Найду тебя во тьме

6. Визит ма… дамы?

Этот парнишка был несносен в своей открытости. Похоже, скучать с Аркадьевичем будет некогда. Сват невольно рассмеялся, когда после грохота, визгливого возмущения Фишки и комментария студент отозвался, как ни в чём не бывало. Рассмеялся больше от облегчения потому, что успел испугаться за Степана. Он знал, что свернуть себе шею можно даже дома, упав со стула. Но этот требовательный звонок в дверь словно вернул его в привычную ровную тьму, где нет падающих мальчишек. Бехтерев поднялся с табурета и двинулся в прихожую, иногда проверяя маршрут, касаясь стены правой рукой. Добравшись до двери, он громко спросил:

- Кто там?

- Свои, - ответил до боли знакомый голос. Сват поморщился чуть не до зубовного скрежета и с большой неохотой открыл дверь:

- Проходите… мама.

От женщины буквально несло сбивающей с ног волной запаха дешёвых духов. Опять, наверное, вырядилась в свои аляповатые шмотки, содрогнулся Сват и с некоторым облегчением, пусть и горьким, понял, что в чём-то рад быть слепым. Темнота наполнилась всё тем же раздражением. Не сильным, но откровенно навязчивым. И вообще, что-то мать зачастила в последнее время. То «нет у меня сына», то «я буду тебе помогать». И ладно бы, искренне, так ничего подобного. Сват уже успел научиться различать фальшивые нотки в словах тех, с кем говорил. Эти оттенки построения фраз, заминки не в тех местах, нарочитое веселье в нужный момент… Много теперь слышал фотограф.

Мать тем временем скинула босоножки и хозяйским шагом прошла в квартиру из прихожей. Почти сразу раздался её удивлённый голос:

- А вы кто такой, молодой человек? Ну-ка собирайтесь и покиньте помещение…

- Я нахожусь здесь с разрешения хозяина квартиры, - ответил напряжённый голос студента. – Позвоните в ОСОНД, и вам там всё расскажут.

Сват вдруг понял, что совсем не хочет идти туда, где вот-вот разразится гроза по имени Светлана Васильевна Бехтерева. Но ещё он понимал, что отдавать ей на растерзание Аркадьевича нельзя. Он медленно закрыл входную дверь, возле которой всё ещё стоял истуканом, овеваемый сквозняком, и пошёл на голоса. А там уже клубились тучи негодования одной отдельно взятой женщины. Мать в довольно грубой форме принялась выпытывать у парня, что да почему. А Степан отчего-то лишь вяло огрызался. Похоже, сегодня мама нарядилась не только в свой кричащий наряд, но и самые яркие побрякушки надела. Цыганка на выезде… Сват громко прервал словоизлияния матери:

- Так каким ветром занесло вашу парусину в мои пенаты, мама? За пиастрами, небось?

- То же мне, Стивенсон нашёлся, - фыркнула женщина. – Что я, уже не могу проведать своего сына-инвалида?

В её голосе скользнули плаксивые нотки а-ля «ути, мой бедненький», что моментально выморозило Бехтерева до калёного бешенства. И где же она была, такая добрая, когда сын уходил в ливень из дома после «камин-аута»? Не она ли кричала в окно пьяным голосом: «Съёбывай на хуй, сучка пидарская! Чтоб глаза тебя не видели! Понял?!» В сердце Свата что-то заныло старой болью. Где она была, когда семнадцатилетний сын валялся с жестокой пневмонией в больнице после такого изгнания? Почему ни разу не пришла, хотя врачи и сообщили ей обо всём? Где она была все эти годы?! От злости свело скулы, но Бехтерев невозмутимо ответил:

- Мама, ваши визиты всегда словно бальзам для моего раненого сердца… Тот, который сделан из змеиного яда. Я до сих пор не могу понять, это у вас ремиссия материнских чувств, или отсутствие личной жизни? Боюсь, я не смогу заменить вам ваших мужчин…

- Сынок, как ты можешь?! – мать с явным усилием расплакалась. – Я к тебе со всей душой…

- А я чудовище неблагодарное, мама, - согласился Сват, снова плавая в своей темноте тем самым мальчишкой, который ушёл в слезах под рыдающее стылое небо сентября, прижимая к себе самое дорогое – фотокамеру, завёрнутую в непромокаемую куртку. Где-то за стеной давнего ливня мать уже вполне бодро снова набросилась на студента:

- Какой ещё ОСОНД, мальчишка?! Выметайтесь из нашего дома!

- Стоп на трассе! – рявкнул Сват. – Мама, вы бы помолчали. Никакого «нашего» дома нет. Запомните. У меня до вас вопрос имеется.

- Что такое, сынок? – в голосе женщины сочувствия не было ни на грош. – Заболел? Так я сейчас…

- Мама, чего тебе надо? – уже с откровенной злостью спросил Бехтерев, забыв про языковые изыски. – Ты ко мне всю весну ходила со своими намёками. Я тебе уже говорил, что вместе мы жить не будем!

- Ну, конечно, - ехидно отозвалась женщина. – Так что, этот молодой человек… Твой новый хахаль?

- Это, мама, социальный работник.

- Вот значит, как теперь это называется, - протянула Светлана Васильевна. – То-то я смотрю, в одних мини-шортах по дому нарезает… Работничек… Социальный весь такой.

Сват услышал судорожный вдох студента. Пацан, похоже, может и уйти… Чтобы вот так, из-за глупости одной женщины, Бехтерев этого не хотел, а потому с ленцой ответил матери:

- А ты губу не раскатывай, мама. Ищи себе хахаля сама.

- Скотина! – лицо обожгла пощёчина, отчего голова Свата мотанулась в сторону и ударилась о стену. Бехтерев оцепенел, давя в себе проснувшуюся ярость. Его лба тут же коснулась прохладная ладонь, и встревоженный голос Степана спросил:

- С вами всё в порядке? Может, скорую вызвать?

- Славик… - сдавленно прошептала Светлана Васильевна. – Прости, Славочка… Я не хотела.

Вот теперь в её голосе фальши не было, что даже удивило фотографа. За пять визитов, состоявшихся этой весной, впервые в голосе мамы была искренность. Бехтерев аккуратно, почти нежно, убрал от лица ладонь студента, и сказал:

- Всё нормально, мама. До свадьбы заживёт.

- Да какая тут свадьба, - в голос матери, родной и чужой одновременно, вернулась взлелеянная обида.

- Ну, не моя, так твоя. Ты так и не ответила, зачем пришла, - напомнил Сват.

- Я не могу при посторонних, - надменный голос женщины вызвал у слепого секундный смех. Бехтерев проворчал:

- Ты же сама сказала, что он мой новый парень. А какие секреты могут быть между любящими людьми?

На кухне, куда удалился студент, что-то с грохотом упало в раковину. Сват улыбнулся, сознавая, что немного перегнул палку, но ситуация его начала откровенно забавлять. Мальчику полезно понервничать. Пусть знает, куда попал. И он продолжил:

- Так что говори, мама, только быстрее, нам скоро уходить.

- Мне негде жить, - сказано было так, словно следом за этим заявлением должно было последовать упадение блудного сына в ноги с причитаниями и заверениями на тему «живите, мама, сколько душе угодно». Сват лишь усмехнулся:

- Найди мужика с квартирой. А что с твоим домом?

- Приставы описали, за долги по коммуналке, - выдавила из себя мать.

- Ну, ты даёшь, - обалдел Сват. – Я же тебе каждый месяц кучу денег отсылаю… Там хватит за пять квартир платить, да ещё на жизнь останется.

- Я нормальная красивая женщина, - в голосе матери скользнула истерика, - и у меня есть свои потребности!

- Спустила на банкеты для капитанов дальнего прыгания… Понятно, - вынес вердикт Сват. Похоже, мать решила, что ей у него действительно может что-то обломиться помимо регулярных переводов.

- И чего ты хочешь от меня? – настойчиво спросил Бехтерев, которому всё резко наскучило. Хотя чего он ждал, мать не переделаешь. Какого чёрта всем вокруг нужны его деньги? Словно мёдом намазано… Мысль о том, что намазано на самом деле его инвалидностью, была горькой, и он её тут же прогнал. Мать же ответила из глубин темноты:

- Как только получится, я тут же от тебя съеду, Слава. Это же на время.

- Мама, я тебя знаю. Нет ничего более постоянного, чем временное – вот твой девиз, - ответил Сват. – Так что найди себе нового мужчину, с деньгами и всем прочим, да и живи припеваючи.

- Прости меня, сынок, - мать ударилась в слёзы, отчего Свата передёрнуло. Но такие приёмы на него давно не действовали. Хватило Рэма с его истериками и биением головой о стену. Бехтерев вздохнул. Все его парни в итоге оказывались не теми, кого из себя строили вначале отношений. Это даже нормально, Бехтерев понимал, что все люди носят маски. Другое дело, что почему-то под гримом ярких лицедеев и увлечённых жизнью людей оказывались пустышки, норовящие сесть на шею и погонять, наваливая комплексы вины и клаустрофобии… Бехтерев улыбнулся. Его мать, похоже, восприняла это на свой счёт и кинулась в другую крайность:

- Сволочь неблагодарная! Я тебя родила! Растила, кормила, а ты теперь для родной матери два миллиона на новую квартиру жалеешь!

- Если они такие жалкие, чего ж ты так убиваешься, мама? Ты так никогда не убьёшься, - ответил Сват. – Сейчас я, конечно, тебе денег подкину немного, но дальше всё только переводом. И сумма увеличена не будет. Разбирайся, как знаешь, большая уже девочка.

Он прислушался к полной тишине на кухне. Чего-то студент там совсем притих. Он позвал:

- Степан Аркадьевич!

- Что-то случилось? – сдавленно ответил парень.

- Достаньте моё портмоне из кармана чёрного пиджака в шкафу. Там возьмите пятитысячную бумажку и вручите прелестной Светлане Васильевне. Так понимаю, что представлять уже не надо? Всем всё предельно ясно.

Лёгкие шаги студента обозначили маршрут до платяного шкафа в одной из комнат гигантской трёшки. Следом за студентом туда же направилась и мать. Сват слегка растерялся, поняв, что она может забрать всё. Что ей какой-то студент? Значит, придётся сегодня зайти в банк, а так неохота… Голос Степана подтвердил опасения Бехтерева:

- Эй, вы чего?! Он же сказал…

- Заткнись, ш***а бледная, - прошипела в ответ женщина. – Дай сюда кошелёк!

Раздался звук пощёчины, а потом вкрадчивый утробный рык. Бехтерев почти с ужасом узнал в этом звуке голос своей милой, добродушной неуклюжищи по прозвищу Фишка. Собака-поводырь, призванная помогать и служить верой и правдой, словно переродилась. Она всегда старалась спрятаться подальше от странной женщины, приходившей в гости к хозяину, но не в этот раз. Насмерть перепуганный голос матери запричитал:

- Ай, собачка, не надо… О, господи… Слава, она же у тебя добрая… Фу, собачка… Уберите её кто-нибудь… Ой, мамочки…

Фишка даже не думала кидаться, что безмерно обрадовало Свата. Но сам факт заставил его оторваться, наконец, от стены и сказать:

- Мама, кошелёк верни Степану, пожалуйста.

- Подавись, - сдавленно отозвалась Светлана Васильевна, после чего на пол шлёпнулось портмоне. Сват ухмыльнулся:

- С деньгами, будь добра.

Женщина зашипела, медленно пятясь где-то в темноте. Следом так же медленно кралась лабрадорша, в которой теперь чувствовался скорее азарт, а не злость. По ламинату прошелестели бумажки:

- Урод… Я заявление напишу, что ты на меня собаку натравил!

- И останешься без моих денег, - бесстрастно ответил Сват, прислушиваясь к звукам в квартире. Мать проскочила мимо него в прихожую. Уже оттуда она почти крикнула:

- И вообще, я на тебя в суд подам! На алименты! Чтобы ты мать родную содержал!

Через пару секунд хлопнула входная дверь. Бехтерев расслабленно покивал и громко сказал:

- Это будет процесс века! Мать-алкоголичка против сына-инвалида… Я тащусь!

- С вами всё в порядке? – раздался голос Степана. Сват развернулся в его сторону и спросил:

- Она вас не сильно ударила?

- Терпимо, - ответил студент, но по его голосу было понятно, что парень обижен до дрожи в губах. Святослав смущённо пробормотал:

- Вы её извините, пожалуйста. Она не всегда такая… была.

Студент всё с той же горечью в голосе сказал:

- Ага, как же… Судя по тому, как на неё рычала Фишка, собака побоялась подхватить от вашей матери бешенство.

Сват почувствовал укол ревности и не замедлил с ответом:

- Вообще-то, она моя мать, если вы забыли, так что будьте добры оставить свои комментарии при себе, молодой человек.

Аркадьевич чуть слышно зашипел, потом чертыхнулся и отправился к раскладушке, выделенной вчера Сватом. Зашуршала одежда, на что Бехтерев съязвил:

- Как, вы уже уходите? А кто-то так хотел со мной поладить.

- В магазин надо сходить, - буркнул Степан. – Вам новые зубы принести?

- Чего? – опешил Бехтерев.

- Вы бы сцеживали яд, господин Бехтерев, - в голосе студента почувствовалась улыбка, - Он опасен для зубной эмали. Так я спрашиваю, вам новые принести? Старые, наверное, уже попортились…

Сват сдержанно хмыкнул, но тут же почувствовал, как на лицо наползает облегчённая улыбка. Пацан оказался крепче, чем он предполагал. Пережил встречу с его мамой, да ещё и огрызается. Бехтерев тут же процитировал фразу из любимого старого фильма:

- А не выпить ли нам по рюмашечке, так сказать, сока?

- Заметьте, - парировал студент, - не я это предложил… А почему сока?

Вопрос не застал Свата врасплох. Он ответил:

- Детей спаивать нельзя.

- Ну, давайте, мы не будем их спаивать, - снисходительно согласился парнишка. – Хотя вы не поверите, как мне этого хотелось, споить детей соком.

- Тогда я покажу вам дорогу в хорошее кафе, - деловито покивал Сват. – Заодно и Фишку выгуляем.

Маршрут прогулки был определён. И минут через двадцать все трое окунулись в тёплый сухой зной июньского дня. Бехтерев на миг остановился и подставил лицо солнечному теплу. И тут его подхватили под руку, и бодрый молодой голос сказал практически в ухо:

- Ведите, сусанин, я дороги не знаю.

С другой стороны к его ноге на секунду прижалась Фишка, бодрая и сосредоточенная. Она была готова к любым неожиданностям. Громкое клацанье зубов возвестило, что к мухам у морды собака тоже была подготовлена.