Найду тебя во тьме

2. Удача? Главное, как ляжет Фишка.

Помню отпуск в Испании с тобою,

В небе яркое солнце, пальмы и песок.

На корриду билеты взяли с бою,

Наконец-то мы с тобой вместе смотрим бычий бой,

И восторг в груди! Но…

Это красное платье для чего ты надела?

Ведь быков, как известно, бесит красный цвет.

Тридцать три пикадора и отважный тореро

Под быком погибают в цвете юных лет.

Знают правило это все испанцы,

Что нельзя красным цветом раздражать быка.

Но приходят туристы-иностранцы

В красных платьях и штанах, с красным зонтиком в руках.

Будят злость в быках!

Это красное платье для чего ты надела?

Ведь быков, как известно, бесит красный цвет.

Тридцать три пикадора и отважный тореро

Под быком погибают в цвете юных лет.

Помню отпуск в Испании с тобой!

Я заплатил три цены за эти чёртовы билеты на корриду!

И кто ж тебя надоумил одеть это красное платье?!

Ты же его не носила уже лет восемь!

Ну объясни мне – зачем, ну зачем?!

Какая же ты дура!

(С) «Мурзилки Int»

Телефонный звонок раздался с последними звуками бесшабашной песенки, лившейся из динамиков музыкального центра. Сват вытащил из кармана пиджака сотовый, нащупал кнопку приёма и почти пропел в трубку:

- Какая же ты д-у-у-ура.

- Славочка, - раздался в ответ опешивший женский голос, - а ты не оборзел?

- Славочка? – удивился Святослав Бехтерев, бывший фотограф и настоящий дамомучитель. – Здесь таких нет. Вы по какому вопросу, милочка?

- Не хами, дорогой, - ядовито ответила женщина. – Сегодня к тебе зайдёт мой адвокат…

- Тпррррру-у-у-у-у-у, - выдал Сват, - лошадь ты моя ненаглядная!

На том конце эфира собеседница аж поперхнулась. А парень продолжил:

- Значит, так, Любаша, свет мой в конце тоннеля как отблеск фар локомотива… Никакого адвоката. И ты это знаешь. Общаемся полтора года на тему моих денег, а ты до сих пор не поняла? Все вопросы к моему адвокату, а не ко мне. Усекла на этот раз?

- Ты пожалеешь, Сват, - выдавила бывшая жена фотографа. – Всё равно я добьюсь раздела имущества.

- Пробуй, алчная моя, пробуй, - Сват засмеялся. – Брачный контракт ты подписывала? Вот и пробуй.

Он отбил звонок. Вот же корм для птицы-стервятника! Нарисовалась, х**н кляпом выключишь. Сват вернул телефон в карман и уверенным шагом прошёл по комнате, залитой солнечным светом. Тепло от падающих через огромное панорамное окно лучей он ощущал кожей лица и рук. В груди слегка заныло, напоминая о мучительных истериках прошлого. Что стоило два года назад, в тот злополучный день, всё-таки свернуть в приглянувшийся переулок. Так нет же, спешить надо было, мчался в аэропорт, встречать душа-девицу, Любовь всея фотографической жизни. Много надо для удара? Вода плюс чужой кретинизм. Мелко накрапывавший дождик сделал трассу скользкой, а на красный сигнал светофора некий субъект вылетел с криком в глазах: «Эх, пролечу!» Не пролетел… Сват горько усмехнулся, прислушиваясь к тишине собственного дома.

Хорошо, хоть он тогда успел довернуть руль и зацепился за машину лихача крылом. А то были бы в его закончившейся жизни только бетон и оградка. Но это сейчас Сват понимал, что ему повезло. Удар, карусельное серое небо и прессующая чернота. Последнее цветное воспоминание. А тогда произошедшее ясно обозначилось, как конец света, жизни, карьеры… Конец всего. Первые месяцы ослепший фотограф вытворял такое, что свидетели до сих пор с содроганием вспоминали. Друзья чуть ли не икать начинали, заслышав его протяжное «Ну-те-с-с-с, отведаем фрутис*», предварявшее дикие выходки обозлившегося на весь мир бывшего штатного фотографа известного глянцевого журнала и не менее бывшего главного гостя любого мероприятия в верхах. Если на банкете или корпоративе был Сват, все знали, что фоторепортаж выйдет шикарный. Платили ему не безбожно, но весьма щедро. И за десять лет профессиональной работы с объективом Бехтерев успел накопить достаточно средств не только на квартиру, но и на безбедное существование в его теперешнем состоянии.

Сват криво улыбнулся. Его рука выверенным движением коснулась портрета в рамке на стене. Хоть он теперь и не мог видеть, но память услужливо нарисовала поле подсолнухов под синим небом, а на переднем плане голый Митька, с огромным сельскохозяйственным цветком на причинном месте и улыбкой во все зубы на веснушастом лице. Они тогда всё лето куролесили по Кубани, выполняя заказ какой-то фирмы по производству подсолнечного масла и прочей чепухи. Кадр получился очень насыщенный, солнечный, весёлый и добрый. Когда же это было-то? Бехтерев сунул руки в карманы костюмных брюк. Лет пять назад? Нет, четыре. Точно, наступившей потом осенью Макаров укатил на ПМЖ в США. Сват фыркнул и тряхнул давно не стриженными волосами. Благозвучие-то какое: на ПМЖ в США… А к Новому Году Святослав расписался с Любочкой Лелеевой. Она даже фамилию менять не стала – амбиций воз и маленькая тележка. До сих пор Бехтерев не мог понять – на хрена он это сделал?! Гей, твою мать, практически стопроцентный, открытый, можно сказать, ломанулся искать утешения в объятиях подвернувшейся охотницы до чужого добра. Фотограф засмеялся ещё раз, ловя лицом ласковое тепло солнца. В одном из любимых костюмов было, конечно, жарковато, но Сват привычкам никогда не изменял. С его точки зрения, костюм всегда был самой стильной и уместной одеждой. В нём хоть на бал в администрацию, хоть в кабак на приезжую старлетку, хоть в осенний лес за настроением можно было тащиться. И после аварии ничего не изменилось. Теперь, когда приходилось шариться по улице с белой тростью, как её обозвала одна из бывших приходящих соцработниц, и с Фишкой на поводке, костюм тем более был к месту.

Сват задумчиво повернул голову в сторону кухни, прислушиваясь. Так и есть – бодрое чавканье и бряцанье миски донесли до него истину момента – их лохматое высочество изволят поправлять здоровье. Бехтерев скомандовал:

- Фишка, ко мне!

Дробный топот когтей по ламинату, счастливый скулёж, и мощные лапы ткнулись в грудь фотографа. Он обхватил ладонями лохматую голову лабрадорши и ткнулся носом в мокрое сосредоточие собачьей нюхалки. Псину готовили для него целый год, прежде чем вручили поводок и начали тренировать уже вместе. Вот уже два месяца, как они жили в квартире Свата вместе. Бехтерев прошептал:

- Ты ж моя радость лохматая… Ты ведь не Любовь, правда? Ты-то меня не предашь. И не Митька, чтобы свалить на «поможите» в Штаты…

Фишка радостно облизала хозяйские щёки, ещё раз взвизгнула от избытка чувств и умчалась обратно на кухню, доедать дорогущий сухой корм. Забирая псину из питомника, Сват обстоятельно выяснил, чем надо кормить такое сокровище, бесконечно доброе и слюнявое, и теперь строго держал новую подругу на привычной диете. Благо, финансы позволяли. При мысли о деньгах Сват поморщился. Всё-таки звонок бывшей жены, выгнанной им из дома через полгода после аварии, испортил настроение, и без того не очень-то ровное с утра. Тогда Сват окончательно понял, что творит глупость. Любовью к нему со стороны этой беспринципной карьеристки и не пахло. Да и он всё-таки предпочитал парней. Правда, попав в этот тёмный мир, Бехтерев замкнулся в себе и не позволил никому больше войти в его жизнь достаточно близко. Не х**н, ещё жалеть начнут. А ему это соплячество ни к чему. Он даже Митьку послал на хуй, когда тот позвонил однажды, намекая на возвращение под крылышко… Типа «мы с тобой весь мир перевернём, ты да я да мы стобой!»

После развода бывшая жена начала планомерную атаку на состояние Свата, но не тут-то было. Брачный договор, составленный как-то раз под влиянием коньяка и шампанского, а потом заверенный у сватовского нотариуса, не оставил шансов. Что не помешало ей затеять уже третий судебный процесс. Но Бехтерев предпочитал заплатить адвокату – дешевле получалось. Намного дешевле и проще.

Сват подошёл к окну, привычно проверяя пространство вокруг руками, потянул за ручку и распахнул одну из створок рамы. В квартиру ворвался ветерок. С детской площадки под домом донеслись вопли детворы. Судя по активности, глухим шлёпающим ударам и сбитому дыханию орущих – гоняли полусдутый футбольный мяч. Правой рукой Сват нащупал фотоаппарат, висевший на специальном крюке возле окна, прицелился объективом на звуки и нажал затвор. Серия сухих щелчков отозвалась в сердце упоительной музыкой. Бехтерев улыбнулся этим ощущениям. После чего прикинул, сколько ещё на матрице осталось места под фотографии… Судя по всему, маловато, вот-вот кончится. Бехтерев поджал губы. Опять придётся просить Славку или Бекета слить фотки в комп на вечное хранение. А потом слушать охи и ахи, вплоть до придушенных восхищений. Будто он не знает, что слепой не может взять не то, что хороший, даже нормальный кадр. Сват повесил фотоаппарат на место и замер у окна, впитывая летнее тепло.

Вновь зазвонил телефон, теперь стационарный. Бехтерев раздражённо поморщился и нехотя двинулся по привычному маршруту. Переносная трубка валялась на журнальном столике посреди зала. Там он её и нашёл.

- Алло, это городской морг. Доктор Иванов не может подойти, он делает вскрытие и завтракает…

- Вы опять не в духе, Святослав Львович? – раздался в трубке голос заведующей городским ОСОНД. – У меня для вас новость.

- Неужели, Ирина Валерьевна, вы решили, что больше не будете присылать мне ваших офицеров? – с наигранной надеждой спросил Сват, ощутив, что начинает заводиться. Все эти соцработники его просто бесили. И не задерживались надолго – максимум на месяц. Сколько их уже было?

- Вы сможете завтра в десять утра быть дома? Я привезу к вам вашего нового социального работника.

- Надеюсь, это не очередная милая заслуженная пенсионерка? – процедил Сват. Минувшей зимой к нему таскалась старуха, когда-то работавшая в милиции. Ох, как она хлопнула дверью, уходя в его прошлое. Бехтерев её понимал, такого как он – поди поищи. И не стал звонить её начальнице на предмет «недопустимости причинения материального ущерба». А последняя нимфетка на выданье вообще его достала своим сюсюканьем. В первый же день развезла сопли про «такой молодой, да как же вы…» Вылетела чуть ли не головой вперёд, едва до Свата дошло, что она там наговаривает за мойкой кухонной раковины.

- Вы невозможны, господин Бехтерев, - сухо ответила заведующая. – Будь моя воля, давно сняла бы вас с обслуживания.

Бехтерев подумал, потом ещё раз подумал и со вздохом ответил:

- Ладно, я буду вас ждать. Сколько лет-то хоть вашей работнице?

- Завтра всё узнаете, - Ирина Валерьевна почему-то рассмеялась. – И не вздумайте обидеть это милое существо. Сама приеду, уши надеру.

- Ну, это уже зависит от того, как Фишка ляжет. У порога или в зале.

- Как там лохматая прелесть поживает? – темнота вокруг Свата потеплела. Зиганшина души не чаяла в его лохматой собачатине. Фотограф довольно ответил:

- Обедают-с.

- Ну, ладно. В общем, я на вас рассчитываю, господин Бехтерев, - заведующая положила трубку.

Сват улыбнулся уже мягче. За год общения с этой женщиной он успел привыкнуть к некоторой фривольности, возникшей между ними. Она знала, что он действительно нуждается в некоторой помощи – постирать там, отмыть кухню, поесть приготовить, да мало ли чего. А он уже не верил, что она когда-нибудь действительно избавит свою службу от его присутствия в списках обслуживаемых. Ладно, как-нибудь пережить можно эти два визита в неделю. Посмотрим, что за птица такая милая и обидчивая. Губы Бехтерева растянулись в предвкушающей ухмылке. Он свистнул Фишку, в прихожей застегнул на ней специальную сбрую, нащупал трость, вбил ноги в туфли и распахнул дверь. Даже в темноте надо гулять самому и выгуливать собаку. Фишка степенно провела хозяина через порог и подождала, пока он закроет входную дверь. Стоило развернуться, как Бехтерев ощутил незыблемую уверенность, что сегодня Фишка в особенно добродушном настроении. Значит, придётся отбиваться от её ласк, когда они привычно расположатся на лавочке в соседнем сквере. Вот интересно, кто кого выгуливает на самом деле? С этим вопросом в голове Сват заученно стукнул концом трости по бетону площадки, давая собаке-поводырю сигнал – путешествие началось.

--------------------------

*«Ну-те-с-с-с, отведаем фрутис» - сейчас это уже не реклама) Хотя да, это слоган такой был когда-то.