Задавленный собой (Закончен)

Глава 5. Июнь 2013 года. Старые связи не ржавеют.

Глава 5. Июнь 2013 года. Старые связи не ржавеют.



Что мне помешало тогда, после выезда на игру, разорвать отношения со Светланой? Не знаю, на этот вопрос нет у меня ответа. Может, потому что у нас был сын Костик, и мы ждали второго ребёнка? Я просто не мог оставить всё вот так. Сам вырос практически без отца. И не хотел, чтобы мои дети хлебнули той тяжести? Не знаю. Или просто успел настолько привыкнуть к Светке, что уже не представлял, как жить без неё? Что без неё хуже, чем с ней? Жалко как-то звучит.

Так и пошло потом. Рутина, жизнь, работа, скандалы с завидной регулярностью. Знаете, я тогда бросил пить. Окончательно. Чтобы не провоцировать такие вот ситуации, как тогда, в лесу. Опять в нору спрятался, скажете вы. И будете правы. Но меня всю жизнь учили думать сначала о других, а не о себе. Мужчина должен быть таким, сяким и никаким. Иначе какой он мужчина? Так, быдло, не желающее взрослеть и брать на себя ответственность за семью. Типичная наша установка. Вы никогда не задумывались, что в нашем странном обществе с одной стороны – патриархат. Мужики то, мужики сё. И на диванах лежат, и совсем охренели, и тэдэ и тэпэ. Но как только дело коснётся семьи, то всё. У мужчины прав нет от слова «совсем». Хотя, наверное, вру. Когда мужчина проявляет достаточную волю, женщине некуда деваться, кроме как делать, что ей говорят. Но не всякий на это способен, и не всегда. Обычно всё просто. Женщина: «Или делай, как я сказал, или ты меня не любишь и пора разводиться». Мужчина: «Да, дорогая». И в гараж – бухать с мужиками, спиваться, уходить с головой в рыбалку там. И уходить, не дожив до шестидесяти. Уходить от рака, цирроза, диабета, сердечных сбоев, инсультов… Мало ли способов уйти есть у человека, не видящего впереди ничего, кроме глухой стены раздражения и обвинений со стороны той, кого он когда-то выбрал для создания семьи? А мы все вокруг слышим: «Он женоненавистник!» Почему? Не обратил внимания на бабу, которая изо всех сил лезла ему на глаза. Он козёл… И так далее. Интересный антифеминизм получается. Знаете, есть у меня знакомый психолог. Так она со мной больше не хочет общаться. Избегает, я бы сказал. Не дай бог опять что-нибудь расскажу из своего быта. Ей и сказать-то нечего на мои рассказы. Но я отвлёкся.

Летом – море, палатки, шашлык. Зимой – ничего, кроме быта. Весна и осень – так же. Ни-че-го. Серые и пустые будни. За два года с помощью Светкиных родителей рассчитались за ипотеку. Смогли, мать её. Тут же продали квартиру, купили дом в черте города, в нормальном коттеджном посёлке. Слегка недостроенный, зато дёшево. И у меня появилась возможность отключить мозг. Год ковырялся, сделал стены, полы, внешнюю обшивку, стеклопакеты поменял. Осенью двенадцатого года взяли в кредит машину, малолитражку городскую. Естественно, на ней стала ездить жена. Это не в претензию. Честно. Я реально опасался и опасаюсь садиться за руль. Дороги боюсь, чего уж тут. А без транспорта стало сложно. Костя пошёл в школу, младшему вот-вот должно было исполниться два года. Машина стала нужна очень. Больнички, садик за полгорода, супермаркеты, в которых дешевле затариваться сразу на всю семью на неделю. Рутина, говорю же. Но песни на тему «испортил жизнь, запер, мало зарабатываешь» не утихали. Даже поймал себя однажды на мысли, что она хочет овдоветь, чтобы стать свободной, но не разведёнкой. Как-то раз Светка призналась мне, что до дрожи боится осуждения общества, если вдруг придётся разводиться. В общем, всё, как всегда.

В мае тринадцатого года отправил её с пацанами к родителям. А сам выпросил на работе отпуск и занялся полноценным выносом дома. В полуподвале собирался сделать гараж. А для начала – прокинуть новую электросеть. И в начале июня всё завертелось, как говорится. Пыль, грязь, пот. Нагрузив в плетёный мешок строительного хлама, я пошёл к воротам, где уже ждали вывоза десяток таких мешков. Ещё мешков десять, и можно будет заказывать грузовичок. Опершись плечом на столб забора, я решил постоять, обмахиваясь бейсболкой. И тут за спиной, с улицы, раздался голос:

- Владимир? Ты?

Я обернулся и обомлел. Вот так привет из прошлого. Передо мной стоял прилично так одетый мужик, в котором ещё вполне узнавался Женька Воронков. Тот самый Евгений, что предлагал мне сто лет назад некие отношения на вечеринке в музее. Я улыбнулся и обрадованно сказал:

- Привет! Давно не виделись!

- Да уж, - поддакнул Женька. Выглядел он стандартно, в общем-то, для своего возраста. Небольшой животик, залысины, очки на носу. Ботаник учёного вида. Но всё такие же живые глаза и улыбчивое лицо. Мы разговорились. Вспомнили старых знакомых былые годы, молодость. Он грустно повздыхал и вдруг выдал:

- Значит, ты теперь тут живёшь? У меня дом дальше по улицу, через три коттеджа. Приходи в гости, когда пожелаешь. Только позвони сначала.

Он протянул мне визитку, достав её из кожаного портмоне. Вручив её мне, Женька словно спохватился:

- А приходи сегодня! Ко мне гости придут, посидим, выпьем, пообщаемся.

Я на миг задумался. Почему бы нет? Мои в отъезде, вечером делать нечего. И я сказал:

- Хорошо, жди. Брать чего-нибудь?

- Забудь, у меня всё есть, - Женька рассмеялся. – Ну, давай. Жду вечером.

Он потыкал пальцем в экран дорогого смартфона, а потом начал с кем-то общаться про контейнеры и перевозки. Проводив взглядом удаляющуюся фигуру, я вернулся к ремонту. В голове не было никаких особых мыслей. Ну, позвал, хорошо. Уже ближе к вечеру я смыл с себя трудовой пот, принарядился в лучшие свои дорогущие джинсы и синюю рубашку с коротким рукавом и вензелем в виде двух сплетённых «V» на лацкане нагрудного кармана. Посмотрев на себя в зеркало, остался доволен. А чего? Белобрысый мужик лет тридцати на вид. Да, я тогда ещё неплохо выглядел. Фигура не расплывшаяся, но и не спортивная, да. Когда? Только работа да работа. Ну и дом. Но и без того бог не обидел. Рост метр восемьдесят, размах плеч заметно больше полуметра, не широкие бёдра. Пузо над ремнём не висит. Всё вполне прилично. Именно на этом моменте поймал себя, что оценивая отражение с точки зрения – приударил бы сам за таким или нет? Словно что-то пробудилось в глубине души. Давно позабытое и странное.

Хоть Женька и говорил, что ничего брать не надо, я решил, что идти с пустыми руками – совсем уж моветон. Так что упрятал в яркий бумажный пакет ноль семь «Баллантайна». Этот вискарь мне всегда нравился больше остальных, хоть его и считают дамским напитком. Так и потащился по улице в свете вечернего солнца. Вскоре взгляд зацепил суматоху во дворе одного из коттеджей. Среди топчущих газоны людей выделил Женьку и с облегчённым вздохом нагло вломился на чужую территорию. Воронков с довольной миной выхватил из рук пакет, заглянул внутрь, вскинул брови и протянул:

- Это я погорячился. Такое надо брать всегда. И побольше!

И он потащил меня знакомиться с гостями вечера. Не помню уже их. Никого. Лишь какие-то образы остались в памяти. В тот вечер я решил просто отдыхать. В хорошей компании – почему бы и нет? Правда, почему странный осадочек был от самого факта наличия гостей. Наверное, хотел просто побыть со старым знакомым без лишних ушей и глаз. Расползаться гости стали за полночь. Проводив последнего, Женька перехватил меня на выходе из ворот на улицу и сказал:

- А вот ты останься, Вов. Давай ещё посидим. Так давно не виделись.

Мы подошли к разгромленному газону. С сомнением осмотрев место битвы с шашлыком и бухлом, хозяин дома махнул рукой и сказал:

- Пусть до утра валяется всё. Потом уберу.

Мы прошли в дом, где он усадил меня на шикарный кожаный диван в зале, погасил верхний свет, оставив некий полуинтимный настенный. Уселся рядом и растянулся с глубоким выдохом, почти растёкшись до пола. Я заметил свой пакет, который стоял у низкого журнального столика, и потянулся к нему. Женька тут же подхватился и перехватил мою руку:

- Погоди, щас организую закуску.

Он умчался на кухню, где сразу чем-то загремел. Я же решил осмотреться. Вполне типичный домик среднего класса. Фикусы, хром, стекло и кожа, диваны, динамичные кресла, плазма диагональю в полтора метра на стене. Даже завидно, блин. Похоже, Женька состоялся получше некоторых. В итоге, после созерцания чужого успеха, я растянулся на диване, цапнул с журнального столика пульт и врубил телик. Ну, а что? Главное достоинство любого дома – это окно в большой мир жвачного искусства и жутких новостей. Это скопище иллюзий, миражей и кошмаров засветилось и показало какую-то харю. О, а это канал музыки, оказывается. И кто тут у нас? Включив звук, я расплылся в улыбке. Главный мерзавчик всея Болгарии и Европы. Азис и его песенка «Мразиш». Ну, прэле-е-е-естно. Стоп, если Женька слушает этого крашенного парня, то… Нет, ничего это не означает. Насколько знаю, Азис просто сделал себе странный хайповый имидж, будучи на самом деле обычным мужиком. Или так притворяется?

В зал вернулся Евгений, поставил на столик два широких низких стакана, вазочку с нарезанными фруктами, тарелку с сырным ассорти и хрустальную розетку с оливками, фаршированными какой-то фигнёй. Не удивил. Усевшись рядом, он с интересом уставился на меня, а я на него. Наши гляделки длились недолго. Мы одновременно начали говорить.

- А ты…

- Что…

И заулыбались. Всё-таки давно не виделись. Я подтянул к себе пакет, извлёк бутылку вискаря и наплескал в стаканы янтарной жидкости. Женька тут же схватил один из них, вскинул над собой и сказал:

- Давай! За встречу!

И быстро вылил в себя всю дозу. Словно нервничал. Я последовал его примеру, но выпил не всё. Оливки оказались неплохими. Слово за слово, глоток за глотком, и мы разговорились. Стали вспоминать прошлое, музей. И не могли не вспомнить про Кирилла, погибшего в попытке заработать побольше денег для семьи. Женька с хмурым лицом пригубил вискаря, вздохнул и сказал:

- Знаешь, иногда мне кажется, что семья нужна. Это правильно, так должно быть. Но не могу забыть Кира. Никогда не прощу его жену. Это ведь она настояла, чтобы он тогда поехал на заработки. И вспоминая его, думаю уже о том, что вся эта шелуха лишь способ сжить человека со света. Ты тянешься, соответствуешь, пытаешься заработать. И всё время должен, не имея ничего. Семья сжирает тебя, как тот монстр, что пугает детей по ночам. Она сжирает твои мечты, планы, желания, стремления кем-то стать. Потому что она не терпит конкуренции, понимаешь?

- Ещё бы, - с кривой усмешкой ответил я.

- Ах, да, - Женька покивал, - ты же у нас тоже семейный. И как оно, Вовка? Хорошо живётся?

- Тебе честно сказать? – спросил я. – Или нарисовать благостную картинку?

- Нарисуй, - подался вперёд давний приятель.

- Вот смотри, - я поставил стакан на столик. – Есть пара, у них два замечательных парня растут, есть свой дом. Не коттедж, но всё–таки. Есть машина. Оба работают. Зарплаты нормальные, вроде бы.

- Но? – тихо добавил Женька.

- Всегда есть «но», - я хохотнул. – Что странно, когда работал только я, и зарплата была очень небольшая, мы лопали «дошик», соевый плов там, всякую хрень дешёвую. Но первенца кормили и одевали всегда отлично. Потом она вышла на работу всё-таки, мы начали привыкать к колбасе, круто, да? Звучит, правда, как-то не ахти. Сейчас у нас двое. Снова одеваем и кормим, как надо. Но я вот уже забыл, что такое мясо. От полуфабрикатов уже тошнит. Странно мы живём. Снаружи картинка на загляденье. Но стоит узнать поглубже нашу жизнь, становится не по себе. Сколько бы денег в дом ни приходило, их нет. При этом особо лучше питаться мы не стали. Одежду новую покупаем редко, только по необходимости, как и обувь.

- Писец, - проговорил Женька, глядя на меня большими глазами.

- А ты думал, не все живут так, как ты, - усмехнулся я. – Знаешь, я недавно подсчитал, как бы я жил, если бы был один, но с моей нынешней зарплатой.

- И? – Евгений пригубил виски.

- Скажу одно, что мог бы обедать в вип-зале ресторана «Император» каждый день. И это не ударило бы по моему бюджету.

- Даже так, - протянул Женька. – Мне вот думается, что всё было бы по-другому. Ты бы занимался своими фотографиями, перебивался с копейки на копейку, иногда бухал…

- Возможно, - я пожал плечами. – Но две вещи в моей жизни были бы однозначно.

- Это какие? – приятель с любопытством откинулся на спинку дивана.

- Я был бы спокоен… И спал с мужиками, - выдал я с широкой улыбкой.

Женька захохотал, а потом хлопнул меня по плечу. И мы дружно влили в себя ещё по порции янтарной «радости». Прожевав кусок яблока, приятель сказал, словно в раздумьях:

- А ведь кое-кто тебя до сих пор вспоминает. Ты был таким симпатичным в молодости.

- Это кто же? – удивился я.

- Может, помнишь? Ты тогда ещё подрабатывал по выходным своим на рынке, видеокассетами торговал, - Женька взял со столика пульт и сделал телик тише. – У тебя был постоянный клиент. Мужик такой, седой, Робертом звали.

Я напряг память, пытаясь сообразить, о ком зашла речь. Вроде такой был. Да, этот мужик лет под сорок тогда регулярно таскался к моему прилавку, подолгу перебирал кассеты, но часто уходил ни с чем. И почему-то он всё время пытался со мной поговорить о чём-то левом. Вот как, значит. Интересное кино. Поняв, что я вспомнил, Женька сказал:

- Так он до сих пор тебя вспоминает. И жалеет, что так и не решился тогда познакомиться с тобой поближе.

- Не уверен, что ответил бы ему, - задумчиво сказал я. – Тебе ведь отказал, хотя ты тогда мне очень понравился.

- Насколько «очень»? – подался вперёд Женька.

Жаром потянуло так, словно он горел. При этом жар почему-то ощущался не только на лице. У меня начало припекать шею, грудь и ещё много где. Словно резко подскочила температура в комнате. Мой взгляд сцепился со взглядом Евгения. И я с лёгкой улыбкой прикрыл глаза и сказал:

- Очень.

- Так почему? – с некоторым раздражением в голосе спросил он. – Почему ты мне тогда отказал?

- Испугался, - честно ответил я. – Молодой был, глупый. Тем более только что первый опыт состоялся не очень приятный.

- В смысле? – не понял Женька. – Вы же тогда переспали…

Он назвал имя, а я лишь улыбнулся в ответ и сказал:

- Ну, вот сам подумай. Пришёл парень к тебе, девственник, можно сказать. А ты ему бокал вина… и без подготовки до финиша.

- Блядь! – вырвалось у Евгения, поскольку он всё прекрасно понял. – Ни хрена себе дохлые ёжики.

- Вот так как-то, - я сдержал зевок. Жар как-то даже отхлынул.

- А объяснить ты мог? – грустно спросил приятель.

- Молодой был… - начал я.

- Глупый, - закончил он. – А сейчас?

- Что сейчас? – спросил я.

- Ты бы согласился? – он о-о-о-очень медленно поставил стакан на столик.

Я посмотрел ему в глаза и словно в омут:

- Да.

Он подался вперёд, обхватил моё лицо горячими ладонями и впился поцелуем в губы. Дальше всё словно утонуло в тумане. Разговор вот запомнился, а секс нет. Только горячий бред, пылающая кожа, пальцы в волосах, шёпот: «Вова, Вовка, мальчик мой». И кайф. Такой желанный, яркий, на разрыв. Причём, не задницы, нет. Как говорят – на разрыв аорты. Нет, вру. Помню, немного, но всё-таки. Его губы на моём теле, плавящее дыхание, наслаждение, скользящие по коже шершавые пальцы, прикосновения. Я с ним тоже играл. А он отзывался. Господи, сколько же времени мы потеряли. Я потерял. И моя Светка потеряла, со мной.

Проснувшись утром в одной постели с Женькой, я понял, что это – то, чего мне до дрожи не хватало все эти годы. Нашарив трусы, я встал с кровати, надел бельё, потом джинсы и рубашку. А когда наклонился к его лицу, чтобы коснуться губами его щеки, он сонно улыбнулся и обхватил за шею тёплыми руками. Прошептал:

- Не пропадай, пожалуйста! Приходи ещё сегодня вечером… Я ещё посплю и на работу. Прихвати, кстати, мусор, пазязя.

Это было так странно, слышать от взрослого мужика молодёжное словечко. Но я лишь усмехнулся и свалил из Женькиного обиталища, послушно прихватив чёрный пакет с кухни. Не думаю, что но поручил мне прибрать во дворе.

День прошёл быстро, работа спорилась, мысли всё время скатывались в ночные игры с Женькой. И вот я снова перед его воротами. Звонок у калитки, врезанной в створку, отозвался далёкой трелью в доме. Но никто не поспешил открывать. Ещё раз нажал, потом ещё. Тишина. В груди зашевелилось странное ощущение, что всё идёт так, как и должно. Как всегда. Это было ледяное чувство, стылое, замораживающее. Я нашёл в кармане джинсов его визитку, набрал на смартфоне номер. Гудки, и больше ничего. Долгие, длинные, режущие слух гудки. Облизав пересохшие губы, я набрал его номер ещё раз. И снова. И так ещё раз десять. Женька не брал трубку. Вот так, значит… Это и есть встреча веером? Холод из груди исчез вместе с вечерним теплом вокруг. Я развернулся и спокойно пошёл к дому. Войдя в калитку, закрыл её очень аккуратно. Дошёл до крыльца нашего дворца. Сел на ступеньку. И медленно выдохнул. Кажется, опять жизнь показала мне, какой я неудачник и лох. Что ж… Не привыкать. Что-то ощутимо тяжёлое и плотное болезненно поползло от затылка к правому виску, раздвигая кости и мысли. Навалилось серое спокойствие. Темнеющее небо навалилось на дорогу, на всё вокруг, вымаривая ожидания и желания. Пустое это всё. Ладно, попробую завтра поговорить. Я встал и прошёл в дом, где так же спокойно поужинал и лёг спать.

Евгений не показывался дома несколько дней. А потом, работая во дворе над крыльцом, я услышал, как возле наших ворот стих шум мотора и обернулся. Так и есть. Из окна белого джипа на меня с лёгкой улыбкой смотрел Женька. Я бодро подошёл к забору и сказал:

- Привет.

- Заходи сегодня, - предложил он.

- Я тебе тогда звонил вечером, - начал я, но Женька предостерегающе поднял руку. Улыбка сползла с его лица:

- Не надо было вот так вот названивать, Володя. Сам ведь понимаешь. Мы с тобой оба взрослые люди.

- Да, я всё понимаю, - безмятежно ответил я. А в груди кружили хлопья пепла. – Всё нормально.

- Так ты придёшь? – спросил он.

- Нет, сегодня не могу, занят, - ответил я, улыбнулся и добавил: - В другой раз.

- Ну, ладно, - протянул он. – Тогда пока, что ли.

Стекло плавно отгородило его от меня, всяких ненужных мыслей и связей. Машина покатила по дороге к его коттеджу. А я развернулся и ушёл к дому. Опять крыльцо, опять серое небо. Взгляд упал на ржавое лезвие от серпа, валявшееся в траве у дорожки. Ещё не весь двор привёл в порядок. Да, в тот день я вновь подумал о самоубийстве. Спустя много лет.