Игрушка для чудовища

Глава 3

Суп источал такой потрясающий запах, что я ела, давясь и обжигая губы. Мне никто не мешал, и это очень радовало. Кавьяр не появлялся, он лишь на несколько секунд заглянул в комнату, видимо желая проверить, жива ли я, и молча ушел. 

Молодая женщина лет тридцати, которая принесла ужин, вернулась спустя полчаса. Я безумно обрадовалась, увидев в ее руках аккуратную стопочку одежды и бумажный пакет, в котором явно что-то лежало. 

— Вот, — сказала женщина, наверное, служанка, и положила на кровать все, что принесла. — Здесь белье. 

Я и подумать не могла, что обычная мелочь вызовет у меня такой восторг. 

— Спасибо, — кивнула я, и брюнетка, покосившись в мою сторону, молча забрала поднос с тарелками и быстрым шагом отправилась к выходу. 

— Неплохо, — пробормотала я тихо, чувствуя себя чуточку лучше. 

Но в ванной возникли проблемы. Помыться я была неспособна. Все тело болело, а от прикосновений к себе хотелось выть. Где бы я не прошлась мягкой губкой, та ассоциировалась у меня с шершавым куском дерева. 

«Удивительно, как это шов не лопнул». 

По всему телу шли синяки: на запястьях, шее, груди и бедрах. Выглядело это кошмарно. 

В очередной раз я попыталась провести намыленной губкой по предплечью и, зашипев от боли, со злостью отшвырнула ее в воду. Закрутив краны — ванна наполнилась — я решила присесть, но не тут-то было: теперь вода казалась слишком горячей. 

— Все не так, как надо, — сказала я громко. 

— Это точно, — раздалось у двери, и я, подпрыгнув, поскользнулась и упала в ванну, залив пол водой. 

Кавьяр оказался рядом и, ухватив меня за плечи, усадил. 

— Не ушиблась? 

Это прозвучало жутко нелепо после того, что он с мной сделал — я промолчала. Другого варианта не видела. Нужно было держать язык за зубами. 

— Отвечай, когда тебя спрашивают, — надавил Клио. 

— Не прикасайся, пожалуйста… 

Конечно, грек проигнорировал эти слова. 

— В глаза смотри, — приказным тоном вымолвил он. 

Мне пришлось послушаться. Кавьяр долго и бесстрастно разглядывал мое лицо. 

— Если решишь, что сдалась, сообщи мне об этом. Я усилю охрану, — сказал грек спокойно. 

Это не было шуткой. Он всерьез полагал, что я приползу к нему на коленях и стану умолять о пощаде. 

— Зачем? — все же выдавила я. 

— Затем, что ты захочешь покончить с собой. 

Категорично, но справедливо. К чему же еще может привести пребывание в заточении? 

— Давай лучше я, — Клио поднял губку и, налив на нее еще больше геля, принялся натирать мне спину. 

Я честно старалась не заорать от боли, но все-таки не выдержала и отодвинулась. 

— Не могу, хватит. 

Кавьяр подумал немного. 

— Хорошо. 

Ох, какое же я испытала облегчение. Думала, ударит. 

— Тогда голову. Сиди смирно. Это точно не больно, — проговорил грек бодро и развел на моих волосах жуткую пену. 

Я плевалась и кашляла от его действий. Странное противоречие в характере этого психа крепко пугало. Но вполне безобидные прикосновения расслабили настрадавшееся тело и, я даже прикрыла глаза. 

Закончив с купанием, Кавьяр помог мне встать и указал на раковину. 

— Твоя зубная щетка. 

Я молча кивнула. Грек накинул на мои плечи большое теплое полотенце и повел в комнату. Пока я одевалась, он пристально наблюдал, сидя в кресле, и, когда дело дошло до джинсов, поднялся и помог натянуть их. 

— Постарайся поменьше двигаться. Тебе необходимо отдохнуть и восстановить силы, — сказал он, глядя на меня бесстрастно, даже немного отрешенно. 

— Моей вины нет… 

— Не ной. Я поступил так, как мне хотелось на тот момент. 

Я подумала немного, отводя глаза от ненавистного лица, и спросила, буквально наступая на горло собственной гордости, от которой, в принципе, больше ничего не осталось: 

— А если я буду хорошо себя вести, ты… ты отпустишь… меня? — надежда в моем голосе заставила Кавьяра улыбнуться, но улыбка шла вразрез с последовавшими за ней словами: 

— Даже не мечтай. 

Я затихла и отошла от Клио подальше. 

— Я хочу кое-что спросить, — пробормотала себе под нос. 

— Давай. 

— Ты не солгал насчет моих похорон? Родители думают, что я мертва? 

Клио приблизился ко мне и вздохнул, но без сожаления. 

— Конечно. Так нужно… 

— Но… это… бессердечно, — прошептала я, качая головой. 

Кавьяр посмотрел на меня так, что поджилки затряслись. Откуда в человеческом взгляде может быть столько черной ненависти к окружающим? Это что же, совсем никакого сопереживания, полное отсутствие эмпатии? 

— Возможно, но зато более гуманно. Разве нет? 

Мне не хотелось отвечать. Да и вообще, я мечтала остаться одна и подумать о том разговоре Клио с Марио. 

«Кажется, доктор говорил что-то об отце Клио. Неужели тот покрывает дела сына? Тогда ясно, почему Кавьяру все сходит с рук. Отец такой же, как сын, вернее, наоборот». 

— Каждую неделю Марио будет вводить тебе противозачаточный препарат. После твоего выздоровления съездим в клинику. Необходимо пройти полное обследование. Что касается психолога… Марио многофункционален, можешь ему доверять. 

— Сомневаюсь, что подобное возможно. 

Кавьяр потер подбородок, глядя на меня задумчиво. 

— Нравится замыкаться в себе? Что ж, как угодно. Мне плевать. 

Грек прошелся по комнате. 

— Лена… 

— Летти… — на автомате поправила я, даже не задумываясь над тем, что говорю. 

— Да, наверное, так будет лучше. Тем более что в новом удостоверении личности ты именно так и записана, — согласился Клио, а я буквально затряслась, часто заморгав и осознав, что мою личность действительно стерли. 

— Очнись, — Кавьяр коснулся моего плеча, и я вздрогнула. 

Это стало превращаться в глупую привычку. 

— О чем я сейчас говорил? 

— Э-э-э… я не слышала, — устало качнула головой и почему-то улыбнулась, будто вмиг сошла с ума. 

Мафиози немного растерянно моргнул, но, поняв, что я что-то обдумывала, нехорошо ухмыльнулся. 

— Даже мысли о побеге не допускай. Не вынуждай меня вновь применять силу, — прохрипел он, надвигаясь. 

— Не надо, — проскулила я, выставив вперед руки. — Я больше не буду… не буду ничего говорить и… и думать. 

Клио кивнул и встал на месте. 

— Успокойся, хотел тебя проверить, — убедил он, но недобрый огонек все же промелькнул в его странных глазах. 

Я понимала — один его удар, и я сделаю все, что угодно. Потому что дико боюсь физической боли… 

Кавьяр продолжил рассказывать о предстоящей жизни: 

— Завтра на ужин приедет мой отец. Тебя не получится спрятать. Поэтому с самого утра тобой займутся мои люди. Ты должна выглядеть, как моя девушка, а не шлюха. 

— Я не… — почти проговорила я, скрипнув зубами, но, встретив глубокий холодный взгляд Кавьяра, умолкла на мгновение, мысленно поправила себя и сказала, — я не хочу считать себя шлюхой. 

— Не имеет значения, — устало отмахнулся грек и подошел к двери. — И да, Летти, не пытайся выбить окно. Ничего не выйдет, только мебель испортишь. Сладких снов. 

Дверь захлопнулась, и ключ повернулся в замке. 

— Боже… — простонала я, выдыхая, и, погасив свет, легла на кровать. 

Так хотелось стереть это лицо из своей памяти. Стереть все, что здесь произошло. 

Только этому не суждено было сбыться. Ведь отныне игра шла по правилам Клио Кавьяра, того, кто пугал меня до полусмерти, и тот, кто был совершенно для меня непонятен, тот, кто скрывался за очередной своей личиной: то заботливый и молчаливый, то напористый и чудовищный. Так кто же он — этот господин Кавьяр? Садист. Извращенец. Человек, не имеющий никакой сострадательности. 

Мне было искренне плевать на последнее, но я мечтала о свободе… и думала о матери, которая уже наверняка носит по мне траур. И от этих мыслей сердце покрывалось черной злобой, которая заглушала боль. Все правильно, так и должно быть. Только злость, никакой жалости к себе. Нельзя. Иначе сломаюсь… 

*** 

Утро обрушилось на меня в виде громких возгласов за дверью. 

— Клио, признавайся, где спрятал свою кошечку? — вопил женский голос, но как-то беззлобно, даже с нежностью. 

Послышалась возня и щелкнул замок. Не успела я оторвать голову от подушки, как на меня налетел ураган с темными волосами и яркими зелеными глазами. Следом за этой фурией показались три служанки в форме: коричневое платье с белым пояском на талии и таким же воротничком. Девушка помоложе поставила на прикроватную тумбочку поднос с завтраком и тут же покинула спальню. 

— Да, — брюнетка коснулась моей головы, ощупывая волосы, и я недовольно отмахнулась. — В самом деле… хм… Наверное, страдаешь из-за своих кудрей. 

— Это последнее, от чего я страдаю в плену, — ответила я осипшим после сна голосом. 

Женщина звонко рассмеялась. 

— Клио не преувеличивал, рассказывая о тебе… 

— О, чудесно, — смутилась я, хотя и пыталась скрыть свое изумление за бравадой. — Он обо мне рассказывает? Надо же… 

Брюнетка оглянулась на служанок. 

— Девочки, водички теплой принесите. Приведем в порядок ее ножки. А ты, Лена… Хм… Летти, поешь пока. Потом времени не будет. 

И после завтрака действительно не было ни минуты покоя — начался сущий кошмар. Меня мыли, расчесывали, разглядывали и вновь расчесывали. В целом это было терпимо, если сравнить с проведенным временем с греком, но все равно раздражало. Я не привыкла к такому вниманию. Да еще и Кавьяр периодически заглядывал в комнату и нагло на меня таращился. 

Отвратительно. Как будто я вещь. Увы, таковой я для них и являлась. 

Ближе к вечеру мне позволили остаться в одиночестве. Кости жутко ломило, а рана на животе напоминала о себе, почти не переставая. Но как бы там ни было, мысли о побеге не покидали мою гудящую голову и внезапно меня осенило. 

Клио не хочет, чтобы его отец догадался о моем истинном положении в этом доме, значит, если я проговорюсь… Вот же… Не думаю, что решусь на это. 

— Ну, что ты там со мной сотворила, Кайли? — проворчала я усталым голосом и поплелась в ванную. 

Эта брюнетка Кайли своей болтовней вызвала у меня жуткую головную боль. Но я была даже благодарна этой женщине. Особенно, когда та последними словами обругала Кавьяра, увидев на моем теле множество синяков. Конечно, я не верила в то, что это было сострадание или что-то в этом роде, но все равно испытала истинное удовольствие от нелицеприятных слов в адрес грека, которые бросала Кайли. 

Паршивое чувство отвращения и презрения душило меня. Человек, лишенный свободы, поистине неадекватен, будто звереет, пытаясь отыскать выход, и мечется в клетке. Примерно так же чувствовала себя и я. Особенно гадко стало после того, как я увидела, во что меня превратили. Да, именно во что. Это была не я. Какая-то незнакомая девушка: щуплая, накрашенная и с причесанными гладкими волосами. 

— Вот теперь я точно похожа на шлюху, — покачала я головой, беседуя со своим отражением. 

— Непохожа. И мне нравится. — Кавьяр стоял в дверном проеме. 

— Боже… — выдохнула я, вздрогнув от неожиданности. — Как же ты… кхм… напугал… 

Грек разве что не закатил глаза и посмотрел на меня взглядом «я-уже-от-тебя-устал». 

— Иди сюда. Пора одеваться, — Клио протянул руку, которой я так и не осмелилась коснуться. 

Совсем не хотелось принимать помощь от того, кто по сути являлся монстром, к тому же в моей груди все сильнее разгоралась ненависть, хотя внешне я выглядела сдержанной и смирившейся. Однако по глазам Кавьяра видела, что тот раскусил меня враз, и он не даст улизнуть или сфальшивить. 

К счастью, в этот вечер у него было хорошее настроение, которое способствовало тому, чтобы он закрывал глаза на открытое отрицание мной его авторитета, и Клио лишь качал головой, хмыкая и выводя меня из ванной. 

Даже не взглянув на платье, которое грек протянул мне, я схватила прохладную ткань и отвернулась. Какая радость, что он выбрал именно этот наряд: темно-синее кружево закрывало область декольте, и поднималось к шее красивым воротничком-стойкой. Зато длина этого «чуда» выглядела для меня более чем угрожающей, откровенно подчеркивая мое положение в этом доме. 

Я вскинула на Клио несчастный взгляд, пытаясь за ним скрыть настоящую панику. 

— Что будет, если я наклонюсь? — спросила я. — В мои планы, вероятно, не должно входить совращение твоего отца. 

— В твои планы? — усмехнулся Кавьяр, приближаясь. — А ты ничего не перепутала, Летти? Твое мнение никого не интересует. Это платье выбирал я. Так что утри сопли и обувайся. Мы выходим. 

Обнаружив у изножья кровати белую прямоугольную коробку и открыв ее, я нарочито медленно натянула бежевые туфли и выпрямилась. 

— Так лучше, господин? — спросила я немного сорвавшимся голосом; горечь душила меня, я все никак не могла понять, правда ли я не в США, правда ли в плену. 

Грек свел брови на переносице, явно презирая меня за истеричность. Он, очевидно, не понимал, что истерика в моей ситуации — это нормально. Более чем нормально. Мне стало жутко от его взгляда. 

Уже покидая спальню, я вдруг осознала, что впервые покидаю свою «тюремную камеру». Но должной радости это не приносило. К тому же вокруг было много охраны. 

«Наверняка вооруженные до зубов», — мысленно заключила я, шагая за Клио, облаченным в темные брюки и обтягивающий светло-кремовый джемпер. 

Мягкая ковровая дорожка приглушала звуки шагов. Оторвав взгляд от спины Кавьяра, я принялась разглядывать светильники на стенах и немного вычурный рисунок на зеленых обоях. Обстановка была мрачноватой, но как раз подходила для места, где держат пленниц. 

Я провела ассоциации с пещерой дракона. Только вот принцессой я себя не считала. Я осознавала, что, если смыть всю эту косметику и снять красивое платье, от меня останется замухрышка, не более того. Печально, конечно, но только не для меня. Мне всегда была по душе та Лена Тейлор, которая осталась в баре «Шанс». 

«Эх, Джон. Как ты там? Думаешь ли обо мне? А родители? Мама наверняка с ума сходит от горя. Она любит меня, сильно любит. Как родную. С того самого дня, как мы столкнулись в булочной… в Москве… 

Пахло невероятно аппетитно, а я была жутко голодна — в очередной раз сбежала из детдома. Кажется, мне было пятнадцать… Нет-нет, шестнадцать. Точно, как раз после дня рождения и сбежала. Была весна. Все веселились во дворе, развлекались, а я шмыгнула за ворота и, как говорится, гудбай. Знала ведь, что отыщут, но все равно убегала раз за разом — мне нужна была свобода, как воздух. И даже не напугал случай, когда на меня напали двое придурков и уволокли в подворотню с неясными, но явно пугающими намерениями. Потом парни какие-то прибежали на мой крик и спасли — вовремя успели. Я, когда их заметила, подумала: мне крышка, четверо. Но эти оказались нормальными. Правда пока они набивали физиономии тем отморозкам, я тихонько сбежала — перепугалась до смерти. 

В той булочной я очутилась по воле случая. Или судьба-шалунья оказала услугу. Невысокая русоволосая женщина заметила меня, прилипшую к стеклянному прилавку, когда я как раз таращилась на всякие вкусности. Она заговорила со мной с жутким акцентом, прямо на ломанном русском, что чрезвычайно резало слух, и угостила, как сейчас помню, пончиком с повидлом, чебуреком, пирожным с вишенкой и стаканом какао. Это был лучший день в моей жизни. 

Как-то сразу стало легче дышать, и я внимательнее рассмотрела свою спасительницу. Глаза у нее были добрые и голубые-голубые, прямо дух захватывало. В общем, я объяснила этой прекрасной американской леди, что сбежала из детдома. Так честно, как на духу, выдала ей правду. 

В конце концов, она убедила меня вернуться и ждать ее. Обещала приехать еще раз. Мне совсем не хотелось снова проходить через все баталии детдомовской жизни, ведь там все совсем не так, как могут показать в кино. Порой там бывало как в армии. А то и похуже, потому что это была не просто дедовщина, это было реальным выживанием, причем по правилам убогих бессовестных людей, которые гнули свою линию и глушили бунт на корню. Потом никто и не бунтовал — не решались. 

Очень долго я дожидалась Ханну, и она не подвела. Потом было еще несколько месяцев формальностей, таких важных для закона, но не значимых для меня. В итоге я стала приемной дочерью. Я могла назваться чьей-то, у меня была новая фамилия — Тейлор. Однако мысленно я все так же называла себя Леной Водяновой. Отец, между прочим, довольно долго присматривался ко мне, боясь, что я окажусь чокнутой русской воровкой. Но его ожидания не оправдались. Я с неплохими результатами закончила американскую школу, а после и колледж. Все складывалось хорошо, даже слишком хорошо, пока в моей жизни не появился грек, заставивший вновь почувствовать себя одинокой девочкой из приюта…». 

Тем временем, пока я мучила себя воспоминаниями, мы оказались на первом этаже, и тут же за стеклянной дверью я увидела сад, потрясающий и невероятно огромный — не было видно, где заканчивается эта красота. 

— Нравится? — раздался голос над самым ухом. 

Я в который раз дернулась от бесшумных передвижений Клио. Или это из-за невнимательности? Ничего не ответив, я лишь пожала плечами. 

— Дальше идет лабиринт — живая изгородь из можжевельника. Твое окно выходит на город. Там за отелем сразу океан, а это внутренний двор… Может быть, когда-нибудь я позволю тебе прогуляться по саду, а пока… 

— Клио, сынок, — послышалось справа, и из большой просторной комнаты вышел высокий немного полноватый мужчина. 

Я как-то сразу сжалась. Может потому, что он резанул по мне холодным взглядом — это у них, похоже, семейное, — а возможно, из-за его манеры громко говорить и этим подавлять волю присутствующих. Из-за дискомфорта я все никак не могла сосредоточиться — рана непрестанно ныла, забирая все силы. 

Однако очень быстро Александр, так звали Кавьяра-старшего, завоевал мое внимание. По крайней мере я стала чувствовать себя спокойнее. Мужчина не отпускал в мой адрес сальных шуточек, и это безумно облегчало мою роль. Мне вполне хватало наглых покровительственных улыбок Клио, который то и дело бросал на меня угрожающие взгляды. 

На стол уже было накрыто, и об этом сообщила одна из служанок, подобострастно склоняя голову. И впервые за несколько дней я смогла хоть на что-то отреагировать более эмоционально, потому что столовая ввергла меня в ступор, изумляя своей такой правильной эстетической обстановкой. Правильной, конечно, в моем понимании. 

Полностью стеклянная стена открывала великолепный вид на террасу, за которой простирался тот самый сад-лабиринт. Светлые стены с нежным фиалковым оттенком, стол из красного дерева, стулья с резными спинками, но больше всего меня поразили серебряные — совершенно точно, серебряные — канделябры, сделанные под старину. Я не смогла сдержать ошеломленного вздоха и как есть выпалила: 

— Обалдеть, Господи! 

Повисло молчание, и я сразу поняла, что повела себя некультурно. Каким же убийственным взглядом одарил меня Клио. 

— Просто настолько красиво, что я растерялась, — улыбнулась я немного глуповато, буквально оправдывая свой легкомысленный наряд. 

— А ты что же, милая, не в столовой обычно обедаешь? Или она не настолько шикарна, как эта? — поинтересовался Александр с улыбкой, и по его серым глазам стало ясно — он все понял. 

Клио, казалось, убьет меня взглядом. Я невольно приподняла брови, намекая ему, что нуждаюсь хоть в какой-то помощи от него. Но не тут-то было. Молодой грек скрестил руки на груди и наигранно-серьезно уставился на меня, предоставив мне самой выпутываться из сложившейся ситуации. 

«Ладно… что ж… о черт, за что мне это? Какого… я должна прикрывать эту сволочь?» 

— После… свиданий… с вашим сыном, — выдавила я, ненавидя себя за то, что говорю, — мне приходится завтракать в постели. — Я неумело, почти болезненно подмигнула Кавьяру-старшему, что наверняка со стороны выглядело, скорее, как нервный тик, нежели легкое кокетство. 

Александр недоуменно моргнул, затем посмотрел вначале на своего сына, а после вновь на меня. 

— А ты не промах, — наконец расхохотался мужчина, хлопая Клио по плечу. 

Я боялась смотреть своему похитителю в глаза. Но когда все же осмелилась, то невероятно удивилась — он улыбался, почти смеялся. 

Усевшись за стол, мужчины продолжили беседу на той же веселой ноте, а я тут же погрузилась в свой собственный мир. Мир тьмы и безысходности. Мир гнусной обреченности. Да какой угодно мир, только не тот, в котором я жила до похищения. Неужели меня действительно похитили? Неужели я не выберусь? 

— С тобой все в порядке? — донеслось до моего затуманенного мозга. — Очнись, Летти, — вновь отозвался Клио, и я непонимающе подняла на него глаза. — Все хорошо? 

Я пожала плечами, мол, да, порядок, и я вовсе не уничтожена происходящим. Понятно, почему они на меня так смотрели. Только поглядев в свою тарелку, я поняла, что, занимаясь самобичеванием, положила себе слишком много салата, чересчур много — листья закрывали тарелку полностью. 

— Простите, обожаю… салат. — Я указала вилкой на блюдо и, немного дрожа, принялась есть. 

Блеск темно-карих глаз крепко пугал меня до смерти. Представляя, что ждет меня после отъезда Александра, я инстинктивно сжималась, но уже нехотя продолжала есть. В конце концов мне нужны силы. Я должна восстанавливаться, чтобы что-то придумать, чтобы как-то избавиться от этого страшного человека. 

Подумав о побеге, я судорожно вздохнула, чем тут же привлекла внимание старшего Кавьяра. 

— Вы разбираетесь в политике, Летти? — задал он вопрос. 

— Нет, что вы. Это точно не мое, — пробормотала я в ответ, чувствуя себя немного неловко. 

Я не любила говорить о том, чего не понимаю. 

— Ну, быть может, вам известно что-нибудь о Марокко? Касабланка — крупнейший торговый порт в этой стране. Вы знали, что этот чудесный туристический городок является городом-побратимом Чикаго? Здесь, кстати, и столица недалеко. 

— Эээ… Городом-побратимом? — еще сильнее смутилась я. 

— Это города, между которыми налажены все отношения. Они обмениваются историческими фактами, делятся своими традициями и культурой. Устраивают турпоездки, — пояснил Александр. 

Клио напрягся. Я заметила, как побелели его пальцы, сжимающие вилку, а когда молодой грек окинул меня внимательным взглядом, я вовсе окаменела. 

«Что-то не так? — вихрем пронеслось в моей голове. — Я не то сказала?». 

— Папа, не думаю, что моей Летти это интересно, — отчеканил Клио, и, наклонившись вперед, а он сидел напротив, сжал мою ладонь. 

«Моей? Моей Летти? Господи… Не надо меня так пугать!». 

Сердце тяжело и гулко заколотилось в горле от того, что слова грека прозвучали, как нечто связывающее меня по рукам и ногам, он будто надел на меня ошейник. Наручники. Кандалы. 

— Она должна была заинтересоваться местной культурой. Это же так здорово. Разве нет? К тому же твой недавно открытый бизнес по торговле шерстью весьма успешен. Вот и свози девочку на экскурсию по Касабланке. Заодно покажешь, каких результатов добился. 

Мне стало плохо. Голова закружилась так сильно, что тарелка с салатом оказалась в опасной близости от моего лица. Однако мне не дали упасть… 

Это не было потерей сознания, только небольшой провал, но я не поняла, как оказалась в саду. 

Оглядевшись, несказанно удивилась. Было так красиво, до слез красиво. Раздавался стрекот саранчи, чирикали птицы, пахло пряным летом. А на небе светила полная луна, такая огромная и яркая. И звезды… Все небо в звездах. 

Ночи в Африке, как правило, прохладные. Но это, насколько я знала, только в пустыне. Хотя, судя по тому, что по моему телу побежали мурашки, температура действительно упала. В тени эвкалипта я чувствовала себя уютно. Рядом на скамье сидел Клио. Я не видела его лица, но ощущала напряжение, которое он излучал. 

— Где твой отец? — спросила я слабым голосом. 

— Решил оставить нас на время. Он ждет в гостиной… Что за ерунда с тобой происходит? Сотрясение? 

— Не знаю, — шикнула я, но тут же прикусила язык, добавив тише, — все может быть. 

— Никто не просил выпрыгивать из машины, идиотка, — разозлился Клио. — Не надо было нарываться. 

Не успела я ответить, как вдруг пришла служанка и протянула мне стакан воды. 

— Господин Клио, ваш отец требует немедленно вернуться в гостиную, — сообщила девушка хорошо поставленным голосом, и Кавьяр встал. 

— Где Кайли? — внезапно захотелось узнать мне. 

Грек прищурился. 

— Я отправил ее домой. Хочешь видеть эту бестию? 

Намек во взгляде Клио не прошел даром, и я покрылась густой краской. 

— Ты омерзителен… 

Он неприятно близко склонился ко мне и ухватил за подбородок. 

— Ничего из сказанного тобой, я не пропускаю мимо ушей? 

— Я знаю, — ответила я, глядя Кавьяру в глаза. 

— Вот и чудесно. — Он тут же направился к дому. 

Когда ушла служанка, я не заметила. Похоже, их этому и учат — появляться, словно из-под земли и исчезать, как профессионалы-иллюзионисты. 

Откинувшись на спинку скамьи, я осушила стакан и горестно вздохнула, вспомнив о неудавшемся ужине. Когда же еще такой шанс подвернется? 

Из приоткрытого окна гостиной доносились обрывки фраз. Я встрепенулась и прислушалась. Говорили обо мне. В этом я была уверена на все сто процентов. 

— Мне не нужен этот спектакль! — воскликнул Александр, видимо сильно разозлившись. — Я сразу понял, ты принялся за старое… 

— Не надо, отец, — гневный ответ. 

— Вот именно — не надо. Если бы ты не был таким помешанным на своем прошлом, то этой девочки здесь не оказалось. Хватит меня подставлять! Вскоре все выплывет наружу! Представляешь, какой это будет скандал? 

— Я летал в Чикаго по твоим вопросам, кстати. Это твой бизнес, отец. Лена случайно попалась под руку. И успокойся, это ненадолго. Ты меня знаешь… 

— Вот! — рявкнул Кавьяр-старший и, кажется, разбил стакан или бокал. — Вот! Как раз потому, что я тебя знаю, я и боюсь последствий! На прошлой девчонке ты оторвался по полной программе. Что теперь с ней?! Из ума выжила! Разве она была в чем-то виновата? 

— Но и моей вины нет в том, что она… впечатлительная! Не я сделал ее такой! 

— Все. Нам более не о чем разговаривать, — отрезал Александр и стало тихо. 

Я сосредоточенно кусала ногти, понимая, что оказалась свидетельницей приватной беседы. Но, по сути, это вышло не нарочно. Мужчины кричали друг на друга слишком громко. 

Решив немного пройтись, я встала и тут вдруг заметила, как что-то блеснуло в траве. Наклонившись, я подняла загадочный предмет и внезапно осознала, что это ключ. 

Сперва я не знала, как реагировать, но, заметив в дверях Клио, быстро юркнула в тень и спрятала ключ в бюстгальтер. 

— Летти! — властным голосом позвал Кавьяр. — Живо сюда! 

Я не стала медлить и пошла к дому. Клио выглядел не просто разъяренным, он был зол как черт. 

— Марш, наверх. Раздевайся и жди меня. 

— Но… Ты же обещал… Ты сказал, что мне нужно отдохнуть… — пролепетала я, заикаясь. 

Грозная фигура мужчины нависла над мной, обещая стереть с лица Земли. 

— Я сказал, немедленно иди в свою комнату, — стальные нотки в голосе Кавьяра убедили меня сходу. — Не смей мне перечить. Я не шучу, Летти. 

Я поверила. Мне не нужно было повторять дважды. Однако я, ощутив почти физическую боль в груди, все же попыталась убедить себя в сдержанности Кавьяра. Если я сейчас же брошусь в панику, вспоминая невыносимое жжение внизу живота, которое ощущала после первого раза с греком, то снова начну умолять его не делать со мной ничего жуткого. 

Но он наверняка сделает. Это неизбежно…