Порою жизнь страшнее пьес Шекспира

Часть 2 (главы 12,13)

Глава двенадцатая

Анжела зашла на свою страницу в половине двенадцатого, надеясь до появления «Верного Рыцаря» удалить ненужные письма. Маячок возле аватара не светился, но в почтовом ящике Анжелу ожидало сообщение. Удивившись тому, что собеседник появился раньше времени, она открыла его и прочла:

«Глаза – как будто зеркало души», -

Ты говоришь. Но можно ль согласиться,

И взору твоему свой взор доверить?

Что, если мир в том зеркале кривой,

И в нём отражены лишь боль и ужас,

И кровь, и слёзы, и осенний мрак?..

Что будет, если, маску сняв, увидишь

Ты лишь глазниц пустые отраженья,

И страх внезапным холодом остудит

Твоё живое, бьющееся сердце?

Что будет, если маску сняв однажды,

Я мир желанных образов разрушу,

И пустота поглотит тайну звуков

Твоей души, и боль вонзится в тело,

Как острый нож, кромсающий живое?

А, может, маска – это просто кожа?

Сорву её и, истекая кровью,

К твоим ногам я рухну бездыханным…

И мир умрёт в моём застывшем взгляде…

Нет, не готов я к этому мгновенью…

Быть может, после… Ангел, дай мне силы

С твоей душой навек соединиться!

Позволь поверить в мир желаний общих,

И сердцем изнемочь от лёгкой ласки

Всего лишь слов твоих, волшебно нежных,

Позволь коснуться бережно и страстно

Твоих волос, сверкающих, как солнце,

И в губ твоих тепло дай мне поверить!

Позволь… позволь мне всё, и ты узнаешь,

Какой любовью можешь быть любима,

И, умерев хоть раз в твоих объятьях,

Позволь воскреснуть мне для жизни новой!

И лишь тогда свою я сброшу маску,

И веру обрету в возможность счастья…

Прости, Ангел, сегодня мы не сможем пообщаться. Реальный мир не отпускает меня надолго. Я бы хотел, чтобы всё было иначе, чтобы существовал только наш виртуальный мир, но это не в моей власти… Надеюсь, ты простишь мою дерзость, ответишь мне, и завтра в это же время я прочту твоё письмо».

Читая и перечитывая стихотворение, Анжела задумалась. Сегодня ей было не до эротических фантазий странного собеседника, хотя, скорее всего, несколько дней назад такие строки заставили бы сердце сбиться с ритма… Если бы Жак не заверил её, что собеседник не может быть «Тенью», после этого письма Анжела наверняка заподозрила бы в нём убийцу-маньяка. В первой половине стихотворения она не видела ничего романтичного, ничего лирического. Скорее, от него веяло каким-то жутковатым триллером. Почему именно сейчас в его стихах зазвучала тема крови и боли? А что, если Жак ошибается, если компьютерщики ошибаются? Что, если всё-таки «Тень» и «Верный рыцарь» - одно и то же лицо? Ей пока не дали разрешения на игру с «Тенью», но никто не запрещает ей поиграть в слова с «Верным рыцарем». Вот только ситуация складывается не в её пользу. Их общение целиком и полностью зависит от него. Он диктует правила игры. Он обрывает разговор тогда, когда захочет. Как заставить его разговориться, Анжела не знала.  И всё же нужно было ответить на это странное стихотворение. Она вздохнула и начала набирать текст.

«Простить ли дерзость или рассердиться?

Продолжить ли с тобой беседы наши?..

Ты знаешь, что я сердцем несвободна,

И не могу тебе ответить тем же,

Что ты себе позволил в этих строчках…

Зачем душе моей с твоей родниться,

Коли под маской пустоту скрываешь?

Твоих глазниц холодное безмолвье,

Где боль и кровь приют свой отыскали,

Меня начнут преследовать в кошмарах…

Я не хочу срывать такую маску,

Коль ты под нею прячешь тайный ужас.

А твой клинок, кромсающий живое,

Распорет сердце мне, заставив смолкнуть…

И мир умрёт… К чему, скажи, мне это?

Я жить хочу, любить хочу и верить…

Я подарить тебя просила крылья,

А ты меня во мрак нырнуть заставил…

К чему мне это? Право, я не знаю,

Должна ли продолжать с тобою встречи.

Ты напугал меня, мой Верный Рыцарь…

Теперь в твоём лице я буду видеть

Мир мрака, нарисованный тобою

Так живо, что реальности живее

Он стал, моей души слегка коснувшись…

Скажи – тебя притягивает образ,

В котором боль царит, и льются реки

Из крови, и кинжал в твоих ладонях

Кромсает плоть живую? Возбуждает

Тебя такое толкованье мира?

И если так, то объясни, пожалуй,

Что это для тебя, какие чувства

Рождает смерть, которую ты вызвал?

Быть может, я смогу тебя понять…

А после напишу роман кошмаров,

В котором ты моим героем станешь…

Поведай мне, что убивать так сладко,

Попробуй рассказать, как гибнет тело,

Как стоны жертв тебе туманят мысли,

И сладкое в груди родят томленье…

Вот видишь – я уже почти привыкла,

Пока ответ тебе свой сочиняла…

Не бойся оттолкнуть меня, откройся.

Хочу в твой ужас сердцем окунуться…

Как странно. Миг назад тебя боялась…

Теперь влечёт меня тот тайный ужас,

Что ты создал в моём воображенье…

Я жду ответа, трепещу и таю,

Не знаю, что сейчас со мной случилось,

Но я как будто заново рождаюсь

В твоих словах теряясь, умираю…

Но воскресаю вновь в своём ответе…

Я жду тебя. Кровавых объяснений

Не бойся. Я готова к ощущеньям,

Неведомым доселе. Я готова…

Я жду тебя… Я жду… Я жду ответа…»

Анжела закончила писать, перечитала, зябко поёживаясь, и отправила письмо «Верному рыцарю». Её вымотал этот бред. Если собеседник – нормальный человек, просто решивший жонглировать страшными словами, её ответ оттолкнёт его. Если же он и «Тень» - один и тот же человек, может быть, он приоткроется в своём письме. В одном она была уверена – что бы ни случилось, куда бы ни завела их переписка, у неё уже есть тема для романа. Просто пока она не в состоянии приступить к нему, живя в таком напряжении.

Взглянув на часы, Анжела вспомнила, что через десять минут по телевидению начнутся криминальные новости, и, включив телевизор, устроилась перед экраном в кресле. Сюжету о «Тени» было посвящено начало новостей. Полиции не удалось ничего скрыть от дотошных журналистов, и Париж взбудоражили два убийства, произошедшие одно за другим. Выдвигались самые различные версии. Служители закона не готовы были отвечать на вопросы прессы, что давало ещё большую пищу для догадок и предположений. В том числе очень бурно обсуждался вопрос, какому Ангелу посвящает Тень свои преступления. Вывод заставил Анжелу невесело усмехнуться: пресса предположила, что убийца – религиозный фанатик. Утешало то, что никому не приходило в голову связать эти убийства с её именем, иначе это затронуло бы и Иришку.

Вечером на вопрос Анжелы о новостях Жак хмуро ответил:

- Единственная новость, которая нам ничего не даёт, - нашли парня, наблюдавшего за Иришкой в парке. Фоторобот расклеили по городу на досках объявлений, и он сам явился в участок с требованием объяснить, в чём его обвиняют. Естественно, никаких обвинений не последовало, ему ответили, что искали его в качестве свидетеля. Спросили про Иришку. Он её прекрасно помнит, обратил внимание лишь потому, что видел «Маленького принца» и узнал юную актрису. Даже хотел попросить автограф, но засомневался: вдруг это не она, а похожая девочка… Не отрицал, что стоял в толпе, когда нашли труп девушки… В общем, как я и говорил, он к Тени не имеет никакого отношения. Вот такие дела, Ангел…

- Жак, может быть, мне всё-таки стоит написать ему письмо, спровоцировать на какие-то действия?

- Нет, Ангел. Ришар тоже считает, что этого делать не нужно. Убийца – человек с больной психикой. Кто знает, что взбредёт ему в голову после твоего письма?..

- Но меня же охраняют, - попыталась возражать Анжела.

- И всё же нет, - резко сказал Жак, взглянув на неё так сердито, что желание спорить с ним пропало бы у любого человека, кроме Анжелы. – Прости, Ангел, но сейчас не та ситуация, чтобы играть в кошки-мышки с убийцей. Такая игра лишь в фильмах даёт положительные результаты, а в реальной жизни всё по-другому. Так что забудь об этом раз и навсегда.

- Отвратительно! По-твоему, я должна сидеть и наслаждаться жизнью, ожидая, пока этот псих во имя меня убьёт ещё кого-нибудь… - с досадой сказала Анжела, и вышла из кабинета мужа, хлопнув дверью.

Он догнал её в гостиной, и, схватив за плечи, развернул к себе. Впервые она видела Жака в таком гневе, разве что тогда, когда ревность к Раулю затуманила ему мозги, случилось нечто похожее. Но тогда боль и страсть душили его, а сейчас в глазах мужа Анжела не заметила ничего, кроме ярости.

- Ты соображаешь хоть немного, в какой опасности находишься? – он говорил негромко, чтобы не разбудить Иришку, но голос его дрожал от еле сдерживаемых эмоций. – Ты соображаешь, что хочешь поиграть не только своей жизнью, но и жизнью дочери?

- Жак, успокойся, я же ничего не сделала, - растерянно возразила Анжела, даже не пытаясь вырваться из его рук. – Отпусти меня, мне больно…

Он вздрогнул и разжал пальцы:

- Ангел, прости, но ты когда-нибудь сведёшь меня с ума… - сейчас в его голосе была такая усталость и боль, что Анжела сразу забыла о своей досаде, и сама шагнула к мужу, обняла и, прижавшись щекой к груди, почувствовала, как отчаянно стучит его сердце.

- Успокойся, родной, я всё понимаю… Прости меня…

- Ангел… Я опять просыпаюсь ночью в холодном поту, потому что мне кажется, что он добрался до тебя… Если с тобой что-то случится… - голос Жака прервался, и он, тяжело дыша, зарылся лицом в густые волосы жены.

- Ну что ты… что ты, любимый… успокойся… Ничего со мной не может случиться. Ты всё сделал для того, чтобы ни один волосок не упал с моей головы…

- Ни один из твоих драгоценных волосков… - шепнул Жак, пропуская сквозь пальцы шелковистые пряди. – Господи, Ангел, мне больно дышать, до того я люблю тебя…

- Пойдём наверх, и я постараюсь унять твою боль… Всё будет хорошо, мой дорогой, всё будет хорошо…

Много позже, глядя на лицо Жака, казавшееся измученным даже во сне, Анжела подумала о том, что не слишком хорошо знает своего мужа, несмотря на годы, прожитые вместе. Сегодня он удивил её и даже немного напугал, позволив своим чувствам вырваться наружу. Сегодня он опять заставил её задуматься о том, чего стоит ему его постоянная сдержанность, и как часто за последние годы она подвергала эту сдержанность почти непосильным испытаниям… Жак застонал и заметался во сне, и Анжела, ласково погладив его рукой по щеке, прошептала:

- Тихо, любимый, тихо… Я здесь… я с тобой… Я люблю тебя, очень люблю…

- Ангел… - он произнёс во сне её имя, и через минуту задышал ровнее, успокоившись от ласкового шёпота жены и мягких прикосновений её руки…

Она осторожно устроилась на плече Жака, обняв его, обхватив за плечи руками, словно пытаясь защитить от той боли, которую сама же и причиняла ему…

Анжелу разбудил крик. Ничего не понимая, она вскочила и увидела Жака, сидевшего в постели с широко раскрытыми глазами, в которых плескался ужас. Лицо его было покрыто потом, губы дрожали, он дышал так, словно после долгого бега, и Анжелу напугала его мертвенная бледность.

- Господи, Жак, что случилось? – она трясла его за плечо до тех пор, пока взгляд мужа не стал осмысленным.

Он посмотрел на неё, пытаясь что-то сказать.

- Ангел… - голос звучал хрипло, слова давались с трудом. – Ты здесь…

- Где же мне быть? Жак, родной, успокойся, это всего лишь сон… Что так напугало тебя?

Он мотнул головой, словно отгоняя какое-то жуткое видение, и откинулся на подушку, закрыв глаза, напугав Анжелу ещё сильнее.

- Что с тобой? Тебе плохо? Я вызову скорую, - она вскочила, но Жак поймал её за руку и остановил.

- Нормально… со мной всё в порядке… Ангел, просто сон… такой реальный, что я и сейчас вижу его, - теперь он говорил более осмысленно и спокойно.

Анжела села рядом, с тревогой глядя в глаза мужа.

- Ну, что ты на меня так смотришь, как будто я сумасшедший? Я не сошёл с ума, Ангел… Мне всего лишь приснился кошмар… - он передёрнулся, очевидно, заново переживая свой сон.

- Что тебе снилось?

- Я не хочу говорить об этом… Не сейчас… Ангел, обними меня…

- Конечно, любимый, - Анжела прижалась к мужу. – Я с тобой… Вот так… крепко-крепко… Мы вместе, а это значит, что нам ничего не страшно…

Он поцеловал её жадно и требовательно, и она ответила на поцелуй, отчаянно желая забрать себе его боль. Но то, что получалось с Раулем, не происходило, когда боль чувствовал Жак. И всё-таки она смогла успокоить его, став с ним одним целым, закружив в своей любви, утопив в нежности и заставив забыть все ужасы снов и реальной жизни…

Они заснули, обнявшись, и до утра ничто больше не нарушало их покой.

Анжела проснулась первая, и, взглянув на часы, побежала готовить кофе, чтобы напоить Жака сразу, когда он проснётся. Когда напиток был готов, отнесла поднос в спальню, потому что пора было будить мужа, если они не хотели, чтобы Иришка опоздала в школу. Он открыл глаза и улыбнулся ей, пошутив:

- Утренний кофе в постель… Это что-то новое…

- Я люблю тебя, - серьёзно ответила Анжела.

- Детка… измучил я тебя за ночь?..

- Смотря чем… - ответила она с лукавой улыбкой.

- Если бы не нужно было вставать…

- Мы бы с тобой знали, чем заняться, - продолжила за него Анжела. – Сегодня ты повезёшь Иришку в школу?

- Да, сейчас позвоню Ришару, и, если ничего за ночь не произошло, отвезу Иришку и поеду в агентство.

Новостей не было, и через час Анжела проводила мужа с дочерью, поцеловав обоих на прощанье и пожелав хорошего дня.

                                    Глава тринадцатая

Сегодня Анжела заходила на свою страницу с чувством тревоги. После вчерашней вспышки гнева со стороны Жака ей было неуютно оттого, что за его спиной она затеяла игру с «Верным Рыцарем». Она ругала себя, что не рассказала мужу о последнем стихотворении собеседника, в котором он упоминает кровь и кинжал. Впрочем, Жак с уверенностью отмёл возможную причастность этого человека к преступлениям, сказав, что она может спокойно общаться с ним…

Письмо ожидало её во входящих, и возле аватара «Верного рыцаря» мигал маячок. Анжела открыла письмо. Там было только стихотворение:

«Ты в странную игру играешь, Ангел.

Я бросил мячик. Ты его поймала,

Но твой бросок ответный слишком мрачен.

Каких признаний ждёшь ты от меня?

Я в кровь свои не погружаю руки.

Я не преступник, Ангел, не злодей.

Был я не прав, наверно, создавая

Картину, что тебе открыться может,

Когда с меня сорвёшь нежданно маску…

Я виноват. Но ты, мой нежный Ангел,

Неужто, в самом деле, жаждешь крови?

Зачем тебе такие ощущенья?

Ты хочешь знать, как сердце погибает

От страшного, холодного кинжала?..

Твои глаза способны так изранить,

Что и клинку иному не под силу…

Страшнее крови – слёзы у мужчины,

А ты, поверь мне, вынуждаешь плакать

И тех, кто боль свою скрывать умеет.

Да, милый Ангел, ты способна ранить…

Да что там ранить… ты у***ь способна

Одним лишь взглядом, заставляя сердце

Взлетать и падать, биться на осколки… 

Так кто из нас убийца? Право, Ангел,

Меня с ума ты сводишь… Я не знаю,

Чего мне ждать, и как мириться с ролью,

Которую я сам себе и выбрал…

Мне больно, Ангел. Дай мне жить с надеждой.

Или убей сейчас одним лишь словом,

И я приму покорно свою гибель,

Сказав спасибо нежному убийце…»

- Вот так… - тихо сказала Анжела вслух. – И что я имею? Всего лишь странное признание в любви и просьбу… А о чём он меня просит? Какую надежду я должна ему дать?.. Дёрнуло же меня начать этот стихотворный диалог… Вот что я ему должна написать в ответ?

Вздохнув, она начала неуверенно набирать текст, но очень скоро слова сами собой стали появляться на мониторе, и она писала, не задумываясь, увлечённая игрой:

«Прости мою игру, считай, что шуткой

Я на твоё ответила посланье,

Пусть неудачной, но всего лишь шуткой…

Мне не нужны ни боль, ни море крови,

Я жизнь люблю, мне свет милее мрака.

Не принимай слова мои серьёзно,

Они – ничто, всего лишь слабый отсвет

Той чепухи, что мысли порождают…

Но отчего меня зовёшь убийцей?

Ведь я твоё не разбивала сердце.

Тебя не знаю вовсе я. Слова лишь,

Которыми играешь ты так ловко,

Меня с тобой роднят. Такая странность…

Я, в самом деле, чувствую родство…

Как будто бы тебя когда-то знала,

Но позабыла в суете обычной

И голос твой, и смех твой, и улыбку…

Ты снился мне, наверное, когда-то,

А, может быть, встречались в прошлой жизни

С тобою мы? Скажи, ты веришь в это?..

Зачем меня ты просишь о надежде?

Как я у***ь тебя могу лишь словом?

Я не хочу ни убивать, ни ранить…

И как могла бы совершить злодейство?..

Ведь мы - пересеченья на экране,

Жонглируем мы чувствами своими,

Не зная, попадёт ли шарик в руки

Тому, кому он брошен… Как могу я

Тебя, скажи, хоть в чём-то обнадёжить?

В реальном мире нас с тобою нету,

У каждого судьба своя… Заботы

У каждого свои, свои дела…

Я не пойму, чего сейчас ты хочешь,

Теряюсь я от слов твоих, не зная,

Как мне ответить так, чтобы не ранить

Обоих нас… Ведь боль рождает боль.

В моей груди больней забьётся сердце,

Коль я твоё болеть теперь заставлю…

Чего ты ждёшь? Откройся, Верный Рыцарь,

                              Не прячь души за странными словами…»

Ответ пришёл через семнадцать минут, и Анжела поразилась скорости, потому что ей для того, чтобы написать своё письмо, понадобилось больше времени.

«Я от тебя души своей не прячу.

Она твоя, ты ей владеешь, Ангел.

Она не хочет вырваться на волю,

Не хочет неприкаянной скитаться,

Уже ни в чём не находя покоя…

Да, мы – пересеченья на экране,

Но мы живые, дышим и страдаем…

Ты не была бы здесь, прелестный Ангел,

Когда б твоя душа жила спокойно…

Я помню, ищешь тему для романа…

Так ты уже нашла её, признайся!

Но что-то держит и к экрану тянет

Тебя, как будто это наважденье…

Да, наважденье… Стану для тебя я

Твоим безумьем, нежностью и страстью.

Ты будешь просыпаться среди ночи

И вспоминать слова мои и чувства.

Поговорив со мной, искать ты будешь

В других объятьях жарких утешенье…

Я буду сном твоим, твоим дыханьем,

Ты без меня дышать уже не сможешь…

Вот кем я стану, Ангел, для тебя –

И зеркалом твоим, и отраженьем

Твоих желаний тайных. Я сумею

Всегда сильней заставить биться сердце,

Ты будешь ждать со мной пересечений

Здесь, на экране, в этой странной жизни,

Которая, быть может, станет ярче,

Чем жизнь твоя обычная… Я в мозг твой

Проникну дерзко, мир его разрушив.

Я буду жечь тебя своей любовью,

И ты от слов моих забьёшься птицей,

Которую поймали птицеловы,

Опутав сетью. Я ж тебя опутать

Смогу словами. Эти путы крепче

Канатов корабельных, и надёжней

Всех клеток мира! Ты в плену, мой Ангел!

В моём плену, ещё сама не зная…

Но ты уже подчинена и смята,

Ты – это я, посмей со мной поспорить!

Я сотней слов твой спор прервать сумею,

И возвращу опять в твою темницу.

Мы будем вместе, мой любимый Ангел.

Не вырваться тебе из этой клетки,

Не разрубить узлы, что нас связали…

Теперь – прощай! До завтра, милый Ангел!»

Маячок погас, собеседник вышел из разговора, покинул страницы сайта… А Анжела продолжала сидеть перед монитором, пытаясь унять сердце, сбившееся с ритма от его слов.

- Господи, - шепнула она, - помоги мне… Только Рауль мог делать со мной то, что делает этот человек… только Рауль… только он… Я не хочу, чтобы всё повторялось, я не выдержу этого…

Щёки её были мокрыми от слёз, но она не замечала их. Незнакомец не ошибся – он уже связал её путами, привязал к себе, и теперь она зависела от этой переписки, от чувств, которые он вызывал своими словами… За несколько дней он сумел стать для неё наркотиком, и, если теперь он исчезнет, у неё опять начнётся ломка, как было после прощания с Раулем… Рауль… опять Рауль… Почему эта переписка в стихах заставляет её возвращаться сердцем к человеку, с которым она не может быть вместе? А если это всё-таки он играет её чувствами?.. Кто ещё способен вот так, сходу, сочинять стихи? Кто?.. Неужели совершенно чужой человек смог настолько хорошо понять её, причём понять почти сразу, почувствовать её мир, забраться в душу?.. Так не бывает… так не может быть с чужими… А вот если это Рауль…

Мысли Анжелы прервал телефонный звонок. С трудом поднявшись, она дотянулась до телефона.

- Ангел, - голос мужа вернул её в реальный мир. – Что с тобой?

- Ничего…

- У тебя такой странный голос, как будто ты плакала.

- Нет, просто задумалась, извини.

- А, сеанс связи? – в голосе Жака послышалась лёгкая ирония.

- Да, только что закончился, - попыталась Анжела попасть ему в тон. – Что у тебя нового?

- Пока ничего. Просто решил позвонить, узнать, как ты там одна.

- Со мной всё в порядке. Сейчас пойду готовить обед.

- Бедный Ангел, плохо тебе без Линды? Может быть, надо кого-нибудь нанять на это время?

- Зачем? Я сейчас не пишу, так что повозиться немного у плиты мне полезно, разве что вредно для ваших с Иришкой желудков.

- Ну, ты не настолько ужасно готовишь. Иногда даже вполне съедобно получается. Ладно, Ангел, вернусь к своей рутине. Иришку опять Дени привезёт, я договорился.

- А ты поздно приедешь?

- Если ничего не случится, и не позвонит Ришар, как обычно, часов в семь…

- Дай Бог, чтобы так и было.

- Пока, Ангел. Я тебя целую.

- Пока, родной.

Анжела положила трубку, чувствуя, что разговор с мужем успокоил её, и сейчас она даже испытывала раздражение на себя за свою реакцию на эти письма.

- Вот возьму и не выйду завтра на связь, - сказала она, показав монитору язык, выключила компьютер и пошла в кухню, чтобы успеть приготовить обед до возвращения Иришки.