Порою жизнь страшнее пьес Шекспира

Часть 1 (главы 15,16)

                                    Глава пятнадцатая

После того, как Анжела оставила его в кабинете наедине с портретом Клеопатры, у Рауля появилось ощущение, что роль начала складываться, как мозаичная картинка: из отдельных, разрозненных кусочков, которые долгое время болтались сами по себе, постепенно проявлялся образ шекспировского героя. Теперь он более спокойно репетировал по утрам, не чувствуя постоянного раздражения и дискомфорта, а вторую половину дня проводил в офисе. Ирина не возражала, у неё были свои дела, и Рауль не мог не признать, что усилия жены, которые она прилагала к тому, чтобы держать себя в форме, не пропадали даром – и фигура, и лицо её выглядели так, что ей могли бы позавидовать многие молодые женщины. Рауля удивляло лишь то, что Эмиль до сих пор жил у Сергеевых, и Ирина не торопилась забрать его. Впрочем, она забегала к родителям каждое утро и виделась с сыном, а очень часто они заходили туда вдвоём по вечерам. Анжела работала над романом, дети отвлекали бы её, а Эмилю было намного интереснее жить вместе с Игорем, чем одному в доме папы и мамы. Через два года мальчики пойдут в школу, и уже не будет такой вольной жизни, а сейчас, благодаря тому, что Сергеевым помогала Линда и ещё одна приходящая горничная, они могли держать у себя детей сколько угодно.

«Интересно, когда у Эмиля родятся дети, а мы с Ириной состаримся, мы тоже будем рады присутствию внуков в своей жизни, или мы – уже другое поколение, для которого работа и её круговерть во многом заменяют всё остальное, в том числе и семейные ценности?» - думал Рауль, не находя ответа на этот вопрос. Он обожал жену, детей, и, когда Эмиль был совсем маленький, страшно не любил расставаться с ним, но сейчас его вполне устраивала та ситуация, которая сложилась, и то, что он может уделять работе столько внимания, сколько она от него требует. Прошедшие два года он слишком мало занимался бизнесом, свалив всё на плечи компаньонов, и теперь навёрстывал упущенное, понимая, что запускать дела неразумно, тем более, что впереди был спектакль, и, когда начнутся репетиции с Клеопатрой, ему будет не до бизнеса. Он одновременно ждал и боялся этого момента. Легко сказать, что можно смотреть сквозь актрису, играющую роль царицы, и видеть другую женщину. На самом деле, роль складывается не только из внешности, здесь всё имеет значение, в том числе голос и даже запах. Иногда духи партнёрши могут вызвать сильнейшее чувство отвращения, а попробуй, скажи об этом женщине, начнутся обиды и истерики…

Роль получалась, но уверенность, которая была у него при постановке «Сирано», не приходила, к тому же он не переставал думать о премьере фильма, которая приближалась с неумолимой быстротой. Оставалось две с половиной недели, и иногда Раулю казалось, что только они и отделяют его от новой ссоры с женой и очередной чёрной полосы в жизни. Хотелось спокойствия, веры в завтрашний день, но, как бы ни утверждал Мишель, что эротические сцены не могут никому причинить боль, Рауль не был уверен в этом, более того – зная, чего стоил Ирине его роман с Анжелой, он был уверен в обратном. И чем меньше дней оставалось до премьеры, тем тяжелее становилось у него на душе, тем труднее было справляться со своим настроением. Он заваливал себя работой в офисе, до потемнения в глазах повторял вечерами роль, закрываясь в кабинете, но погасить свой страх потери так и не смог, и с каждым днём чувствовал, что нервы натягиваются всё сильнее и сильнее…

Сегодня на репетиции Мишель дал ему диск с рекламными трейлерами к фильму, которые скоро начнут пускать по телевидению, сообщая о премьере. Он сдержал своё нетерпение, и не стал смотреть его в офисе. Вернувшись домой, поужинав с Ириной, Рауль под предлогом домашней репетиции, закрылся в кабинете и, включив ноутбук, дрожащими пальцами вставил диск в дисковод. После первых же кадров у него защемило сердце – как всегда, в трейлер включили наиболее яркие моменты, и он изобиловал крохотными эротическими сценками. Создавалось впечатление, что фильм – отнюдь не психологическая мелодрама, а эротика в чистом виде. Он сидел, глядя на экран монитора, и с ужасом понимал, что даже эти ролики явятся серьёзным испытанием для Ирины, а что будет после просмотра фильма… нет, думать об этом было совершенно невыносимо…

С тоской глядя на то, что происходило на экране, он не заметил, как в кабинет вошла жена, и лишь тогда, когда Ирина положила руки ему на плечи, вздрогнул и поднял на неё виноватый взгляд.

- Ириш… ты давно здесь?..

- Во всяком случае, я видела два последних трейлера, - вздохнула она.

- Детка, я не знаю, что сказать…

- Не нужно ничего говорить, Рауль, я же знала, какой фильм вы снимаете… Ты не переживай, я готова к тому, что увижу в день премьеры. Ты ведь из-за этого в последнее время ходишь, как в воду опущенный?

- Ты права… Я жду премьеру, наверное, с тем же чувством, с каким осуждённый ждёт решения суда.

- Но ты не осуждённый, а я не судья… Рауль, сейчас, глядя на экран, я вдруг подумала, что после фильма мне будет легче понять тебя и Анжелу…

- То есть? – настороженно спросил он.

- Вы не могли сниматься в таком фильме и не стать близкими в жизни. Это выше человеческих возможностей, тем более, когда людей и так тянет друг к другу…

- Ириш, ты, в самом деле, так думаешь?

- Зачем бы я стала лгать тебе?.. Рауль, я уже говорила и повторяю: не бойся ничего. Если вы оставили свои отношения в прошлом, то никакие его тени не омрачат нашей настоящей жизни.

- В этом ты можешь быть уверена. Наши отношения с Анжелой остались в прошлом, и теперь мы друзья, как и прежде, до того, что случилось в Бургундии.

- Это всё, что мне нужно знать. Прекрати терзать себя, перестань бояться. Я с тобой, и я буду с тобой, если нужна тебе.

- Только ты нужна мне, Ириш… Ты даже не представляешь, как ты мне нужна… Я так боялся, родная моя, я с ума сходил…

- Если бы я раньше поняла, в чём дело, я бы успокоила тебя. Мне казалось, что причина – роль Антония, а ты мучился из-за фильма… Я хочу попросить тебя, Рауль… - сказала Ирина, устраиваясь на коленях у мужа.

- О чём угодно, дорогая…

- Никогда не скрывай от меня причину своего плохого настроения, не прячься. Вместе легче справиться со всеми трудностями, а когда человек таскает боль и страх в своей душе, он мучает себя намного больше, чем если бы поделился с кем-то этой ношей.

- Я не прячусь, Ириш, я просто постоянно боюсь, что ты опять исчезнешь, и я останусь один. Это страшно – остаться одному…

- Глупый… Никуда я не исчезну. Даже если ты начнёшь меня гнать, я буду сопротивляться, - пошутила Ирина. – Это я должна бояться. После такой роли женщины начнут выстраиваться в очередь, карауля тебя везде, где только возможно. Я так и представляю строй красавиц, жаждущих провести хотя бы одну ночь с Раулем Леграном.

- Очень сомневаюсь в том, что так и будет, - засмеялся Рауль, у которого, впервые за последнее время, страх начал отпускать душу, и появилось ощущение свободы. 

- Напрасно сомневаешься. Даже по этим трейлерам я поняла, как сексуально ты выглядишь в фильме. Уверена, что миллионы женских сердец упадут к твоим ногам. А ты будешь небрежно проходить по ним, выбирая из них самое преданное и красивое…

- А что, если я уже выбрал? Если это сердце сейчас бьётся совсем близко от меня – так, что я чувствую его биение?.. Оно – моё? Или мне придётся завоёвывать его каждый день и каждый час?..

- Оно – твоё, оно давно бьётся только для тебя…

- Я люблю тебя, Ириш… - он прижал жену к себе, покрывая поцелуями её лицо.

Их сердца бились рядом, и весь остальной мир не имел значения, и верилось, что всё, что мешало им жить, окончательно покинуло их, оставшись в прошлом, а впереди была нормальная, хорошая жизнь, одна на двоих. 

                                   Глава шестнадцатая

До премьеры оставалось чуть больше двух с половиной недель, и Анжела нервничала, чувствуя, что может не успеть закончить работу над романом. Но писать быстрее было невозможно, она и так делала всё, чтобы уложиться в сроки, назначенные самой себе. Герои жили своей жизнью, и не в её власти ускорить течение этой жизни, лишив их того или иного события…

Анжела забыла выключить телефон, и звонок отвлёк её от работы. Звонила Светлана.

- Анжела, привет, - голос подруги звучал обиженно. – Почему не звонишь? Я тебе уже несколько раз звонила, а телефон всё время отключен.

- Ой, Светуля, прости, ради Бога, замоталась с этим романом. Спешу закончить, а в свои сроки не укладываюсь, ещё столько работы… Я и сегодня случайно забыла телефон выключить. Вот сейчас поговорю с тобой и отключу. Все домашние уже знают, что мне не до разговоров.

- Хочешь сказать, что я не вовремя?

- Нет, конечно, мне бы и в голову не пришло сказать тебе такое. Я очень рада слышать тебя. Очень хорошо, что я не отключила телефон, и ты до меня дозвонилась.

- А самой слабо позвонить во время перерыва?

- У меня их сейчас практически не бывает. Последние два вечера работаю даже тогда, когда Жак возвращается. Хорошо, что дети у бабушки с дедушкой, иначе я совсем бы с ума сошла.

- Ну, ты даёшь, подруга, как будто тебя кто-то гонит…

- Я тебе объясняла, почему спешу.

- Знаешь, Анжела, по-моему, последний аккорд для вас с Раулем уже прозвучал, а будет книга готова к премьере или нет, роли не играет.

- Для меня это важно, только для меня. Я не знаю, почему так, но важно.

- Ладно уж, труженица, - со вздохом сказала Светка, - работай дальше, не буду тебе мешать.

- Подожди, Светуль, ты что, обиделась?

- Да не обиделась я вовсе. Услышала тебя, узнала, что всё в порядке, а больше мне ничего и не нужно.

- О себе хоть расскажи, что у вас нового?

- Витя на неделю на съёмки уехал…

- Скучаешь?

- Конечно, скучаю… Когда его дома нет, так пусто… И тихо…

- Да уж, от одного Вити шума больше, чем от небольшой армии, - рассмеялась Анжела.

- Зато с ним весело. А без него тоскливо.

- Ничего, скоро приедет, и опять будет шуметь и радовать тебя.

- Ага, только это и утешает… Ладно, подруга, пока. Будет возможность, звони, ладно?

- Конечно, Светулик. Да мы и увидимся уже совсем скоро. Пока, моя хорошая, пойду терзать свою героиню…

- Удачи тебе!

Положив трубку, Анжела отключила телефон и вернулась к монитору. Нужно было приступать к самой трудной части повествования, и у неё заранее неприятно щемило сердце. В этот раз придуманных героев было жалко так, словно настоящих, живых людей. Впрочем, для неё они были не менее реальны, чем люди, которых она видела изо дня в день…

Сегодня с утра репетировали сцену перед самоубийством Антония и падение на меч, и к концу репетиции Рауль почувствовал себя страшно усталым. Сцена была тяжёлой. Пока репетировали в костюме, но без крови. Он падал на складной меч, а во время спектакля, в резервуар в мече будет заливаться небольшое количество краски, которая выплеснется в момент его складывания. К тому же Рауль предложил воспользоваться тем же приёмом, который был использован в спектакле театра Вахтангова в Москве, и Мишель согласился: плащ Антония, чёрный сверху, снизу был тёмно-красным, как кровь, и после падения, выдернув меч, он прижмёт его к животу, и к краске добавится зловещий цвет плаща, усилив впечатление.

Несмотря на усталость, он всё-таки отправился в офис, чтобы провести совещание со своими компаньонами, и оставался там до семи часов вечера. За весь день у него не было времени позвонить жене, но, приехав домой в восемь часов, он не застал Ирину. Мобильный жены был отключён. Рауль позвонил Сергеевым, однако Анатолий, взявший трубку, ответил, что сегодня не видел дочь.

В кухне на плите он обнаружил ужин, который нужно было только разогреть. Во время их отсутствия здесь явно побывала Линда. Но есть без Ирины не хотелось, и Рауль, вернувшись в гостиную, уже собирался ещё раз позвонить ей, как услышал шум мотора, и через минуту звук открывающейся входной двери.

- О, привет, дорогой, - улыбнулась ему Ирина, входя в гостиную. – Давно приехал?

- Полчаса назад. А где ты задержалась?

- Ну, где я могла задержаться?.. Там же, где и вчера, в салоне. Сегодня меня так основательно помассировали, что чувствую себя жутко усталой…

- Ириш, зачем тебе это нужно? Я не понимаю… Эмиль живёт с Сергеевыми, даже я возвращаюсь домой раньше тебя, а ты бегаешь по салонам, словно пытаешься вернуться в свои восемнадцать лет. Зачем?..

- Мне это нужно. Рауль, пожалуйста, не обижайся, потерпи ещё немного. Я приведу себя в порядок, и начну заниматься домом… и Эмиля заберу…

- Господи, да ты и так в полном порядке!

- Ты не понимаешь…

- В самом деле, не понимаю… - Рауль устало пожал плечами. – Ладно, Ириш, пойдём ужинать. Я сегодня тоже вымотался, хочу раньше лечь спать.

Они ужинали молча, и ему показалось, что между ними снова выросла какая-то стена, и это пугало больше всего потому, что причина возникновения её была для него непонятной…

Поужинав, он сразу поднялся в спальню, Ирина осталась в кухне, сославшись на необходимость убрать посуду. Рауль успел принять душ и лечь, а её всё не было, и он заснул, так и не дождавшись, когда она поднимется.

Проснувшись утром, не обнаружил жены рядом. Оказалось, что она уже заваривала в кухне кофе. Улыбнувшись мужу, наполнила его чашку:

- Ты завтракай без меня, я уже поела. Хочу сбегать к родителям и с мальчишками пообщаться, а потом понесусь по своим делам.

Он молча кивнул в ответ, чувствуя своё бессилие.

Ирина поцеловала его перед уходом и ушла, а он пил кофе и пытался понять, когда же произошёл момент, что жена начала снова отдаляться от него, и что явилось причиной этого. Совсем недавно он привёз игрушечную пантеру, и Ирина радовалась ей, как ребёнок, и говорила, что он много сказок сделал для неё явью, и вдруг внезапно начала отдаляться, всё больше времени проводя в салонах красоты и массажных кабинетах… Сейчас ей даже физическая близость между ними не нужна, все силы оставляет там. Может быть, у неё кто-то появился, и только он ничего ещё не знает об этом… Рауль устал гадать, тем более, что нужно было собираться на репетицию, и денёк опять предстоял нелёгкий. Сегодня после репетиции он решил отдохнуть, повидаться с детьми, заехав к Сергеевым, иначе со всей круговертью мальчишки забудут, как он выглядит…

В репетиционном зале, кроме Мишеля и молодого актёра Жоржа Леру, играющего роль оруженосца Антония Эроса, была девочка, которая читала роль Клеопатры, и Рауль вопросительно взглянул на режиссёра.

- Сегодня будем репетировать всё, вплоть до смерти Антония. Я почитаю текст за Диомеда и стражников, а за Клеопатру почитает Рози, всё же читать за женщину мне сложно. Рауль, - добавил он, присмотревшись к Леграну, - что-то вы неважно выглядите. Надеюсь, ничего не случилось?

- Нет, всё нормально, просто устал.

- Но у вас же остаются свободными полдня, - огорчённо сказал Мишель.

- Вчера в офисе совещание проводил, домой поздно вернулся.

- Это никуда не годится! Оставьте другие дела на будущее! Вы мне нужны и на премьере, и перед спектаклем в хорошей форме!

- Обещаю – сегодня после репетиции буду отдыхать, - усмехнулся Рауль.

- Ну, что ж, давайте начнём работать, чтобы до двух часов как можно больше успеть, - скомандовал Мишель.

Может быть, именно благодаря своему скверному настроению, сегодня Рауль мгновенно натянул на себя образ Антония, как перчатку, и почувствовал то, что испытывал римский полководец перед своим горьким концом. Он физически ощутил страх Антония, бессилие и собственную слабость, когда римлянин не смог заколоться сам. Он чувствовал себя жалким, прося Эроса помочь ему, и испытал настоящую боль и чувство вины, увидев, как его верный оруженосец, чтобы не убивать своего командира, покончил с собой.

- Вот как мне надо было самому, не трогая тебя, распорядиться… - сегодня он произнёс эти слова так, что Мишель вскинул голову и внимательно посмотрел на него.

Упав на меч, Рауль почувствовал резкую, почти невыносимую боль внутри. Это было настолько неожиданно, что на мгновенье он решил, что меч подменили, и сталь, в самом деле, прошила его насквозь, но меч остался в руках, и на нём не было крови…

Мишель читал текст за стражников, посматривая на скорчившегося на полу Рауля, затем включилась Рози, и Рауль распрямился, оставшись лежать на спине, всё так же прижимая к животу плащ, комкая его непослушными пальцами. Заплакала Клеопатра. Впервые он услышал именно плач царицы, а не нежный голосок Рози, и голос её доносился откуда-то сверху. «Ах, да, - мелькнуло в голове, - она же в гробнице… это высоко… Как же они смогут поднять меня?..» Но они смогли, и Клеопатра уже склонилась над ним, он видел чёрные волосы и почему-то синие глаза египтянки, прощающейся со своим возлюбленным. Боль мешала говорить, дыхание прерывалось, но он смог проститься с ней, прежде чем перестать дышать…