Ангел - стажёр

Глава 10.2

Когда на связь со мной вышел глава администраторов, я подумал было, что только этим, может, и обойдется.

— У Вас в заявке ошибки случайно нет? — сухо поинтересовался он.

— Нет, все точно, — уверенно ответил я. — Для наблюдения за объектом мне нужно арендовать машину, плюс бензин, плюс страховка, плюс услуги фирмы.

— Вам Кадиллак, что ли, нужен? — В голосе его прозвучало легкое возмущение.

— Нет, конечно, — заверил я его. — Марку я еще не выбрал, но машина нужна мощная. Объект все время в движении, застрять в снегу мы не можем. Пожалуй, даже две машины понадобится, для подстраховки.

— Вы еще за впустую потраченный бензин из прошлой заявки не отчитались, — открыто возмутился главный администратор.

— Виноват, — с готовностью согласился я. — Сегодня же пришлю Вам отчет.

— И будьте добры уложиться в запрошенную сумму, сколько бы машин Вы ни нанимали, — вернулся он к типичному для своей службы сухому тону.

Это я пообещал ему с чистой совестью и стал обдумывать, чем теперь занять Марину, чтобы направить ее взрывную энергию в безопасное и, главное, второстепенное русло.

У хорошего руководителя рядом с кнутом всегда пряник имеется. И следуют они друг за другом всегда именно в этой последовательности. Чтобы в любом конфликте у подчиненных послевкусие заботы и внимания оставалось. Особенно, в случае ценных сотрудников. Причем, ценность которых не только их эффективностью определяется, а чем-то еще … неуловимым, волнующим. Я в очередной раз дал себе приказ отставить эти мысли до того момента, когда Марина к нам попадет.

Когда я прибыл к ней за телефоном, она встретила меня, ожидаемо взъерошенная моими инструкциями.

— Шикарно живете! — фыркнула она мне.

— А еще недавно ты так в меня верила, — сокрушенно заметил я.

— Это просто свинство! — совсем разошлась она. — Люди тяжким трудом зарабатывают деньги на все свои потребности, а вам ничего не нужно и на вас они с неба падают!

— Ошибаешься, Марина, мы бесплатно тяжко трудимся, — отпарировал я, и вытащил свой фигуральный пряник. — Кстати, скажи мне, на какие шиши мелкий живет.

— Игорь? — уточнила она.

Я молча кивнул.

— У Анатолия счета остались, — ответила мне она.

— А до конца жизни мелкому их хватит? — спросил я.

— Почему до конца жизни? — остро глянула она на меня.

— Марина, выбор Татьяны необратим, — прямо сказал ей я. — Даже если удастся их с Анатолием как-то на землю отправить, возврата к их прежней жизни не будет. Неизвестно даже, удастся ли, не говоря уже, когда. Вот я и спрашиваю.

— Выучится — пойдет работать, — решительно заявила она.

— А до конца учебы хватит? — настаивал я.

— К чему ты ведешь? — Глаза у нее засверкали.

Вот, боевой дух необязательно зажигательной речью вызывать — теперь его в атаку бросать можно.

— Может, ему лучше уже сейчас начинать работать? — спросил я.

— Где? — нахмурилась она.

— У тебя, — разместил я пряник прямо у нее под носом, чтобы учуяла. — Ты говорила, что в отношении информации у него голова, как компьютер, работает. Пусть он у тебя тенденции интереса клиентов поизучает. А потом…

— Что потом? — уже заинтересованно прищурилась она.

— Если из него толк выйдет, — задумчиво произнес я, — можно будет попробовать его в анализе наших операций, на предмет их оптимизации. А там, глядишь, — у меня вдруг оказалось два пряника: второй, на этот раз, для меня, — можно будет допустить его к нашим объектам. Он же, по-моему, ложь чувствует? — вопросительно глянул я на нее.

— Ему высовываться сейчас нельзя, — быстро проговорила она. С огорчением.

— Это сейчас, — успокоил я ее. - Время есть, пока ситуация с Татьяной и Анатолием не определится. Пока пусть поучится на обычных земных случаях. Под твоим надзором.

— А кто ему платить будет? — снова нахмурилась Марина.

— За твою работу ты, — ответил я, обойдя молчанием вторую часть своего предложения. — Ты ведь Анатолию уже не платишь, значит, средства высвободились.

— Что-то ты слишком быстро считать научился, — проворчала она.

— Так у меня же голова только на половину пустая, — дождался я, наконец, возможности вернуть ей ее же фразу.

У Марины дернулся уголок рта.

— А как там у них? — вдруг спросила она, не уточняя имена, но мне они были не нужны.

— Не знаю пока, — честно ответил я. — Анатолий Тошины бумаги забрал и больше не появлялся.

Опять накликал. Он явился ко мне прямо на следующий день, снова без предупреждения и, честно говоря, в самый неподходящий момент.

Этот крутой, навороченный телефон не работал! Тоша мне туда все контакты завел — ни один не отзывался. Прямо как этот везунчик хренов, когда я по его делам, как ошпаренный, бегал. Я же в точности все его тыканье повторил! Раз сто. Дожился — не просто до земли с ее игрушками опуститься, а еще и прямо в человеческие предки угодить: за рядовым хранителем подсматривать и копировать его. Причем, безрезультатно!

Не успел я подумать, почему все-таки ценнейшие возможности достаются не тем, кто их с умом использовать умеет, как это ходячее крушение всех моих надежд и планов ввалилось ко мне в кабинет. И — ни много, ни мало — потребовало, чтобы я на землю смотался. С его поручением. Быстро — одной ногой здесь, другой там.

Так точно! Как прикажете! Служба внешней охраны всегда к Вашим услугам! Она ведь только для этого и существует.

У меня возникло непреодолимое желание его доставить на землю. И там и оставить. Надеюсь, внештатники с него подписку о невыезде взяли. Тогда назад они его сами переправят — и сразу в настоящий карцер. Темный и с заколоченной навечно дверью. Чтобы никакой связи со мной не было. Пусть там до скончания века сидит и, какие хочет, образы себе рисует…

Стоп, какие образы? Какие образы я должен представителю темных передавать?!

А вот это уже интересно. В каком состоянии новобранцы к нянькам поступают, я, честно говоря, понятия не имел — в наш тренировочный павильон они всегда поступают, горя энтузиазмом. С другой стороны, для чего-то же первичная подготовка нужна — не знаю, привести там новичков к общему знаменателю, мотивировать их…

И если хранители бракованного кандидата как-то протащили, то сдается мне, что может появиться повод побеседовать и с контрольной комиссией, и с внештатниками. С первыми о соглашательстве, со вторыми о повышенном внимании к чужому отделу в ущерб прямым обязанностям.

Я с удовольствием сосредоточился, чтобы принять от Анатолия мысленные снимки предположительного брака хранителей. Когда же я их увидел, в голове у меня не просто зазвенело — в набат ударило. 

Видел я такую мимикрию на земле, и не раз. Человек старается раствориться в толпе, оставаться незаметным, не привлекать к себе внимание, если хочет какую-то червоточину скрыть. И в этой как бы невидимости растет эта червоточина, дальше разъедает человека и однажды вырывается наружу, отравляя все и всех вокруг. Мой отряд и существует, чтобы не допустить этот взрыв. У обычных людей. Своих подопечных хранители должны трижды проверить и перепроверить, прежде чем в разработку брать. Проверку их архивов я решил на самый конец оставить. Когда исключу возможность недоработки своего отряда. Я глянул, кто из моих ребят не задействован ни в каких операциях на земле, и посадил троих перелопатить наши досье. Лет за семьдесят, чтобы не промахнуться. И снабдив их образом невидимки — во всех ракурсах, но крупным планом, чтобы ни Татьяну, ни фон видно не было.

Ребята мои разворчались — пришлось объяснить, что речь идет о добром имени нашего отряда. Если что, мы свой прокол должны сами обнаружить, раньше темных, чтобы они нас носом в него не ткнули. После чего, естественно, работа пошла веселее и в скрупулезности проверки я мог не сомневаться. И как я и предполагал, в наших документах они и следа этого скрытного не нашли.

Теперь можно было и к темным обратиться. К Максу я отправился совершенно открыто — мы с ним как раз в одной из операций на земле снова сотрудничали.

Какое-то время он молчал, всматриваясь в передаваемый мной образ.

— Ну, и что в нем такого? — пренебрежительно протянул он наконец. — Обычная серость, на земле таких половина жителей. Нас такие не интересуют.

— Проверить можешь? — настаивал я. — Хотя бы лет за пятьдесят. Может, вы его вели, а потом бросили. Как бесперспективного.

— Или вы нас отогнали? — скривил он губы.

— Мы нет. Проверено, — заверил я его.

— Так зачем он тебе? — прищурился он.

Я показал ему не крупный план, а оригинальный образ — с Татьяной рядом.

Макс оживился. Как и следовало ожидать, неприятно.

— Результат даруемых вами вторых шансов? — насмешливо процедил он. — Оступившийся только прикинулся, что исправился? Не знаете теперь, что с ним делать?

— Не знаю, — признался я. — Но хочу выяснить. Прежде чем к хранителям идти. Что-то с ним не так.

Макс холодно посмотрел на меня.

— Наши «не так» обычно не совпадают, — проговорил он, вновь растягивая слова. — Если этот тип такой невзрачный у вас, с вашим самоукрашением, можно только вообразить, что он представлял из себя на земле. Типичный ваш кандидат.

— А мне вот чутье подсказывает, — разозлился я, — что нутро он свое скрывает. Типичный ваш кандидат.

Макс растянул губы в улыбке, но глаза у него ничуть не потеплели.

— Мы ищем зло в людях, — надменно вскинул он голову, — но яркое. Люди, гадящие исподтишка, нас не интересуют — они эту привычку могут к нам протащить. Я проверю, — добавил он, когда я открыл рот, чтобы объяснить ему свое видение гадостей исподтишка, — но если хочешь, можем поспорить, что мы им не занимались.

Спорить я с ним не стал. В конце концов, я и свои архивы только для порядка проверил. Мне просто нужна была стопроцентная уверенность, что потенциально недостойного кандидата хранители проворонили.

Я ее получил. На следующий день. От сочащегося самодовольством Макса. Они весь отдел, что ли, за проверку посадили, чтобы мне нос ее темпами утереть?

Что-то подсказывало мне, что у хранителей эта проверка займет немного больше времени. Они же до конца будут упираться, честь мундира отстаивая. А у меня никаких доказательств их недосмотра нет — только чутье.

Я решил провести с их главой неофициальный разговор. Пусть дадут мне негласный доступ к отчету их хранителя, который вел эту мышь серую, а мы с темными по своим материалам проверим каждый момент его биографии. И если что нароем, потом все вместе придумаем, как хранителей прикрыть, прежде чем дело внештатникам передавать.

Главный хранитель согласился принять меня сразу. Я даже подумал, уж не потянуло ли его на чистосердечное признание. В неофициальной, так сказать, обстановке.

Однако, встретил он меня с совершенно бесстрастным лицом и, предложив кресло, молча уставился на меня. Вот я же говорил, что сразу в отказ уйдет! Ладно, будем давить авторитетом. Тоже сразу.

— Я бы хотел узнать, кто из Ваших сотрудников вел этого … человека, — негромко, но весомо произнес я, показывая ему крупный план невидимки. Название для него я изменил в самый последний момент и совершенно неожиданно для себя самого — опять чутье сработало.

Глава хранителей чуть нахмурился, всматриваясь, и затем озадаченно вскинул бровь.

— Не припоминаю такого, — коротко, но уверенно ответил он.

Ну, это уже перебор! Объект же только что к нам поступил, значит, и отчет в контрольную комиссию писался недавно, и дело едва закрыть успели.

— А в ваших архивах можно проверить? — прямо перешел я к цели своего визита.

— Вы не могли бы сообщить мне причину Вашего интереса к нашим подопечным? — произнес он все также без всякого выражения.

В ответ я показал ему другой образ невидимки — сжавшегося, словно в ожидании удара, и с выражением мертвой отрешенности на лице. Полный образ — так, чтобы подготовительный центр на заднем плане хорошо просматривался.

У хозяина кабинета ни единый мускул на лице не шевельнулся. А вот руки, сложенные на столе, чуть дрогнули, и одна из них вдруг сделала едва заметный, но резкий, отшвыривающий в сторону жест. При этом он все так же пристально и бесстрастно смотрел мне прямо в глаза.

— Впрочем, — произнес он, словно не дождавшись от меня ответа, — я думаю, Вы не стали бы обращаться к нашим архивам без серьезной причины. Мы всегда готовы пойти навстречу Вашему подразделению.

Он встал, и мне не оставалось ничего другого, как последовать его примеру. Весьма настороженно. Меня, что, спроваживают? Это у нас мода такая появилась, с легкой руки внештатников? Ох, шутники-экстремалы — посоревноваться они решили, кто быстрее от главного карателя избавится. Так я могу в каждом отделе пару-тройку сотрудников отлавливать, чтобы их начальников в разговорчивое настроение привести. Ну ладно, хотел я полюбовно дело решить, но если он настаивает на официальном запросе…

Глава хранителей сделал мне тем временем приглашающий жест в сторону двери.

— Позвольте проводить Вас в наш архив, — сказал он, выходя из-за стола. — Я представлю Вам сотрудника, который займется проверкой, чтобы он сообщил Вам лично о ее результатах.

Понятно. Полное и добровольное сотрудничество со следствием. Бдительность усыпляет. Сейчас продемонстрирует мне необъятные архивы и пару перегруженных работников в них. Говорил же я, что проверка у хранителей затянется! А там или дело потеряется, или он проштрафившегося подчиненного на землю ушлет с новым заданием.