Найду тебя во тьме

1.НЛО, как Неопознанный Лающий Объект.

Степан выпустил на лицо одну из своих проверенных самоуверенных улыбок и протянул руку за конвертом. Декан факультета, низенький пожилой Роберт Эммануилович Лорский, обладатель беспорядочной седой шевелюры, острого носа и роговых очков с голубоватыми стёклами, иронично хмыкнул:

- Вы, молодой человек, прекрасны в своей самоуверенности. Вам кто-нибудь это говорил?

- Вы сами и говорили, - ответил парень, с сомнением глядя на разложенные по столу профессора конверты. Снова старик взялся чудить. Вчера, на последней лекции по основам социальной медицины, Лорский благодушно известил их группу, что этим летом всех студентов второго курса ждёт практика. Степан, который готовился к этому с первого дня учёбы, чуть не закричал от радости.

Он и выбрал-то специальность «социального работника», можно сказать, по зову сердца. Никогда не мог спокойно пройти мимо старушки, глядящей с какой-то обречённостью на полуразвалившуюся лестницу, или не помочь инвалиду забраться в автобус. Когда ещё в одиннадцатом классе Мороз узнал, что в его городе появился филиал Государственного Института Социальных Технологий, он сразу же твёрдо решил, что подаст в него документы. Друзья долго кто пальцем у виска крутил, кто просто плечами пожимал. Одна только Ирка Верёвкина поддержала, одноклассница и соседка по лестничной площадке. Их семьи многие годы дружили домами, так сказать. И дети были неразлучны ещё с детского садика, в который тоже ходили вместе. Был, правда, ещё один понимающий – Славик Тюленев, тоже одноклассник. Он жил с мамой и совсем старой бабушкой. И не понаслышке знал, каково это – беспомощный человек в доме. Именно Славик, проведав о планах Мороза, сказал главные слова, окончательно убедившие Степана в выборе будущей профессии: «Ты бывал у нас и видел мою бабушку. Знаешь, как мы о ней заботимся… А сколько таких одиноких? Молодец, Морзе». Так Степана звали все школьные годы. Ударение в его фамилии, Мороз, падало на первое «о». И не раз возникали недоразумения, особенно в первый год учёбы в школе. Семилетний Стёпка чуть не до слёз отстаивал свою фамилию перед учителями. В результате вся школа запомнила, как правильно надо её произносить. Но постепенно ребята в классе переделали сложное слово в прозвище. А вскоре и учителя начали между собой называть маленького упрямого шатена по фамилии изобретателя устаревшей, но знаменитой на весь мир азбуки Морзе.

К концу школы Степан превратился в крепкого парня среднего роста и атлетической комплекции. Физкультуру он любил и не пропускал. Правда, когда физрук заикнулась о карьере в спорте, раз и навсегда твёрдо расставил точки над «ё»: ему это не интересно. До конца последнего года в школе парень продолжал бегать, подтягиваться и всякое такое едва ли не лучше всех одногодок. А там и школа кончилась, ЕГЭ пролетел спокойно, сдача документов в институт тоже прошла без особых накладок. Степан сумел пройти по баллам на одно из пяти бюджетных мест, отданных филиалу головным вузом. Из-за этого преподаватели сразу принялись проверять парня на знания и остались довольны. Парень не мог похвастаться глубокими познаниями по школьным предметам, но провалы в знаниях перекрывал непробиваемым апломбом, помноженным на природное обаяние. Так и отучился два курса, мечтая о том дне, когда сможет, наконец, начать помогать людям, которые не в силах сами о себе позаботиться. И теперь этот день практически настал.

Степан уверенным движением взял со стола первый попавшийся конверт, не испорченный никакими надписями и картинками. Лорский ещё вчера предупредил:

- В социальных службах не принято назначать одиночное обслуживание. Это большая роскошь, молодые люди.

Профессор глянул на аудиторию поверх роговых очков, поджал губы и продолжил:

- Но нам они пошли навстречу. Городская служба социального обслуживания на дому согласилась направить вас на практику на тех условиях, которые необходимы нашему институту. Один студент – один обслуживаемый. Я видел список нуждающихся в вашей помощи. Они все разные люди, с разными характерами и судьбами. Но у них есть одно общее – они живут в одиночестве. С некоторыми будет трудно, я бы даже сказал – очень трудно. Надеюсь, вы понимаете, почему?

Ребята и девушки в аудитории глухо зашумели. Роберт Эммануилович покивал, слушая голоса, и сказал:

- Молодцы. Это будет первая ваша практика, от которой зависит очень многое. И я говорю не про оценки. За эти две недели решится главный вопрос – останетесь вы в профессии или нет. Не каждый выдержит то, с чем вам предстоит столкнуться. Будет и смешное, и страшное. И я, чтобы потом не говорили, что у меня есть любимчики, и что я кому-нибудь подсунул подопечного полегче и поприятнее, решил дать шанс судьбе.

Девушки и парни озадаченно притихли. Профессор же вдруг ехидно улыбнулся:

- Завтра в деканате вы будете сами выбирать себе кота в мешке. Никаких возражений и протестов быть не должно. Каждый из вас возьмёт с моего стола конверт, при мне вскроет и вслух зачитает имя. Я отмечу в журнале и выдам направление. Ну, а за личным делом вам самим придётся наведаться в ОСОНД*.

После окончания пар Степан помчался домой, чтобы рассказать маме о новой причуде декана и о своей радости. Они говорили половину ночи, прерываемые ворчанием сонного отца, выходившего иногда на кухню воды попить. И вот теперь Степан Мороз, человек девятнадцати лет от роду, будущий социальный работник, держал в руке конверт и готовился шагнуть в омут. Он глянул на профессора, заметил в водянистых серо-голубых глазах смешинку и решительно надорвал плотную бумагу. Вытащив лист с отпечатанным текстом, студент с жадным интересом вперил взгляд в строчки и прочитал:

- Святослав Бехтерев, двадцать восемь лет, слепой, проживает один. Зрение потерял два года назад в результате автоаварии. До несчастного случая профессионально занимался фотографией…

Голос Степана дрогнул. Парень словно почувствовал ужас неведомого пока ему человека, привыкшего видеть мир во всём его многообразии, и утратившего этот дар в страшную долю секунды. Профессор задумчиво поставил галочку в своём листке, где был список фамилий тех, к кому ставили молодёжь на практику. Лорский с непонятным сочувствием посмотрел на одного из лучших своих студентов и сказал:

- Я даже рад, что этот случай достался вам, юноша.

- Почему? – озадачился Степан.

- Узнаете из личного дела. И мне кажется, вы справитесь, - покивал своим мыслям декан, залез в неприметную папочку с краю стола, достал из неё официальную бумагу института с печатями и подписями, и вручил её парню:

- Вот направление в городской ОСОНД. Ваша практика начнётся восемнадцатого июня. Сдадите последний экзамен, отдохнёте недельку… И с богом, как говорится.

Так ничего и не понявший Степан вышел из деканата, попрощался с девушками своей группы, в которой парней было всего трое, считая Мороза, и отправился к лестнице, ведущей на первый этаж вуза.

Улица встретила его солнечной яркостью, запахами нагретого асфальта и пыли, а также воинственным чириканьем разбушевавшихся воробьёв, пытавшихся поделить между собой куст возле входа в институт. На дворе стоял второй день июня. Впереди были лето, экзамены и что-то совершенно новое в жизни парня. Степан посмотрел в опухшее аккуратным облачком синее небо, провёл ладонью по коротко стриженым волосам, перевёл взгляд на спешащих куда-то по тротуару людей и двинулся в сторону автобусной остановки.

Через привычные двадцать две минуты Степан вышел из жёлтого «буратиновоза» на родной остановке. До дома предстояло идти ещё одиннадцать минут, мимо своего бывшего детского сада, старой котельной и длинной череды пятиэтажек. Эта часть города строилась в брежневские времена и по ещё хрущёвским проектам. Так что район был настолько провинциальным и утопающим в зелени деревьев, высаженных вдоль дороги, что Степан до сих пор не верил, как вот эта милая простота может сочетаться со стайками недогопников. Впрочем, любители семечек и сборов денег «на озеленение луны» как-то и не трогали никогда крепкого парня. И думать о причинах этого Степан не собирался. Он двинулся по тротуару в сторону своего дома. Но минуты через две, пройдя уже садик и почти миновав котельную, он остановился и прислушался. Странный звук вновь прилетел откуда-то сверху. Будто где-то над студентом лаяла собака. Парень задрал голову в полном недоумении. В небе никаких «кабыздохов» не наблюдалось. Но лай продолжался. Словно невидимый пёс почуял, что его услышали и теперь старался дозваться. Степан внимательно осмотрел территорию котельной через забор из сетки-рабицы. А лай продолжался, наполняя Стёпу тревогой. Взгляд парня остановился на странной штуке, привязанной к лестнице, вытянутой вдоль высокой трубы. Именно в этот момент штука дёрнулась и новая порция лая долетела до студента.

- Вот же суки! – чуть ли с обидой выдохнул Степан. Он почти подбежал к воротам котельной, проскочил мимо озадаченного слесаря, чистившего тряпкой какую-то деталь мазутного котла, и, не жалея одежды, вскарабкался по ржавым ступенькам, цепляя спиной защитный каркас лестницы, до загадочной штуки. Это оказалась квадратная корзина с плотно прикрученной к ней крышкой. С трудом отвязав добычу, Степан спустился вниз. Внутри корзины словно что-то взбесилось, отчего студент едва не оглох и не выронил ношу. Подбежавший слесарь озадаченно развёл руками:

- А я и не заметил, как они это сюда примастырили. Внутри был, наверное. Всё думал, где лает, да где.

- Кусачки есть? – спросил Стёпа. Он и не думал возмущаться. Главное, обитатель корзины всё-таки дозвался спасителя. Слесарь порылся в карманах робы-комбинезона, извлёк бокорезы и одним щелчком разделал три струны проволоки, удерживавшей крышку на корзине, из недр которой тут же высунулся знакомый Степану нос. Макс, уже много лет работавший на котельной и знавший всех обитателей улицы, досадливо проворчал:

- Ну, Старцев, уже псину бабы Моти чуть не уконтрапупил. Пусть только появится снова мопед чинить…

Валентин Старцев был звездой района. Главный гопник и затейник, так сказать. Степан выпустил из корзины Макарона, существо дворовой породы, обладавшее короткими лапами, коричневым окрасом и хвостом – вентилятором. Короткошерстный пёсик отряхнулся, ещё пару раз грозно высказал своё мнение о некоторых людях и помчался за ворота. Степан знал, что Макарон найдёт дорогу к хозяйке и на проезжую часть не сунется ни под каким предлогом, так что переживать не стал. Он спросил у Макса:

- Так это Валькина работа?

- Ну, так только он со своими сюда заходил, - кивнул слесарь.

Степан вздохнул, отряхнул от ржавчины синие джинсы, понимая, что это поможет мало, и проговорил, глядя с улыбкой на рыжего котёнка, выкатившегося из ворот котельной во двор:

- Ну, Валик, погоди… Быть тебе не просто «светлостью», а настоящим «сиятельством».

Макс заржал, спугнув любимца всей котельной – только рыжий хвостик мелькнул под створкой ворот одноэтажного здания. День вокруг грел пыльную улицу, растворяя всё плохое в синеве. Предчувствие чего-то замечательного в сердце парня и не подумало исчезать.

-----------------------------------------

*ОСОНД – Отдел Социального Обслуживания Населения на Дому.