Зверь

Глава 6

Архивариус красноречиво закашлялась, напоминая о времени. Эллен досидела до положенных пяти вечера, но в поисках продвинулась мало — чтобы перелопатить все коробки за прошедшие семь лет, понадобится три-четыре полных рабочих дня, не меньше. Ещё час Барр провела в участке, дожидаясь шерифа: она хотела узнать, как продвигаются поиски машины и есть ли данные о Нэйте в полицейских базах, которые Нильсен обещал поднять. Эллен надеялась, что фото найдётся хотя бы там.

Начинало темнеть. Дважды отказавшись от растворимого кофе, который предлагал ей дежурный, она решила добраться до съемного жилья, чтобы успеть до темноты. С шерифом она переговорит с утра. Мария дала ей ориентир — маленькую часовню в конце улицы, и Эллен упрямо топала на её облезлый купол, стараясь поменьше смотреть вокруг.

Если главная площадь была маленькой, но уютной, чистой и при должном уровне фантазии могла напомнить площадь маленького городка старой Европы, то за её пределами всё круто менялось. Пустые коробки построек перемежались запущенными жилыми домами с бледно-желтыми квадратами окон. Мрачно, тихо, глухо. Сломанные заборы, разбитая дорога и мусор, который сквозной ветер гонял по обочинам — казалось, здесь жили свиньи или люди, старавшиеся лишний раз не вылезать из дома. Эллен не могла понять, что ими руководило: страх или желание не сдохнуть от тоски при виде такого пейзажа. Но страх чего? Неужели действительно зверья здесь больше, чем людей? Барр вспомнила предупреждение Адама о том, какой сброд порой нанимается на лесопилку и невольно огляделась по сторонам, крепче сжимая в руках чемодан.

Липкий страх забирался под куртку вместе с холодом ночи, Барр дернула плечами, стараясь отогнать навязчивое чувство. Она была уязвима. Она была как на ладони на этой пустынной, узкой улочке, утопающей в грязи. Хотелось плакать от беспомощности. Эллен была бы так рада видеть рядом Бишопа, ощутить это необъяснимое спокойствие рядом с ним, малодушно спрятаться за его спину, но выбор сделан и назад пути нет. Остаётся надеяться только на себя, в общем, как и всю сознательную жизнь.

— Соберись, трусиха, — Барр вслух отругала себя и, стиснув зубы, двинулась вперёд.

Нырнув в прогал между кирпичных стен, Эллен, наконец, увидела часовню. До дома из ветхого жёлтого кирпича, где сдавались комнаты, было всего ничего.

Барр замедлила шаг. Сомнения напали на неё стаей жалящих ос: она снова поступила опрометчиво, поддавшись эмоциям и не разузнав ничего заранее. Здесь было гораздо хуже, чем на лесопилке: там был относительный порядок, охрана на КПП и люди, не желавшие ей вреда. Здесь же всё шло по наклонной. Можно кричать до срыва голоса и никто не явится на помощь, Эллен была уверена в этом. Кем могут оказаться её соседи? Мысли разрывали голову, виски противно заныли, Барр остановилась, перехватить чемодан другой рукой, и краем глаза заметила движение.

К часовне шёл парень. Худощавый и высокий, у него были тёмные, спутанные волосы и длинная, свободная одежда, которая походила на сутану или плащ. Он бросил на неё быстрый взгляд и нырнул в тёмный дверной проём. Пальцы разжались сами собой. Эллен выронила чемодан прямо на мокрую землю.

— Нэйт! — она крикнула, и звук её голоса эхом разнесся вдоль переулков, вспарывая гробовую тишину.

Эллен не видела толком его лица, но в его резких, рваных движениях было что-то необъяснимо знакомое. Она бросилась следом, толкнула ветхую дверь, чуть не ввалившись внутрь, и застыла на пороге. Внутри не было ни души. Часовня была давно заброшена. Длинные скамьи выдраны с корнем и наверняка давно ушли на растопку. Узкие окна-бойницы покрылись толстым слоем грязи, а единственным источником света была пробоина в потолке. Дощатый пол местами сгнил и обрушился, идти дальше было опасно — она рисковала провалиться в подвал.

Парня здесь не было. Эллен открыла рот, чтобы позвать ещё, но захлебнулась воздухом, взглянув прямо перед собой. На алтаре горели две свечи. Казалось, она сходит с ума или на той чертовой военной базе когда-то распыляли галлюциноген; Эллен почувствовала, как резкий порыв сквозняка растрепал ей волосы и затерялся в щели приоткрытой двери, превратившись в глухое рычание и свист. Остро ощущалось чужое присутствие. Барр сорвалась с места и помчалась прочь. Схватив вымазанный в грязи чемодан, она ринулась, не оглядываясь, к первому дому, где горел свет.

Тело била крупная дрожь, и руки едва слушались, когда она лупила ладонями по окнам и двери. Эллен тщетно пыталась взять себя в руки — безотчетный страх словно вытравил из головы остатки разума. Похожее чувство мучило её в пустом доме родителей, когда она пришла разбирать их вещи и нашла записку от Нэйта. Он предупреждал не искать его. Боже, лучше бы она послушалась.

Она явно ошиблась адресом. Дверь отворилась на расстоянии толстенного замка-цепочки. Внутри было темно, и белое лицо старухи напоминало выплывшую из чёрных облаков луну. Её блеклые глаза впились в Эллен, а губы зашевелились, обнажая редкие пожелтевшие зубы, но Барр не услышала ни звука.

— Мне нужна комната, — сказала Эллен, заранее зная, что не ступит за порог этого дома. Женщина продолжила смотреть. Рот её вытянулся в тонкую линию, прежде чем выплюнуть необъяснимый набор слов.

— Зверь возвращается. Чужая накликала беду. Уходи.

Перед её лицом захлопнулась дверь. Эллен сбежала вниз по ступенькам и остановилась посреди улицы. Ей хотелось бросить проклятый чемодан, который лишь тормозил её. Бежать до участка, провести там ночь и утром свалить отсюда как можно дальше, а после остудить голову, взять тайм-аут и не торопясь найти нормального детектива, пусть ради этого придётся объездить пару-тройку соседних штатов. Эллен больше не могла здесь находиться.

Участок оказался закрыт. Немыслимо. Будто негласный комендантский час распространялся и на тех, кто поклялся служить и защищать. Городок словно вымер. Сумерки сгущались, и кроме фонаря над крыльцом «Белого дома» освещения не было.

Всё вокруг казалось нереальным. Такого просто не могло быть. Оживший кошмар, который можно было трогать руками. Словно запертая в тесной, тёмной комнате Эллен не могла ни уйти, ни уехать, ни улететь ближайшим рейсом — проклятый Форт-Келли отнял у неё брата, машину и теперь поглощает разум, заставляя видеть и верить в то, чего существовать не должно. Две свечи в заброшенной церкви, сумасшедшая старуха и липкое ощущение, что за ней наблюдают.

Барр отчаянно желала найти машину и уехать, уехать не разбирая пути, но мысли о Нэйте рвали душу пополам. Внутренний голос кричал и бился эхом по грудной клетке, что ей не померещилось. Она видела там своего брата. И эти свечи горели, словно в память об их родителях.

— Ты сошла с ума. Он не мог там быть. Это галлюцинации. Они что-то добавляют в еду, — шептала она сама себе, пока не услышала вполне человеческие голоса. Они не были ей знакомы, но Барр пошла на звук, надеясь увидеть вменяемых людей. Словно оглушенная, она шла на свет фар, пока не увидела старый «Корвет» и двоих мужчин, копошащихся возле двери закусочной. То, что они пытались эту дверь вскрыть, до неё дошло не сразу.

— Мне нужна ваша машина. Сколько вы за неё хотите?

— А сколько у тебя есть, красотка?

Обойдя «Корвет» с разных сторон, они двинулись к ней. Эллен поняла, что её зажимали в кольцо. В руках одного из них блеснула монтировка. Где-то на задворках потухающего от страха сознания забилась мысль, что вскоре она лишится не только денег и вещей, но и жизни.

Барр сделала шаг назад. Панический страх сковал тело по рукам и ногам, голова не работала, а инстинкт самосохранения велел отдать им всё и бежать без оглядки, но Эллен словно вросла ногами в почву. Ей не убежать. В темноте, в обуви на каблуках, по дороге сплошь в камнях, рытвинах и скользкой грязи — она всего лишь растерянный зверёк в лапах матёрых хищников, которые лишь позабавятся, гоняя её по округе.

— Сколько вы за неё хотите?

Отчаянно хотелось жить. Эллен пыталась тянуть время в надежде, что мозги соберутся в кучу и выдадут решение, которое, возможно, спасёт её. Интеллект, образование и научная степень обратились в ничто перед грубой силой — Эллен Барр превратится в кусок гниющего мяса и костей, если не сможет ничего придумать.

— Всё, что у тебя есть, — ухмыльнулся один из них. — И мы отвезём тебя сами, куда захочешь, принцесса. У нас элитное такси.

Звук мотора заглушил их ядовитый смех. Эллен обернулась. Вспыхнул дальний свет фар, ослепив всех троих. Она закрыла ладонью глаза, отвернулась и затрясла головой, судорожно пытаясь восстановить картинку. Злоумышленников спугнули: послышались быстрые шаги, хлопнули дверцы и «Корвет», взвизгнув покрышками, покинул место несостоявшегося преступления. Эллен осталась одна в ярком круге слепящего света. Сквозь прищуренные веки она пыталась рассмотреть водителя, шагнувшего с подножки — его фигура казалась сплошным размытым пятном, затерявшимся на контрасте света и тени.

— Они не здешние. Вы могли попасть в беду. Снова.

Это был Бишоп. Снова он выдернул её из лап неминуемой гибели, возникнув из ниоткуда. Будто ангел-хранитель, обретший вдруг плоть и кровь, спустился на землю спасать её бедовую голову, потому что девчонка Эллен Барр превысила лимит благословений.

— Что вы здесь делаете?

Легко поверить в судьбу или высшие силы, легко заразиться слепым фатализмом, когда вокруг происходят немыслимые вещи. Это ненормально, его не должно быть здесь в такое время. Бишоп — галлюцинация, сродни той, что случилась с ней в часовне, но сердце радостно билось в груди против воли. И пусть Бишоп — необъяснимое чудо, Эллен была рада остаться живой.

— Вас ищу, — вернувшись к кабине, Адам приглушил свет фар. — Эйдан сказал, что отвёз вас в город. Назад вы не вернулись, и, судя по тому, как вы сегодня убежали из столовой, я решил, что вы задумали очередную…

— Глупость? — предположила Эллен, начиная приходить в себя.

— Авантюру, — Бишоп ответил мягче, но его сурово сведенные брови, резкий тон голоса и сжатые челюсти говорили сами за себя. Слово «глупость» куда вернее отражало его отношение к её поступку.

Всё оказалось куда прозаичнее, никакого высшего промысла — для того, чтобы спросить Хилла, сопоставить факты и объехать весь городок за полчаса не нужно озарения свыше. Жгучий стыд плавил кости вместе с нестерпимым жаром в груди — наверное, она двинулась головой от страха. Рядом с живым и земным Бишопом Барр всё больше убеждалась, что Нэйт в заброшенной часовне лишь плод её воображения. Там мог быть кто угодно или никого вовсе.

— О чём вы думали вообще? Почему не предупредили меня? — Адам отчитывал её, как маленькую. Тем временем Эллен вспомнила, что хотела убраться подальше от лесопилки и от Бишопа в частности, но её планы вновь покатились к чертям. Рядом с ним было слишком хорошо и спокойно. Рядом с ним страх отступил. Адреналиновый всплеск сошёл на нет, внутри расползалась пустота и стало легко, так, что хотелось плакать. Слова не шли, а холод и мрак, казалось, забирались под кожу, оголяя нервы и суставы.

— Я не люблю быть в долгу.

Самодостаточная, сильная и независимая Эллен Барр словно теряла право голоса. Разум очищался от лишней шелухи, навязанной обществом и от барьеров, которые она сама себе выстроила со дня исчезновения Нэйта в надежде оградиться от новой боли. Сколько ещё бед надо испытать, чтобы понять — одной здесь не выжить? Когда она научится принимать помощь, не думая, что обязана дать что-то взамен? Как долго она будет врать себе и притворяться, что разучилась чувствовать что-то, кроме вины и горечи?

— Вы ничего не должны мне, — Адам сделал шаг вперёд. Эллен осмелилась посмотреть ему в глаза. Пронзительно-синие, прозрачные, как озеро, и Эллен, захлебнувшись, медленно шла на дно.

Адам снял куртку и набросил ей на плечи. Её окутали тепло и запах салона его «Форда» — автохимия, смола и горечь лимона. Терпкий и будоражащий, запах мужчины, а не суррогата с ароматом Гуччи и геля для волос. Она точно сходила с ума и этот морок вряд ли рассеется к утру. Стоило быть честной с самой собой — Бишоп поднял со дна её души слишком непозволительные чувства и избавиться от них, просто уехав, не выйдет. Пропавший брат словно якорем приковал её к этому странному месту, а Бишоп стал камнем на шее. Эллен поняла, что не сможет бросить всё вот так и трусливо сбежать, поджав хвост. Не в этот раз.

Хотелось беспомощно скулить. От слабости затошнило, мир перед глазами сделал сальто-мортале и её повело. Барр едва устояла на ногах, с трудом удержав себя от того, чтобы не повалиться Адаму на грудь.

— Единственное, что вы должны были сделать — вы не сделали. Я боюсь, что однажды не успею спасти вас.

Он просил её уехать далеко за пределы Форт-Келли ещё в тот день, когда пропала её машина и ждать новостей там. Если бы она только послушалась… Сейчас уже слишком поздно сдавать назад.

— Это как-то связано с вашей невестой? Это ваше патологическое желание спасать?

Пережитый шок развязал ей язык и отключил напрочь мозги. Простое бабское любопытство с нотками ревности к прошлому победили такт и здравый смысл. Адам отвел взгляд и нахмурился. Эллен поспешила извиниться.

— Простите, я случайно услышала разговор.

Бишоп молчал, собираясь с мыслями, и эти мучительные секунды Барр корила себя за то, что лезет без спроса ему в душу вместо того, чтобы заткнуться и просто поблагодарить. Святое правило сначала думать, а потом открывать рот вдруг не сработало. В Форт-Келли вообще не работало ни одно правило, исчезли условности и все привычные ориентиры вдруг потеряли чёткость. Тонкая грань между жизнью и смертью заставляет по-другому смотреть на вещи. Эллен ощущала, что вывернута наизнанку и Бишоп стал тому невольным свидетелем.

По привычке послать к чёрту чужое мнение не выходило: перед ним хотелось оправдаться, хотелось бить себя в грудь и кричать, что не такая уж она и дура, какой кажется на первый взгляд. Стылое одиночество и боль потери вновь рвались наружу, в стальной броне пробило брешь и кто знает, сколько понадобится времени, чтобы вернуть себя в норму. А к Адаму тянуло нещадно, словно он единственный, кто мог её спасти и не только от прямых угроз жизни.

— Пойдёмте в машину, вы дрожите, — Адам отошёл к «Форду» и открыл для неё пассажирскую дверцу. Эллен посетило чувство дежавю, словно она раз за разом проживает один и тот же день, как в дурацком кино с банальным сюжетом. Стандартный сценарий гласил — чтобы разорвать временную петлю и шагнуть в новый день нужно что-то изменить, и Барр до сих пор не понимала, что ей делать.

— Она погибла пять лет назад. Несчастный случай. Мы тогда жили в Массачусетсе. Она поступила там в университет. Это была моя вина.

Он так и остался стоять вполоборота, придерживая для неё дверь. Эта откровенность выбила из неё дух — Эллен не ждала, что он ответит.

— Мне жаль, — почти шёпотом ответила она, боясь спугнуть эфемерное доверие, вдруг возникшее между ними. — Но вы уверены, что не слишком много на себя берёте?

Чувство вины за всё на свете — слишком знакомое чувство. Наверняка Бишоп его преувеличил, такой как он просто не мог навредить. Эллен так долго избавлялась от него, но оно нахлынуло новой волной после смерти родных. Будь она рядом в их борьбе, возможно, они были бы живы. Адам был её зеркальным отражением, но казалось, он не борется, а принимает, и Эллен стоило поучиться этому у него.

— Уверен, — твёрдо ответил Бишоп. — Я не хотел бы это обсуждать. Садитесь, Эллен.

Он кивнул в сторону салона, продолжая придерживать для неё дверь. Его исповедь закончилась так же внезапно, как и началась, Адам закрылся внутри себя на замок, не желая вдаваться в причины, которые побудили его взвалить ношу этой вины себе на плечи. Он был прост и понятен, но в то же время казался непостижимой загадкой, которую Эллен отчаянно захотела разгадать.

В салоне авто было тихо. Воздух, пропитанный нотками горького лимона, густел от напряжения и недосказанности. Эллен копалась в себе, и Адам, казалось, делал то же самое. Он вёл машину по тысячу раз изъезженной тропе на полном автоматизме и не смотрел вперёд. Его взгляд был рассеянным, губы плотно сжаты, брови сведены к переносице и руки слишком крепко сжимали оплетку руля — он погрузился в себя так глубоко, что забыл о привычных действиях. В его машине всегда мурлыкало кантри, а в этот раз на уши давила тишина — он забыл нажать на кнопку. Он забыл пристегнуться и забыл включить в машине печь: от холода у Эллен покраснел кончик носа и пальцы в тонких перчатках-митенках потеряли чувствительность.

— Вам не холодно? — Эллен взглянула на него. У его лица клубился пар, куртка была распахнута настежь, рубашка расстёгнута до середины, словно надетая наспех, из-под неё выглядывала простая белая футболка. Казалось, холод ему нипочём. Наверное, привык — местный климат редко радовал тёплой погодой.

Адам взглянул на неё и молча повернул колёсико печки на максимум.

— Что с Джо? — Эллен хотелось сбить неловкость и дождаться от него хоть какой-то словесной реакции и перестать, наконец, чувствовать себя такой дурой.

— Эйдан повез их с Пэтти в Портленд. Кость раздроблена, Фишер сделал, что мог, но, сами понимаете, здесь нет условий. Надеюсь, нога останется при нём.

— Говорят, там был медведь?

— Не знаю, меня не было там.

Бишоп отвечал ей сухо, из вежливости, просто потому что надо, и Эллен вдруг прорвало. Она поняла, как дорожила его чутким вниманием, стоило только его лишиться. Старая рана вскрылась, забитые на дно души горе и одиночество упрямо лезли наружу и оставаться с ними наедине снова она больше не могла.

— Адам, простите меня ещё раз, я совершенно неадекватна. Слишком много всего навалилось на меня за последние дни. У меня не только брат пропал. Недавно не стало моих родителей. Мы сильно отдалились в последние годы, и я думала, что переживу это. Оказалось, я себя переоценила и здесь.

Она произнесла это на одном дыхании — откровенность за откровенность — и почувствовала, что стало легче. Тягучая тоска, выйдя на волю, стала меньше, боль приглушилась, и Эллен тяжело откинулась на спинку сиденья, прикрыв глаза — вынимать из себя душу оказалось изнурительно, зато после стало плевать на всё.

— Крепитесь. Не всегда будет больно. Потом к боли привыкаешь.

Его усталый голос зазвучал тихо и вкрадчиво, едва перекрывая звук рокочущего на высоких оборотах движка. Между пропастью отчуждения, которая едва не выросла между ними, появился шаткий мостик, и у Эллен защемило в груди. Боль у них была одна на двоих.

Фонарь на вышке КПП сиял, словно маяк в чёрном, штормящем океане. Они почти добрались до ворот, когда он вдруг погас. Белесое марево внутреннего освещения, окружавшего лесопилку, растворилось во тьме, будто Форт-Келли исчез с лица земли. Плохое предчувствие стиснуло грудь, и лёгкая дремота, напавшая на Эллен в пути, вмиг исчезла. Она ощутила тот самый жгучий, безотчетный страх, накрывший её в часовне, но сейчас рядом был Бишоп. Эллен неосознанно потянулась к нему рукой и дотронулась до плеча, ища поддержки.

— Наверное, опять обрыв. Надо резервный генератор запустить. Будьте в машине, — Адам легко коснулся её холодных пальцев и вышел из авто. Его рука была горячей, будто внутри его тела вместо крови плескался кипяток: его лихорадило или это у неё насквозь продрогли руки. Она встревожилась. Хотелось убедиться, что Бишоп здоров, и в то же время страшно было вновь лезть туда, куда её не просили.

Будку КПП осветил карманный фонарик и на крылечко вышел охранник.

— Кабель белочка съела, — со смехом сказал он, затягиваясь сигаретой. Вокруг его лица, покрытого точками седой щетины, закружился сизый дымок.

Похоже на шутку с долей правды, но Эллен промолчала, не став уточнять. Она вспомнила слова водителя тягача в том придорожном заведении, он тоже говорил о белочках, имея в виду животных гораздо крупнее и опаснее, но чем им мог помешать несчастный кабель? Если только медведи действительно не в восторге от того, что в Форт-Келли пришло некое подобие цивилизации. Барр лишь усмехнулась своим мыслям. Пора уже бросить попытки понять, что происходит в этом чёртовом городишке.

Фонарь на вышке вспыхнул резко и неожиданно, ослепляя привыкшие к тьме глаза. Охранник сощурился и щелчком бросил недокуренную сигарету вниз.

— Ну, всё, опять живём, — осклабился он и отсалютовал Эллен, пропадая в своей будке.

Адам появился спустя пару минут. Внешне он был в полном порядке, не было никаких признаков нездоровья, лишь на лице его, покрытом вечерней щетиной, тёмными тенями залегла усталость и злость.

— Всё в порядке? — она несмело подала голос.

— Скачок напряжения. Оборудование изношено, — Бишоп ответил ей коротко и после плотно замолчал. Эллен показалось, что это была лишь отговорка, чтобы не грузить её лишними подробностями.

Адам довёз её до таунхауса и вышел из машины, не глуша мотора, и Эллен смиренно ждала внутри, когда ей подадут руку. Барр начинала привыкать к тому, как бережно он вынимает её из салона и в этот раз не стала сопротивляться и кричать о самостоятельности. В конце концов, гордость её не пострадает. Куда уж хуже.

Ощутив под ногами почву, Эллен взглянула на дом. Окна неприветливо смотрели на неё пустыми чёрными глазницами, и ей до ощутимой боли в груди не хотелось переступать этот порог. Всё случившееся с ней несколько часов назад казалось теперь дурным сном, наваждением, от которого хотелось скорее отмыться. Мысли тяжело ворочались в голове и разум, загруженный под завязку, отказывался обрабатывать картинки и звуки. Кружилась голова и подташнивало, а нервы словно волочились бесполезными, вынутыми из тела нитками. Единственный кусок пространства, где она ощущала себя в относительной норме, был рядом с Бишопом и он снова ускользал от неё.

— Идите, я прослежу, чтобы вы заперли за собой дверь. За вами глаз да глаз, — он улыбнулся, и его заострившиеся черты чуть смягчились.

— Я не была такой раньше, — выдохнула Барр.

— Что изменилось? Лесной воздух повлиял? — он склонил голову набок и взглянул на неё внимательно, пристально. Под этим взглядом плавились рёбра и кислород горел, не добираясь до лёгких. Барр не смогла выдержать зрительный контакт. Она без толку блуждала взглядом по его широким, сильным предплечьям, по его статной фигуре в простых синих джинсах и одной рубашке с закатанными по локоть рукавами, и, казалось, делала себе только хуже.

Всё изменилось. Эллен оказалась выдернута из привычной среды, поставлена перед необъяснимыми фактами, ткнута носом в неочевидные вещи, и сейчас мучительно боролась с внезапной влюблённостью, которая обрушилась на неё словно стихийное бедствие.

— Вам просто нужно успокоиться. Здесь тяжёлые условия, вы к ним не привыкли, Эллен. Вы хотели уехать? — Адам кивнул на вымазанный в грязи чемодан, сиротливо стоящий на крылечке.

— Хотела. Но передумала.

Он вздохнул и покачал головой, словно принимал её решение, которое всё ещё не считал правильным.

— Надеюсь, вы всё-таки сообщите мне, когда снова соберетесь в город?

— Обещаю, — Эллен приняла свою безоговорочную капитуляцию. Отпирая дверь, она еще раз взглянула на Бишопа. Его слова не расходились с делами— он стоял внизу, облокотившись на боковину авто и сложив на груди руки и упрямо ждал, когда она запрёт за собой дверь, чтобы убедиться в её безопасности.

Адам Бишоп забрал у неё покой. Эллен всю ночь промучилась от холода, потому что напрочь забыла назначение всех до единой кнопок на отопительных приборах.