Охотник

Глава7

Весь путь до самого выхода из клуба, Дэйки придерживал Джени за талию, не отпуская ни на миг. Даже когда внизу, у подножия лестницы, пьяная парочка нечаянно налетела на Камияму, Ханма поймал парня за шкирку и оттолкнул в сторону. Вышло грубо. Но стоило только тому парню среагировать, ринувшись на Ханму, как между ними стеной выросли двое охранников. Дальнейшая судьба незнакомца для Джени осталась загадкой, и если поначалу, идя к машине, она хотела спросить об этом, то передумала. Одного взгляда на Ханму хватило, чтобы понять — он взбешен. Привлекательное лицо сейчас выглядело как маска, искусно вылепленная умелыми руками мастера, и если бы не живые глаза, Ханма тянул на каменную статую. И с чего он так завелся?

Открыв для жены заднюю дверь автомобиля, Дэйки обошел его и сел рядом. Последовал тяжелый вздох, затем мужчина пятерней пригладил рассыпавшиеся волосы и посмотрел на молчаливую Джени. Она разглядывала его напряженно.

— Господин вновь злится на меня? — поинтересовалась девушка без тени ехидства.

Ханма сел удобнее — повернулся к ней всем корпусом, чтобы хорошо видеть, а локоть поставил на спинку кресла — и слегка закусил костяшку пальца. Джени почувствовала, как под этим взглядом к ее лицу невольно приливает кровь, а в груди неожиданно тяжелеет — сердце забилось быстрее. Тихонько проглотив комок, Камияма спросила куда более нерешительно:

— Господин, в чем дело? Вы злитесь?

— А у меня есть повод, Дженико? — увильнул от прямого ответа мужчина, и Камияма всеми фибрами души пожелала сейчас провалиться сквозь землю, потому что Ханма выглядел странно. Он был действительно странным. Причина выяснилась тут же. Дэйки сказал: — Смотри, — и придвинувшись ближе, по привычке отвел прядь волос от ее лица, — прямо сейчас я даю тебе последний шанс сказать мне правду. Признаюсь, сегодня я довольно мягкий, поэтому вряд ли смогу разозлиться на тебя, даже если ты солгала мне в чем-то. А завтра мы поговорим, как взрослые люди, спокойно, без истерик, и решим, что делать дальше. Поэтому, — Ханма пристально смотрел ей в глаза, — я спрошу еще раз: Дженико, есть то, о чем я должен узнать?

Понимая, что сейчас она страшно побледнела, девушка не смогла скрыть дрожи в теле, вот и пришлось выпалить на одном дыхании:

— Господин, прошу вас, не злитесь на меня! Я встретилась с Наото и Итако! Поэтому задержалась! Простите меня!

Камияма опустила голову и накрыла губы ладонью, потому что было очень страшно, ее даже знобило. Ханма молчал. Он молчал так долго, что девушке пришлось взглянуть на него украдкой, и тут же все ее тело пробила дрожь. Это было похоже на электрический разряд. Дэйки с застывшей на губах улыбкой смотрел на нее не мигая. Джени поняла, еще несколько секунд, и она, разрыдавшись, сознается ему во всем. И эти секунды решили все. Ханма сморгнул пелену, кивнул и, проведя пальцем по щеке Джени до уха, вновь убрал ее волосы. Он хотел видеть ее лицо.

— Не надо так дрожать, Дженико, — проговорил Ханма мягко. — Раз это все, что ты хотела сказать, то чего тебе бояться? Я ведь поклялся перед алтарем оберегать тебя. Поэтому успокойся. Иди ко мне.

Дэйки расставил руки в стороны. Камияма, на миг замявшись, все-таки придвинулась к нему и позволила себя обнять. Изображать напуганную не пришлось, все сложилось само собой. Вот только слова Ханмы о клятве шли вразрез с тем, что произошло в той церкви. Кровавый алтарь — там Ханма и поклялся в верности своей супруге. До самой смерти. Как же пугающе это звучало в мыслях Джени. Особенно сейчас. Сомнений насчет побега больше не осталось. Камияма боялась Ханмы. Она понимала, он не простит ей лжи. Поэтому лучше сбежать, пока не поздно.

— Все в порядке? — поглаживая ее по спине, пробормотал Дэйки. Девушка кивнула. Она положила голову на его плечо, слушая размеренное дыхание, и мужчина прибавил: — Тогда знай, я не злюсь из-за того, что ты поговорила с людьми из «Калипсо». Будем считать, сегодня рядом с тобой я проявляю слабость. — Ханма отодвинулся, но не отпустил девушку. — Ты очень красивая, Дженико, и меня раздражает, как похотливо на тебя смотрит Хьюз. Но я горжусь тем, как ты не реагируешь на эти его жалкие попытки завоевать твое внимание. Женщина, которая пытается вызвать ревность своего мужа, флиртуя с другими мужчинами — глупая идиотка. Ты совсем не такая.

Оторопев от шквала комплиментов, что так легко срывались с губ Дэйки, Камияма невольно улыбнулась и сказала первое, что пришло в голову:

— Разве ревность моего господина не пугающая? Боюсь, я не вынесла бы этого.

Ханма сверкнул глазами во мраке салона, куда проникал лишь свет уличных фонарей.

— Ты еще не сталкивалась с ревностью своего господина, Дженико, так что можешь расслабиться.

— Досадно, — тихо рассмеялась та, в самом деле понемногу успокаиваясь. — Значит, господин совсем не влюблен в свою жену.

В салоне повисла многозначительная пауза. Ханма улыбался, глядя на девушку мечтательно, как может смотреть мужчина под действием алкоголя. Камияма же вновь искренне засмеялась, видя его реакцию. Это был теплый, такой легкий момент, что сказанное ранее стерлось.

— Я хочу тебя поцеловать, — предупредил Дэйки, сразу подаваясь в сторону Джени, и, заключив ее лицо в ладонях, прихватил зубами нижнюю губу.

Камияма уже замечала за собой чуть раньше, что стала остро реагировать на прикосновения Ханмы, и снова, как и тогда, ее сердце сжалось в страхе. Почему ее отношение к нему поменялось не в ту сторону? Она должна из принципа не испытывать к нему уважения. Но все происходило наоборот. Чем больше Джени узнавала этого человека, тем лучше понимала его. Даже те крохи информации, что дала Мию-сан, приблизили Камияму к Ханме. Маленькими шажочками она завоевывала его доверие. Правильно ли все разрушить? Разве не будет более грамотно сознаться мужу во лжи? Он будет злиться, без сомнений, но это не станет катастрофой, не так ли? И с жаром отвечая на его поцелуй, Джени приняла решение, что полностью перечеркивало ее план, оговоренный с Наото.

«Завтра. Я все расскажу завтра», — промелькнуло в голове девушки, и ее легкие, которые до этого были словно сжаты, раскрылись — стало легче дышать.

— Нам нужно вернуться, — недовольно пробормотал Ханма, без охоты отпуская девушку. — Сайто-сама разозлится, если мы уйдем.

Поэтому паре пришлось подняться туда, где их ожидали. После разговора в машине Камияму как подменили. Дэйки поглядывал на нее за столом с мрачноватой улыбкой, частенько ловя взгляды старика, и то тяжелое чувство, что повисло в области груди, причиняло Ханме дискомфорт. Джени была искренней. Сейчас она в самом деле излучала позитив, радостно поддерживала беседу и дружелюбно, но совершенно равнодушно улыбалась Питеру Хьюзу. Дэйки не понимал ее. Не понимал, почему она так резко изменилась, буквально на его глазах, и неприятное колкое чувство плотно засело в области сердца. Он заводился. Сам не знал, почему это происходит, но чем больше Джени проявляла свои лучшие стороны, не забывая при этом то и дело касаться его руки (будто говорила: «Я помню о тебе»), тем стремительнее рос гнев Ханмы.

Именно поэтому домой он не поехал. Проводив жену до машины, Дэйки приказал водителю доставить домой ее одну, и когда собрался вернуться в клуб, Камияма изумленно спросила:

— А вы? Разве вы не едете?

— Нет, — сухо отрезал Ханма, глядя на девушку с каким-то непонятным выражением лица.

— Вы… останетесь… в тех комнатах? — нерешительно прибавила Дженико, покосившись на окна верхних этажей здания.

— Джени. — Камияма посмотрела на него. — Ты не хочешь, чтобы я спал с другими женщинами?

Она ведь говорила ему об этом ранее. Вернее, спрашивала, нет ли у него женщины на стороне. Зачем он снова…

— Джени.

— Не хочу, господин, — твердо ответила Камияма.

Дэйки смотрел на нее всего несколько секунд, после чего прохладно улыбнулся и, захлопнув дверь машины, пошел обратно в клуб. Камияма провожала его спину тяжелым обиженным взглядом. Даже не думала, что будет так беспокоиться о его верности. Но представить, как этот мужчина целует и обнимает другую, Дженико не могла. Даже испытывала отвращение. Тем не менее, домой она вернулась одна. Ханма явился около семи утра. Она слышала. Долго принимал душ, а потом, коротко чмокнув ее в висок, он уехал на работу. Был ли он с кем-то этой ночью? Остался спать в чужой постели? Было загадкой. Но Джени точно могла сказать, она не злится на Дэйки, не хочет плакать или закатывать ему истерики. Камияме просто было противно. Хорошо бы, он потом не трогал ее этими руками, которыми, возможно, лапал другую женщину. Но сегодня у Джени был трудный день. Ей было вовсе не до разборок с мужем. Она собиралась поговорить с ним о таблетках и беременности. Решившись заключить с Дэйки сделку на его условиях (если он, конечно, согласится), девушка намеревалась добиться своего — повременить с зачатием ребенка.

***

Мию-сан звонила Дженико, наверное, уже в десятый раз, но та, поехав в книжный магазин около часа назад, видимо, переключила телефон на беззвучный режим.

Ханма сидел в гостиной, пил кофе и смотрел в окно. Он вернулся из офиса пораньше, чтобы поговорить с Дженико. Понимая, как тяжело той приходится, Дэйки впервые за долгое время, впрочем, за всю свою жизнь, решил поговорить с женщиной начистоту. Он думал об этом всю ночь, проведя ее у Сайто-самы, пока тот в соседней спальне развлекался с молодой супругой. В конце концов, так и не сомкнув глаз, Ханма поехал домой. Дженико сладко спала, улегшись в центре кровати. Она всегда так делала. Ханме приходилось перекладывать ее каждый раз, когда он пытался лечь рядом. Если бы Камияма проснулась к завтраку, они уже поговорили, но в итоге он поел в одиночестве и уехал в офис. Разумеется, после бессонной ночи его голова трещала, но в остальном все было в порядке. Ровно до того момента, когда он явился домой…

Дженико кивнула охранникам, один из них открыл для нее дверь квартиры, и девушка вошла внутрь.

— Ох. я вернулась, — сообщила она, снимая туфли, и увидела на кухне Мию-сан.

Та, прижимая к груди телефон, смотрела так, словно Камияма сделала нечто ужасное, и тень сочувствия, промелькнувшая на лице домработницы, вынудила Джени замереть. Не отводя глаз от женщины, она поставила бумажный пакет с приобретенными книгами на пол, на комод положила сумочку и ключи от машины. Сняла жакет.

— Мию-сан? — позвала Джени тихо и двинулась было к ней, а та горячечно зашептала:

— Почему вы не ответили на звонок, госпожа? Мне было позволено предупредить вас.

— Предупредить о чем? — оцепенела девушка и вздрогнула, когда из гостиной донесся голос Ханмы.

— Дженико, подойди.

Домработница, опустив глаза, едва не расплакалась. Идя в гостиную словно не на своих ногах, Камияма прокручивала в голове то, чем занималась утром. Она приняла последнюю таблетку, хотя можно было и не делать этого — все равно близились критические дни. Затем она спрятала упаковку на самое дно мусорного ведра на кухне и на этом все. Избавившись таким образом от улик, Джени была готова к разговору с Ханмой. Но не сейчас, когда от него за милю несло угрозой.

— Присядь, — не глядя на девушку, скомандовал он, затем, стоя у окна и допивая кофе, повернул голову в сторону и громко прибавил: — Мию-сан, можете быть свободны.

Вскоре хлопнула входная дверь, и все погрузилось в тишину. Дэйки будто бы забыл о присутствии Камиямы, а та не решалась даже рта раскрыть.

— Я думал сегодня обсудить с тобой одну важную вещь, Дженико, — проговорил мужчина, когда Камияма почувствовала себя дурно из-за напряжения во всем теле. Сердце словно выпрыгивало из горла. — Хотел предложить тебе немного сблизиться, узнать друг друга получше, прежде чем зачать ребенка. Признаться, мне было жаль лишать тебя твоей сексуальности. Довольно эгоистично, но я хотел насладиться твоим молодым телом подольше. Ты прекрасная женщина.

Камияма чуяла подвох, она слышала его буквально в каждом слове Дэйки, поэтому, когда он повернулся, ее как будто подбросило на месте. Джени вскочила. Ханма страшно оскалился. Это был именно оскал хищника, не улыбка ласкового мужчины, каким он был вчера. Мурашки поползли по предплечьям девушки, и она скрестила руки на груди. Выглядело как вызов. Ханма, казалось, вот-вот запустит чашкой в стену.

— А ты? — его ноздри дрогнули, когда он поднес чашку к губам, сверля Камияму страшными глазами. — О чем хотела поговорить ты? Я ведь еще вчера понял, ты что-то для себя решила. Давай же, дерзай, я тебя выслушаю.

Ханма смеялся. Низко, жутко - так, как мог бы смеяться палач над своей жертвой, и Камияма, на мгновение поддавшись панике, едва не упала перед ним на колени. С трудом сдержавшись, она открыла рот, но увидела, как Дэйки отрицательно мотнул головой. Затем он подошел к столику, разделяющему их, поставил чашку с блюдцем и, сунув руку в карман брюк, вынул оттуда…

Камияма задохнулась. Со страху ее ноги подкосились, и она рухнула на диван. Во все глаза глядя на упаковку от таблеток в руке Ханмы, девушка мечтала потерять сознание, а в идеале — умереть от разрыва сердца. Но ничего такого не случилось. Поэтому как завороженная Джени следила за медленными движениями Ханмы, который спокойно положил пустую упаковку на стол, обошел его и замер рядом с девушкой.

— Почему ты вчера не призналась мне? Я догадывался, черт возьми, но все не мог тебя подловить. Если бы в руках Мию-сан не порвался мусорный пакет, я так ничего и не узнал бы, верно? Ты нашла бы себе врача, получила другие таблетки, и продолжила уничтожать все мои попытки не провалиться в глазах Сайто-самы. Я все правильно говорю, Дженико? — Ханма был еще более жутким, чем в тот вечер, когда, задрав ее подвенечное платье, с легкостью изнасиловал. — Джени, что же ты молчишь?

Камияма не плакала. Это был шок. Организм держался. Даже психика не пошатнулась. Девушка, бледная как сама смерть, смотрела в холодные безэмоциональные глаза Ханмы и не двигалась. Тогда он, уставившись куда-то в сторону, в пространство, проговорил с удушающей жестокостью:

— Ты меня разочаровала. — Он перевел на нее взгляд. — Ты больше не можешь выходить из спальни, пока я не позволю выйти. И с этого дня не жди от меня понимания или сочувствия. Даже если вздумаешь сопротивляться, я буду брать тебя силой. Мне плевать на то, что ты чувствуешь, Джени. Я сделаю все, чтобы ты пожалела о своей лжи.

Он отчеканил каждое слово, будто заклеймил девушку, затем указал головой в сторону лестницы, и Дженико, едва держась на ногах, пошла наверх.

Ханма свирепо смотрел в окно, в карманах брюк сжимая кулаки. Он мог снести ей башку, мог у***ь ее здесь же, потому что из-за этой грязной лжи, из-за ее хитрости у него горело в груди. Дэйки действительно разочаровался и простить такой поступок не мог. Возможно, он смог бы отреагировать мягче, если бы Камияма воспользовалась шансом, что он предоставлял ей. Два шанса. И ни один Дженико не использовала. Коварная сука, обычная подстилка из «Калипсо» — вот кем была Камияма для Ханмы с этого дня.

***

Из-за пережитого шока, а, быть может, даже дело было в таблетках, но цикл у Дженико сбился. Был третий день задержки, и списать это на беременность было бы глупо. Никак не вышло бы. Однако девушка чувствовала себя отвратительно, но больше от недосыпания и недоедания. Это вовсе не было забастовкой или намеренным провоцированием Ханмы. Просто Камияму воротило от еды. С ней действительно было что-то не так. Иначе быть не могло. Три дня подряд Дэйки являлся под вечер, входил в спальню, расстегивал штаны, переворачивал Джени на живот и трахал без подготовки. От его действий у девушки сводило все внутренности. Это было так унизительно, так страшно и больно, что уже к этому вечеру Джени поняла — ради избежания микротравм там, внутри, ей нужно помочь себе самой. От выходок Ханмы Джени трясло, но она не смела перечить ему, потому что когда попыталась выкрутиться в тот вечер после неприятного разговора, мужчина с силой вдавил ее голову в матрац и все равно довел дело до конца.

Эта ночь, как полагала девушка, не должна была отличаться от других. Ханма не оставался с ней в спальне, ночевал в соседней комнате. Поэтому лишенная свободы Камияма настраивала себя на короткий акт, после которого она снова останется одна. Но все было плохо. Причиной тому стал грохот внизу, от которого сердце Джени, не готовой к такому скорому возвращению мужа, оборвалось и тяжело заныло. Она не была заперта в комнате, просто не выходила, как приказал ей Дэйки, но все же осмелилась приоткрыть дверь. Дженико прислушалась. Встрепенувшись от того, что шаги послышались уже на лестнице, Камияма метнулась в ванную. Быстро сбросила халат, стянула сорочку и встала под душ. В надежде, что Ханма не станет нападать на нее прямо здесь, Джени окаменела, когда спустя минут пять дверь кабинки резко открылась. Девушка оглянулась, вытерла лицо ладонями, и тут же ступивший под струи воды Ханма толкнул ее спиной в стену. От него резко повеяло алкоголем. Неприятный спазм сжал желудок Джени. Она боялась пьяного Ханмы, она боялась пьяных мужчин в принципе. Он был как всегда молчалив и больше не целовал ее. Камияма тоже не пыталась говорить с ним, и когда он, положив одну руку на ее горло, пальцы второй резко ввел в нее, та лишь слегка поморщилась. Этого все равно хватило, чтобы Дэйки взбунтовался. Его глаза, словно налитые кровью, блеснули недобрым огоньком. Он расставил ноги шире, чтобы опора была надежной, подхватил Дженико под колено и, ткнувшись в нее, сразу вошел наполовину. Опять Камияма не успела подготовить себя, а ведь планировала. Ее тело отвергало такие действия. Низ живота заныл, по спине скользнул неприятный холодок и, вцепившись в плечи Ханмы, Камияма сжала зубы. Было неприятно. Она закрыла глаза, пыталась убедить себя, что все хорошо, что ей должно потом стать полегче, но сколько бы ни старалась, не выходило. К тому же если в такой позе, она еще могла стерпеть грубость Ханмы, то стоило тому резко оторвать ее руки от себя и, развернув, поставить раком, как всей выдержке девушки пришел конец.

Стоя под струями воды, что текли по лицу, она беззвучно плакала. А Ханма, видимо, из-за алкоголя все не заканчивал. Бился и бился в ее уже вялое тело. Даже если боль отошла, даже если внутри стало влажно, то это была простая физиология, в моральном смысле Джени была раздавлена. Теперь она мысленно молила Наото поскорее помочь ей с побегом. Если Дэйки проявил себя с такой стороны, совершенно не рассматривая положение самой Джени, принуждая ее к зачатию наследника, то как же он поступит дальше? А если родится девочка? Что тогда? Ханма не даст Дженико опомниться, как продолжит добиваться задуманного. Каким бы милым и хорошим он ни показался ей в последние недели, это был все еще Ханма Дэйки, и он ненавидел ее. Дженико была в этом убеждена…

Ее поясница ныла, а руки постоянно соскальзывали по стене, и в какой момент она стала бормотать, сама не поняла, но вдруг Ханма наклонился, схватил ее за подбородок и принудил выпрямиться. Остановившись, мужчина крепко сжал челюсть Камиямы ладонью, глядя в глаза, и спросил:

— Что ты сказала?

Джени понимала, он видит ее заплаканное лицо, однако странным было то, что Ханма не выглядел довольным и вовсе не смеялся над ней.

— Мне послышалось, или ты назвала меня животным?

Кажется, именно это и говорила Джени, пока он в нее вбивался.

— А разве нет? — выдавила она, глядя на него своими черными горящими глазами.

Дэйки изменился в лице. Она отчетливо разглядела похоть, от которой и без того страшное выражение лица Ханмы стало лишь хуже. Он буквально потемнел. Ощутив, как внутри нее дернулся его член, ошарашенная Камияма не могла пошевелиться. А Ханма, судорожно выдыхая, изливался в нее. Он кончил от одного лишь взгляда Камиямы. Сумасшедшая, безумная, хитрая женщина. Как же Ханме хотелось свернуть ей шею за то, как она лгала, глядя ему в глаза.

Бля*ство. Он так ненавидел Дженико в тот момент, когда раскусил ее, но как страстно хотел ранее — когда мерзкие глазенки Питера ощупывали ее тело. Дженико была женщиной, которая принадлежит только ему, Ханме, и в тот миг он гордился этим, именно поэтому сейчас так сильно ее ненавидел.

Дэйки позволил Джени уйти в комнату, сам остался в ванной. Он долго стоял, не двигаясь, пытаясь понять самого себя. Жажда мести переполняла его, распирала изнутри. Он хотел как можно больше досадить Дженико, чтобы она в полной мере ощутила его обиду. Но вот же неожиданность — Ханму страшно злило то, что он вообще испытывает какие-либо чувства в отношении этой девчонки. Обида это или просто ненависть — суть одна. Ханма не был равнодушен к ней. Возможно, все дело в ее искренности в последнее время. Дженико много смеялась, гуляя с ним, пусть даже пила вино, зато в те ночи она была особенной. А как она встретила его, когда он вернулся из Китая. До сих пор у Ханмы сводило скулы от воспоминаний о сексе на кухне. Нельзя было отрицать очевидного — Камияма умела пленить сердце мужчины. Даже чертов ублюдок Хьюз пускал на нее слюни. И еще одной из причин, почему Дэйки так разозлился: он доверился ей, расслабился в ее руках, пусть, может, она и не заметила этого, но сам он хорошо почувствовал изменения.

Стерва.

Ханма не мог ее простить.

В эту ночь, вероятно, именно алкоголь сподвиг его прилечь рядом с ней. Девушка ютилась под одеялом, лежа на краю кровати. Он не тронул ее, просто лег на второй половине, думая, что скоро уйдет, но уснул. Как обычно рядом с ней было спокойно.

Камияма слышала, как ровно звучит его дыхание. Она затаилась и лежала на боку, глядя в окно. Низ живота по-прежнему ныл, и как бы Джени не пыталась уснуть, в итоге лишь ворочалась. А под утро, когда провалилась в беспокойный сон, Ханма, проснувшись, уставился на нее. Джени хныкала и крутилась. Пару раз даже открыла глаза, но посмотрела будто сквозь него. Дэйки тяжело вздохнул и покинул спальню. Теперь, когда алкоголь не туманил разум, он вновь очерствел и не хотел видеть эту женщину нигде кроме как под собой, когда снова ее захочет.

Так продолжалось целую неделю. Джени выглядела все хуже. Похудела и осунулась. Однако все равно всегда была чистой, причесанной и даже с макияжем. Ханма и злился и восхищался ее стойкостью…

— Госпожа, вам нужно поесть, — в дверь постучала Мию-сан, и Джени оторвалась от бессмысленного разглядывания города за окном. Она встала к двери лицом, когда домработница вошла в спальню. — Прошу, не пропускайте часы приема пищи, госпожа. Вы совсем бледная.

Камияма понимала, что злиться на эту женщину бессмысленно, да и не заслужила она, но сейчас все вокруг были виноваты в положении Джени. Так шептали ей эмоции. Не желая обижать Мию-сан, Дженико отвернулась и вновь устремила взгляд вдаль. Она хотела, чтобы домработница поскорее ушла. Однако та, переминаясь с ноги на ногу, вымолвила:

— Если госпожа попробует попросить у своего мужа прощения, он наверняка оценит это. Но чем больше госпожа проявляет отвращение, тем сильнее злится господин.

Камияма повернулась к ней с ледяной улыбкой.

— Мию-сан, вы говорили, что господин был лишен любви, верно? — неожиданно для женщины проговорила Джени. — Тогда, я так понимаю, его нынешняя жестокость, да и в нашу первую брачную ночь, должна оправдываться именно этим?

Женщина нерешительно подалась к Джени, потом словно передумала, но, заметив на запястьях той синяки, напугано вылупила глаза и все же сказала:

— Госпожа, все совсем не так, поверьте мне, прошу вас. Господин узнал о том, что вы принимали таблетки по случайному стечению обстоятельств. Этого не случилось бы, не будь он в тот момент дома. А я как раз собирала мусор. Господин увидел упаковку и… Если бы вы только знали его. Он поменялся в лице. Господину стало не по себе, я даже испугалась за него. Он побелел от гнева, но когда его взгляд устремился на меня… — Женщина тихо расплакалась и покачала головой. — Господин был похож на ребенка, которого предали. Совсем как тогда…

— Замолчи, — отвернулась от нее Камияма. — Я не собираюсь сочувствовать насильнику. Ему плевать на то, что мне больно. Он снова и снова делает это со мной. Я с самого начала не хотела за него замуж, но мне пришлось прикидываться ради клана. Теперь же я ненавижу вас всех. И я никогда не захочу ребенка от такого ублюдка, как твой ненаглядный господин! — перейдя на неформальный тон, выпалила Джени и разгоряченно прибавила, оборачиваясь: — Пусть он горит в аду, как его ма…

Не успела Камияма закончить фразу, как тут же подскочила на месте. Ровно у ее головы в стекло мощно врезался кулак. Дэйки, нависая над ней, смотрел так, словно мог у***ь ее ровно в этот же миг. У двери тихо выла до смерти напуганная Мию-сан.

— Выйдите, — не повышая голоса, отрезал Ханма, но женщина, а этого не ожидала ни Дженико, ни Ханма, ни, похоже, даже сама Мию-сан, внезапно рванула к ним и запричитала:

— Господин, молодой господин, я прошу вас, не трогайте госпожу! Она еще совсем дитя! Разве отвечает она за свои слова, когда вы так ее запугали?

Камияма, которая все это время смотрела Ханме в глаза, несмотря на то, что выглядела вполне вменяемой, действительно дрожала. Вот только его не устраивало выражение ее лица. Она смотрела надменно. Дэйки чертовски сильно захотелось стереть это выражение.

— Я не стану повторять дважды, Мию-сан, — процедил мужчина, и ничего другого домработнице не оставалось — она вышла за дверь. — Почему ты такая тупая, Джени? — уже в который раз Ханма назвал ее не полным именем, и это отчего-то звучало слишком глубоко. — Хочешь жизни в аду? Там, ты сказала, я должен гореть? Если это и случится, — прибавил мужчина, опасно запуская пальцы в волосы Дженико, — то мы будем гореть вместе. Это я тебе обещаю.

Камияма почти не дышала, ощущая покалывание кожи головы, когда Ханма все сильнее сжимал пальцы, натягивая корни волос. И ранее презирая себя за трусость, девушка собралась с духом, чтобы выдавить ему в лицо:

— Вы правы, господин, я совсем тупая, раз поверила, что такой, как вы, может быть человечным. Вы совершенно на это неспособны. Так почему тогда решили, что я буду смиренно ждать, когда же вы мне заделаете ребенка? Вы лишили меня родителей, только потому, что заподозрили их в предательстве. Я должна вас любить за это?

Ханма смотрел на нее со странной улыбкой.

— А если я докажу, что виноват твой папаша, что тогда будешь делать, Дженико?

Девушка сглотнула.

— Докажите, мой господин, — едко выплюнула она, сжигая его черными глазами, — тогда, клянусь, я отдам себя в вашу власть полностью и признаю вас своим мужем, любовником и другом перед старшими главами. А до того, прошу, не прикасайтесь ко мне. Меня от вас тошнит.

Дэйки замер. Удерживая эту мегеру за волосы, он четко ощущал, как в груди разливается что-то горячее, и эти ее слова будто даже уязвили его. В мыслях всплыл образ Джени, которая хотела его, целовала и отдавалась ему с самозабвением, а сейчас перед ним стояло чудовище в женском обличье. Она была в самом деле чудовищна в своей верности клану и ненависти к нему. И Дэйки неожиданно осознал нечто поразительное для себя: будь Дженико хоть немного добродушной, хоть сколько-нибудь уважай она его, он сделал бы для нее многое. Но сейчас было лишь одно желание — причинить как можно больше боли.

— Что ж, — вдруг убрал он руки от девушки, которая облегченно выдохнула, и улыбнулся, — жду тебя с поклоном, Дженико. Это будет прекрасно. Уверен, твоя покорность понравится Сайто-саме. Я и Хьюза приглашу взглянуть на это. Тогда, быть может, все окончательно примут такую никчемную девчонку как ты. Жаль только для своей семейки ты существовать перестанешь. Но ничего, — Ханма наклонился к Джени и ущипнул ее за щечку, — у тебя есть я.

Сказав это все с безмятежным видом, будто и не злился вовсе, Ханма направился к двери, и уже там не преминул добавить:

— К слову, Дженико, если еще раз ты посмеешь упомянуть мою мать своим грязным ртом, я вырву твой язык. — Его глаза горели. Камияму передернуло. — Помойся, ты вспотела. Я приду к тебе через полчаса.

Ханма вышел, а Джени, вяло подойдя к кровати, упала на нее лицом вниз. Страх сжимал ее сердце. Но помимо страха было кое-что еще… Чувство вины. Она действительно не должна была говорить о маме Ханмы. И что с ней случилось? Словно спятила.

Однако все чувства были мгновенно подавлены, просто уничтожены одним лишь появлением Дэйки, который вновь вжимал ее в матрац, беря сзади, как зверь.