Соленые капли незнакомки

5

Пока на скамейке в парке, вызывая нездоровое любопытство прохожих, бушевали самые настоящие страсти, сюда же вернулся и милиционер, бросившийся в погоню за хитрой цыганкой. Просто жалко было смотреть на него, бедняга. Он был весь в мыле, как лошадь, которая только что прошла утомительную полосу препятствий по пересеченной местности. Но ладно, по нему обильно катится пот. Солдат правоохранительных органов был весь измазан копотью, а его серый камуфляж, как связки кончиков пальцев, был густо украшен внушительными обрывками многолетней паутины. В котором кое-где еще бились мухи, совсем живые. Этот образ, столь похожий на ее нынешнее состояние, невольно развеселил Ольгу, и она заставила себя улыбнуться.

- Ну что там? - хозяйка сумочки быстро бросилась к менту.

- Да ты понимаешь, как она провалилась под землю, черный ублюдок, - виновато глядя в землю и, тяжело дыша, ответил он. - она прыгнула, сволочь, в какие-то трущобы. Вон там, за стройкой - ну все, тропы нет.

Эта безрадостная новость привела человека в неописуемую ярость. Он топнул ногами, замахал руками и с ужасным, искаженным, словно парализованным лицом, крикнул:

- Халявщики !!! Вы понимаете, о чем говорите, сержант ?! Вы хоть знаете, сколько денег было в этой сумке? На всю жизнь твоей зарплаты не хватит! Халявщики! И где вы такие, только что в милицию завербовали ?! Они не могут догнать мальчишку! Я убью их всех !!!

Но сержант только топтал на месте, машинально срывал попавшиеся под руку нити паутины и тупо смотрел на асфальт. Что толку спорить - жертва, наверное, была права на все сто. Только Ольга не понимала, почему, владелица Опеля, так открыто угрожала всех где-нибудь похоронить. Ладно, она беззащитна. Но всесильные, в сознании девушки, и, спокойно переносящие унижения, милиционеры !?

А он от переизбытка, завладевшего его раздутым телом, возмущения просто вывернулся наизнанку. Он даже хотел снова подскочить к Ольге. Но, видимо, вовремя вспомнив ее недавнюю реакцию, он с трудом остановил свое огромное желание растолочь девушку в порошок и похоронить. Прямо там, у скамейки в парке. И все же его энергия явно требовала выхода, и поэтому, подпрыгнув и еще немного закричав, он хлопнул себя по бедрам и забавной рысью побежал обратно к зданию вокзала.

- Теперь весь линейный отдел будет на его ушах, - продолжавший властно держать Ольгу за плечо несколько прояснил совершенно непонятную ситуацию. - Что хорошо, еще анонсируют операцию «Перехват».

- Да нет, скорее всего, город попросит подключить, - высказал свое мнение намазанный копотью.

«Возможно», - согласился первый и основательно встряхнул пленника. - Вставай, красавица, и мы будем двигаться в том же направлении. А дальше посмотрим. Ой, и я не завидую тебе, малышка!

Ольга молча встала со скамейки и, покорно обреченная, пошла в страшном, в истинном смысле слова, в окружении двух мужчин в серой мышиной форме. И все это под удивленными, чаще цинично гнусными в их праздных домыслах взглядами многочисленных прохожих. Маршрут к зданию вокзала, который теперь казался еще более серым и мрачным, чем прежде, был более-менее знаком Дробышевой. Но потом копы вели ее по гулким служебным коридорам, пока, наконец, все трое не оказались в одной из комнат линейного отделения милиции. Убранство государственной канцелярии полностью выдержано в привычном аскетическом стиле. Несколько стульев, старинный диван и единственный стол. Что само по себе было памятником канавшему в лету социалистическому реализму. А за ним, лениво перебирая стопки бумаг, сидел пожилой капитан.

Судя по усталому лицу, у стража порядка сегодня много забот. И вообще, если вдруг снять форму, он моментально стал бы обычным дачником-садовником. Седые пряди в его редких волосах сильно диссонировали с очень маленькими звездочками на погонах. И это ясно указывало на то, что многолетняя военная служба для него вовсе не сладкий сахар. Поэтому, если бы Ольга в достаточной мере знала все эти психологические тонкости, то во что бы то ни стало могла отметить тот факт, что ей, наконец, отчасти даже повезло. Капитан не был пресловутым кадровым военным и, следовательно, мог продемонстрировать простое человеческое участие в своей судьбе.

В принципе так и вышло. Едва посмотрев на задержанную много повидавшими глазами, офицер, судя по его первой реакции, не обнаружил в ее облике никаких признаков чудовища-рецидивиста. И поэтому сразу как-то тепло ей улыбнулся: «Мол, ничего, доченька, разберемся!». Но когда один из сержантов прошептал ему на ухо суть случившегося, лицо капитана обратилось к нему. Его взгляд стал мрачным, и со стороны могло показаться, что он был очень расстроен услышанным.

- Да у тебя беда, девочка! О, у меня слишком много проблем! - вот и все, что выдохнул из себя офицер. - Отдай мне документы.

Но Ольга упорно хранила молчание. Отчасти она была занята размышлениями о порядочности капитана, а отчасти тем, что ей в который раз пришлось услышать в разных вариациях слово «застрял». Она не могла понять, почему именно попала в беду - ведь весь ее проступок укладывался в понятие «обыкновенная кража», а в тонкостях юриспруденции девушка была, конечно, не сильна.

- Ты что, глухой? Капитан повторил свое требование, жестом отпустив обоих сержантов, выполнивших свою задачу. - Документы, - сказал я!

- У меня нет документов, - выдавила из себя Ольга и, проглотив комок в горле, добавила. - Украденный.

Но, произнеся последнее, Дробышева внезапно остановилась. Что-то еще неясное, может быть, слабая интуиция подсказывала ей в тот момент, что ей будет совсем непросто проявить себя как новичок. Причин для этого она нашла сразу несколько. Во-первых, я не хотел, чтобы известие о ее неблаговидном проступке дошло до стен приюта. Такие случаи с ними случались и раньше - были указания, просьбы и просто информация об обиженных домашних животных, чаще всего беглецах и путешественниках. Ну, а во-вторых, посмотрев достаточно фильмов, девушка просто боялась, что ее тут же выдворят из России и передадут в «родную» милицию. Что было бы намного хуже. И поэтому уже со следующего предложения Ольга стала вдохновенно и беззастенчиво лгать.

- Украденный? - удивился капитан. - Где когда? Вы гость? Тогда откуда и какими судьбами в Москву?

- Идет, вот в чем дело, - вроде бы призналась девушка, но тут же поспешила соврать. - Только из Тулы!

- Из Тулы? - почему-то еще больше удивился милиционер. - Так так. тулячка, значит. Ну это что-то.

Ольга назвала этот город случайно, только потому, что в их девичьей комнате, в детском доме, одно время надолго висел красочный рекламный плакат, посвященный тульским пряникам. Однако позже его сменил Майкл Джексон, но в памяти, как на негативе, с тех пор запечатлелась короткая «ТУЛА». И все же огромный имбирный пряник, но почему-то похожий на обычный кирпич, только с рисунком. Но почему капитан был так искренне удивлен, она не знала. Что ж, она не могла просто знать, что из Тулы в Москву идут совсем другой, Павелецкий вокзал. И откуда ей, обычному детскому дому из азиатской глуши, что в столицу можно попасть через множество ворот.

- Ладно, пусть будет Тула, - тем временем продолжал капитан, возможно, догадываясь об истинных причинах лжи Ольги. - Тогда по порядку - фамилия, имя, отчество, год рождения. Только без фантазий. Как есть и откровенно.

- Дробышева Ольга Лаврентьевна, 78 мая. Вам тоже нужен номер? - коротко, но четко сказал задержанный.

- 78 мая, - пробормотал милиционер, записывая данные в какой-то форме.

А потом брови капитана, как колосья пшеницы, поползли вверх, а открытый лоб еще больше покрылся каплями пота. Он то ли с сожалением, то ли с издевкой - нет, ведь с искренним сожалением посмотрел на Ольгу и, как-то не как милиционер, тяжело вздохнул.

- Итак, получается - вы взрослая птица? - задумчиво сказал он и, нервно постукивая ручкой по столешнице, добавил, - Это намного, намного хуже, девочка. И почему она такая худая? Плохо кормят родителей?

- У меня нет родителей! Дробышева гневно сверкнула своими огромными глазами.

Это было абсолютно верно. Поэтому бояться и притворяться хорошей девочкой в данном случае она не считала нужным. И я просто ненавидел саму постановку вопроса о родителях, в любых вариантах, всеми фибрами моей юной души.

- Ой, вот и все! - протянул капитан. - Ты только что сочинил? Или как?

- Ничего не сочинял! Ольга возмутилась и стала вдохновенно лежать дальше, чтобы как можно быстрее завершить эту процедуру, изматывающую все нервы. - Я приют! Есть такой в Туле, может быть, знаете? И я приехал в Москву поступать в институт. Кто знал, что в вашем районе водятся козы ?! Воровали все как есть - и деньги, и документы. И что ты хочешь, чтобы я сделал? Да, да ...

Неизвестно, поверил ей милиционер или нет. Возможно нет. Ведь во время своей богатой практики здесь, на вокзале, он увидел перед собой не одну заблудшую душу и услышал сотни самых удивительных и, безусловно, жалких историй.

- Ладно, успокойся, - мягко перебил он подопечного. - Не бойся, все проверим. Дайте мне адрес вашего детского дома.

- А его сейчас нет, - Дробышева. выдал митинг.

- Как это, нет? Ты, девочка, не глупи, все равно найдем.

- Так что! Расформировали месяц назад. Вот и все! - тут Ольга немного подумала и, как ей показалось, убедительно добавила. - Их расформировали из-за пожара. Так что все документы - тут, тут, сгорели! И тебе лучше отпустить меня. Эх, дядя?