Загадка Бомарше

Глава 6

 Папаша Карон сидел за столом в своей мастерской мрачнее тучи. Вот уже почти полчаса он никак не мог сосредоточиться на работе. Целых полчаса! Невиданное для такого человека, как он, дело. Его мастерская завалена заказами, у него нет отбоя от клиентов. Самые влиятельные вельможи Парижа стремятся заказать часы именно у него. А все потому, что он стал непревзойденным мастером своего дела. Всю свою жизнь он положил на это, работал, как каторжный день и ночь, совершенствовал свое мастерство и все-таки добился своего. Он стал первым в своем ремесле. Его часы не просто механизм для отсчета времени, а произведение искусства. Каждый их экземпляр  неповторим и единственен в своем роде.

Сколько Карон себя помнил, он старался каждые часы, выходящие из его рук, наделить особым, свойственным только им одним своеобразием. Отделка корпуса, роспись циферблата, декор стрелок и цифр - все было уникальным.  А все потому, что ему нравилось свое дело.  Если бы не почтенный возраст, он продолжал бы трудиться в своей мастерской целыми сутками. Но коварные годы, увы, берут свое. Его глаза утратили былую зоркость, а пальцы легкость и подвижность, суставы болят. Да и спина что-то стала слишком часто напоминать о своем существовании.   Остается одна надежда на сына. Именно его Карон намеревался сделать достойным преемником своего бизнеса.

Пьер способный малый, но очень безответственный, размышлял Карон о своем отпрыске, из него может выйти отличный часовщик, не хуже своего отца, а может, даже и лучше. Но для этого нужны желание и упорство с его стороны, а вот этого как раз ему и не достает. И где носит этого несносного мальчишку! Вот уже два дня он не показывается в мастерской. Возмутительная дерзость со  стороны этого оболтуса.

Карон покосился на большие каминные часы, показывающие девять  часов утра. На лице его отразилось сильное недовольство. Карон вскочил со стула и стал нервно прохаживаться по мастерской. Вдруг он остановился, заслышав звуки стремительных шагов на лестнице. В тот же момент дверь распахнулась, и в мастерскую влетел запыхавшийся Пьер.

- Доброе утро, отец!  - Пьер учтиво склонил голову в поклоне. Однако его озорные глаза выражали совсем другое состояние.  Карон усмотрел в них одну сплошную дерзость и своеволие.

- Утро бывает доброе только в одном случае, если вы его встречаете с восходом солнца, – проворчал Карон, сердито хмурясь, -  А, вы, молодой человек, изволите слишком долго спать.

Пьер рассмеялся и продекламировал на распев несколько только что сочиненных им строк.

Мечтою дерзкой мысль объята

Зачем мне солнца луч златой,

Когда единственной усладой

Стал взгляд красавицы младой.

-Так вот чем занимался мой сын, – съязвил Карон, - Вы всю ночь напролет пачкали бумагу.

-Ах, отец! Вдохновение вещь такая непостоянная, - скорчил смешную гримасу Пьер, - А у меня с этой капризной дамой давний роман. Не мог же я указать ей на дверь, когда она прошлой ночью так внезапно посетила меня.

- Вы уже два дня не появляетесь в мастерской. Не слишком ли ваше романтическое свидание затянулось. - Карон старался говорить спокойно, но в груди его все больше и больше нарастало возмущение.

- Что вы! Я посвятил этой милой прелестнице всего одну ночь. - Пьер сделал несколько танцевальных па, закружившись вокруг отца, - Но, что поделать, если я так любвеобилен. Моя другая возлюбленная не менее прекрасна. Вот послушайте:

Все, что я вижу, раздражает

За что мне злобность этих мук.

Одно лишь сердце оживляет

Мелодий дивных нежный звук.

- Я прекрасно осведомлен об этой вашей страсти, -  постепенно  закипая, процедил Карон. - Более того, идя на уступки вашей слабости, я позволил вам скрипку и флейту, но при особом условии. Извольте вспомнить каком?

-Условие простое. -  Пьер слегка подпрыгнув, уселся прямо на стол, где обычно священнодействовал его отец, и беспечно закинул ногу на ногу. - Мне позволено играть только после ужина в воскресные дни и иногда днем, если это не будет нарушать покой соседей и ваш.

-Так почему у вас хватает дерзости не соблюдать это условие? – Карон уже едва сдерживал себя, чтобы не перейти на крик. – И встаньте с моего стола!

- Позвольте вам заметить, что я соблюдаю его самым тщательным образом. Разве я нарушил хоть раз ваш покой? - Пьер спрыгнул со стола и остановился перед отцом с видом глубочайшей покорности.

- В том то вся и беда, что вы перестали нарушать мой покой не только музыкой, но и своим присутствием вообще. Вы забросили работу в мастерской, вы проводите непозволительно много времени вне дома, вы запутались в долгах. Неужели вы думаете, что так может продолжаться вечно.

- Но, отец, жизнь полна соблазнов и манит неизведанными наслаждениями. А молодость так быстротечна!

- Вы рассуждаете с непозволительной для нашего сословия легкомысленностью, - все больше закипая, произнес Карон. - И даже молодость не прощает вам этого.

-Но вы же сами потакали моим слабостям, - удивился Пьер.

- Потакал, пока они мне казались безобидными! - Карон не мог более сдерживать себя и перешел на крик, - Потакал, пока они не угрожали делу! И отныне я буду требовать от вас соблюдения порядка и дисциплины. Иначе вы никогда не достигнете вершин мастерства в нашей профессии, а останетесь просто часовщиком – ремесленником. – Выплеснув ушат эмоций, Карон немного успокоился.

- Чем же, по-вашему, плох искусный ремесленник? – беспечно пожал плечами Пьер.

- Таких мастеров полно в нашей округе, - уже совершенно успокоившись, произнес Карон. - Вы же должны быть первым в нашей профессии. Я хочу видеть в вас художника, артиста часового мастерства!

- Но разве не вы мне говорили, что я талантлив. Разве не достаточно одного таланта, чтобы стать виртуозом нашего дела? - недоумевал Пьер.

- Талант нужен для того, чтобы вы осознали свои выдающиеся способности и начали творить. Но сначала это будет праздное творчество. После праздников, после упоения первыми успехами всегда приходят трудовые будни. Запомни это, сын мой – назидательно молвил Карон.

При этих словах отца, Пьер резко поскучнел.

- Но ведь это так скучно, и где же вы здесь видите творчество? В монотонном и однообразном труде?

- Только изнуряющая работа, не покладая рук, выведет ваш талант на свет божий и позволит ему засверкать всеми своими гранями, - продолжил наставлять Карон сына.

Однако и Пьер в свою очередь продолжал отстаивать свою точку зрения.

- Но, если я последую этим путем, значит прощай музыка, прощай литература, - снова возразил он отцу. 

Упрямство сына вывело Карона из себя.

- Довольно! – резко прервал его Карон. -  Я вижу только один способ пресечь ваши безумства. Отныне вы будете самым тщательным образом выполнять все мои требования. Иначе я откажу вам от дома, лишу содержания и родительского благословения.

 Карон подошел к столу и взял с его поверхности несколько листков бумаги, исписанным размашистым почерком.

- Прочтите этот документ. - Карон протянул бумаги сыну, - В нем я подробно изложил условия вашего дальнейшего существования в моем доме.

 Пьер взял бумагу и принялся читать вслух: “Вы будете вставать летом в шесть часов и зимой в семь, и работать до ужина, не отказываясь ни от чего, что бы я вам не поручал. Я надеюсь, вы употребите таланты, данные вам богом, на то, чтобы стать знаменитым в нашей профессии. Помните, что позорно и бесчестно для вас унижаться в ней и что если вы не станете первым, вы не заслуживаете никакого уважения. Любовь к этой прекрасной профессии должна проникнуть в самое ваше сердце и занимать полностью ваш ум…” 

По мере того, как он читал, вид его становился все более и более потерянным. Наконец, он закончил и опустил руки, пальцы его разжались, и листы веером опустились на пол.

 - Я надеюсь на ваше благоразумие, Пьер, -  отчеканивая каждое слово, веско произнес Карон. -А теперь к работе.

 Пьер нагнулся и подобрал бумагу, немного постоял, словно раздумывая над чем-то очень важным, и покорно произнес: «Я принимаю ваши условия, отец, и я отныне полностью в вашем распоряжении».