.

— Удобно, на корточках? — насмешливо поинтересовалась я. — Ты бы еще там лег.

Силуэт исчез, и меня ударило тепловой волной … нет, девятым валом жара.

— Прекрати! — взвизгнула я, забиваясь в угол кровати. — Разынвертируйся немедленно!

Он материализовался, сидя на полу, подперев голову обеими руками и мрачно глядя на меня.

— Это катастрофа, — произнес он замогильным тоном.

— Почему? — От неожиданности я даже не обиделась.

— Я не смогу все время в видимости рядом с тобой находиться! — Он взъерошил себе волосы, и вдруг лицо его прояснилось: — Тебе нужно научиться блок ставить.

— Как? — с готовностью отозвалась я.

— Если бы я знал! — снова помрачнел он. — Придется Стасу звонить.

— Углубленный курс? — вскинулась я.

— Какой еще углубленный курс? — рявкнул он. — Для твоих талантов курсов еще не придумали! Вот нельзя было с азов начать? Что сложного в переходе в невидимость? У тебя же с воображением никогда проблем не было.

— Я еще попробую, — пообещала я ему, не уточняя, когда. — Что, ты говорил, представить нужно?

— Не что, а себя — прозрачным стеклом. И все! — с досадой повторил он, вытаскивая телефон.

— А чтобы инвертироваться? — небрежно продолжила я.

— Стекло в шар свернуть, — рассеянно ответил он, проматывая туда-сюда в телефоне список контактов. — И представить его односторонним зеркалом.

Я поморщилась. Не пойдет. Его мне, что ли, в шар сворачивать? Я бы его в бараний рог свернула — за те слова про азы. Может, спросить нужно, прежде чем заявлять с ходу, что мне элементарные навыки недоступны?

Глядя на моего ангела, я особенно легко представила себе его объятие.

Он вздрогнул, оторвался от телефона и вскинул на меня совершенно безумные глаза. Через мгновение, правда, черты лица его расправились. Он медленно встал, подошел ко мне и, чуть пошарив рукой в воздухе, коснулся моего плеча. Я взяла его руку и приложила ее к своей щеке. Он шумно выдохнул.

— Ну, ты прямо вундеркинд! — коротко рассмеялся он. — И ты права: я тебя в невидимости сильнее чувствую. - Он блаженно закрыл глаза и вытянул шею, словно подставив лицо под легкий бриз.

— Представляешь, какое удовольствие тебя ждет, — невинно заметила я, — когда я инвертироваться научусь.

Глаза у него мгновенно открылись, и вместо моих друзей-херувимчиков в них заплясали молнии.

— Татьяна, забудь об этом! — В добавок к молниям в голосе его пророкотал гром. — А если нам вдвоем придется отправиться куда-то в полной маскировке? Не хватало еще, чтобы я тебе поджаривал, а ты меня морозила.

— А что? — рассмеялась я. — Уравновесим друг друга.

Он как-то странно глянул на меня.

— Пойду я Стасу позвоню. А ты пока, — вытащил он из внутреннего кармана куртки несколько сложенных листов бумаги, — почитай.

— Что это? — с интересом глянула я на них.

— История нашего тенистого приятеля. — Он протянул их мне, и быстро добавил: — И чтобы я тебя видел.

Я показала ему язык, чтобы не привыкал и здесь мной командовать, но, честно говоря, мне не терпелось узнать историю Тени. В невидимость просто так переходить мне было уже неинтересно, а в инвертировании практиковаться я лучше без моего ангела буду.

Жизнеописание Тени оказалось сухим и сжатым, как история моего ангела, которую мне предоставила Бабочка. Ангелом был его отец, который куда-то делся еще до его рождения, мать же его умерла при родах. Никто из ее родни взять его к себе не захотел, и он оказался в детдоме. Он немного напомнил мне Дару — с ее яркими способностями и сногсшибательной внешностью, но без ее обаяния и умения расположить к себе окружающих. Людей тянуло к нему, как магнитом, но они его, казалось, не интересовали, и он особо не старался поддерживать возникающее притяжение. В результате, все его отношения с людьми всегда заканчивались ревностью, завистью и обидой. Со временем он уже ничего другого от людей и не ждал, и в конечном итоге прослыл мизантропом. У него действительно был большой опыт общения с психологами: в детстве его воспитатели к ним водили, впоследствии он сам даже к всяким шарлатанам обращался. Остаток жизни он прожил в полном одиночестве, работая в каком-то захолустном архиве.

Как он сюда попал? После многочисленных рассказов моего ангела о тщательном отборе кандидатов в небесное сообщество, эта мысль возникла у меня первой. Вторая была не лучше: Зачем?

Додумать я не успела — вернулся мой ангел. С очень мрачным видом.

— Что случилось? — перепугалась я.

— Стас только часть экземпляров доставить смог, — напряженно проговорил он, — остальные мне на обычном месте оставили. Завтра нужно их забрать, а потом придумать, как в подразделения пронести.

— А мне с тобой нельзя? — спросила я.

— Нет, тебя даже в невидимости засекут, — покачал он головой, и я дала себе торжественную клятву прямо завтра приступить к тренировкам по инвертированию.

— Пошли спать, — устало добавил он. — Вставать рано придется — одной ходкой, наверно, не отделаюсь.

— Только в невидимость во сне не перейди, — напомнила я ему. — Разбудишь.

Он перешел в невидимость утром, уже выходя из комнаты, но я мгновенно проснулась. Закрывшаяся стеклянная дверь уже отрезала от меня источник тепла — во всех смыслах, и нежиться в кровати мне больше не хотелось. Лучше воспользуюсь его отсутствием для полезного дела.

Поднявшись, я обнаружила на столе записку: «Пожалуйста, никуда сама не выходи. Вернусь часа через два». Я нахмурилась было — Чего так долго-то? — но зато записка точно определила, сколько у меня есть времени для тренировки.

Что же мне такое свернуть, чтобы инвертироваться? На свежую голову воображение заработало на повышенных оборотах. К сожалению. Спасибо, меня сворачивать не нужно. Меня нужно просто во что-то заключить — как мой ангел себя воображает в том стеклянном шаре. И спрятать — как за его зеркалом…

А если меня завернуть? Я вдруг вспомнила наш отдых у моря, когда он обвертывал меня после выхода из воды махровым полотенцем. Обнимая при этом. Интригующе. Я сосредоточилась, во всех подробностях вспоминая обволакивающее ощущение мягкой пушистой ткани на своей коже…

И, конечно, не поняла, удалось мне инвертироваться или нет. И не пойму, пока он не придет. Да где же он? Никакого особого чувства времени, о котором мой ангел мне столько рассказывал, у меня здесь не возникло, но мне показалось, что прошло его совсем немного. Он точно два часа написал?

Взгляд мой упал на историю Тени, лежащую на столе рядом с запиской моего ангела. И вернул меня к размышлениям о его появлении здесь. Вернее, нет — о его жизни на земле. Вот если бы Игорь остался совсем один — без нас, без Дары? Если бы его никто не защищал? Если бы его никто не пытался понять? Если бы ему никто не объяснил его природу? Если бы его оставили наедине с наблюдателем, которого к нему, без всякого сомнения, приставили. А если тот еще таким, как у Игоря, оказался…

И тогда мне в голову пришла вторая мысль, которая во многом определила все последующие события. И мой ангел сам виноват, что я с ним не посоветовалась — нужно было быстрее возвращаться. А я честно исполнила его просьбу, изложенную в записке.

Ко мне уже приходило это кристально ясное осознание того, что нужно делать — когда мой ангел уложил наблюдателя Игоря, и наш сын подозревал нас во всех смертных грехах. Мне уже тогда все эти тайны поперек горла встали.

Раскопав в шкафу, под ворохом одежды, то, что было мне нужно, я вышла из комнаты. Не во дворик и не дальше — в учебную аудиторию. Вспомнив, где накануне я ощутила Тень, я сориентировалась и постучала в его, как я надеялась, дверь.

Она открылась после моего третьего стука. Чуть-чуть. Из узкой щели на меня подозрительно смотрело напряженное невзрачное лицо.

— Здравствуйте, Ангел, — произнесла я без всяких вежливых улыбок, но уже с проверенной вежливой настойчивостью. — Вы позволите зайти? Мне очень нужно поговорить с Вами.