Трофей для жестокого

12.Ульяна

Что имел в виду Мирон, называя меня неверной? Так мусульмане называют иноверцев. Или он намекал на то, что я прямо сейчас буду изменять с ним своему жениху?

Зачем он укладывает меня на кровать? Зачем, боже?

Противиться я не посмела, боясь физической расправы от Мирона. Он ясно дал понять, чего от меня ждёт, яснее некуда. На деревянных ногах, плохо слушающихся меня, я доковыляла до огромной кровати. Мебель невероятных размеров с красивым резным изголовьем, больше смахивающая на раритет, показалась мне эшафотом.

Мирон затеял что-то ужасное! Но что именно? Больше всего пугала неизвестность, потому что моя фантазия не знала сейчас границ. Мирон шёл за мной следом, едва ли не дыша мне в затылок, как голодный зверь, преследующее свою жертву.

Я почувствовала себя невероятно беспомощной, бесправной и совершенно беззащитной рядом с ним.

Подойдя к кровати, я послушно легла на холодное покрывало спиной и закрыла глаза. Если бы только Умар знал, что со мной происходит... Примчался бы в тот же миг! Нет, ему лучше не знать об этом ужасе. Никогда.

Кровать справа от меня прогнулась, и мне пришлось открыть глаза. Мирон лениво вытянулся рядом со мной, как сытый лев, подперев голову рукой. Он был голым! Абсолютно голым!

И совсем не сытым! Мне хотелось ослепнуть оттого, что я случайно увидела его мужское достоинство. Такое же мерзкое и огромное, как он сам! Сейчас оно упиралось мне в бедро, отчего нестерпимо хотелось отодвинуться, но я даже пошевелиться не могла, будто окаменела от оцепенения. Не зная, куда теперь деть свои глаза, я уставилась в потолок.

– Ты просто потрясающе красива, Ульяна, – низким, грудным голосом произнёс Мирон. – Даже странно, что твой возлюбленный до сих пор не нашёл деньги на твой выкуп. За такую девочку и полцарства не жалко.

Самый блевотный комплимент, который я слышала за свою короткую жизнь. Зачем он мне это говорит? Хочет, чтобы я засомневалась в любви Умара? Сейчас? Когда я против своей воли изменяю ему? Ничего святого в Мироне! Какой же он мерзавец!

Ответить мучителю мне было нечего, кроме грязных ругательств в его адрес. Помня о том, почему я сейчас здесь, я промолчала. Жалела ли я о том, что укусила этого козла?

Нет! Нет! И ещё раз нет!

Верните меня во вчерашний день, и я цапну его снова, только ещё сильнее! За то, что он со мной делает, ему следовало отгрызть всю руку!

Мирон потянулся ко мне и коснулся пальцами моей щеки. Запах мужского одеколона, мускуса и моего собственного страха стал нестерпимо острым. Я дышать перестала, чувствуя, что комната начинает кружиться вокруг меня. Ещё немного и я потеряю сознание.

– Тебе страшно, Ульяна? – продолжил мучить меня Мирон, поглаживая пальцами скулу и шею. – Страшно... – ответил он за меня. – Не бойся, куколка. Я не причиню тебе физического вреда, если только ты снова не надумаешь кусаться. Но ты не надумаешь, правда? Ты же у меня умница?

Рука Мирона скользнула ниже и уверенно взялась за мою грудь. Я вздрогнула от брезгливости и страха, начав трястись ещё сильнее.

– Тише, тише, куколка, – зловеще прошептал Мирон, чувствуя, мою непроизвольную дрожь. – Расслабься. Я буду нежен, обещаю!

Расслабиться? Он это серьёзно? Что он задумал? Что собирается делать дальше?

Огромная мужская ладонь сжала сначала одну мою грудь, а затем другую, будто пробуя её на упругость и вес. Сейчас моя троечка выглядела просто крошечной в его огромной лапе. Облизнув пальцы, Мирон принялся теребить ими мои соски, а затем подул на них. Я прикусила губу, чувствуя, как вершинки грудей начало щипать от этой экзекуции. Мой палач делал это неторопливо, будто он кот, который играет с замученной до смерти мышью. Он не забыл, что его девица в ванной ждёт? Это его невеста, наверное? Странно, что она позволяет Мирону развлекаться с другими девушками. Похоже, они оба извращенцы. Они друг друга стоят.

Моё дыхание стало прерывистым, и я вдруг поняла, что перестала дрожать, начав согреваться. Это неудивительно, от Мирона несло жаром, как от печки. И воняло чем-то отвратительным. Я не могла понять чем, потому что прежде мне этот запах не встречался, но от него всё внутри меня переворачивалось, то в одну сторону, то в другую.

Меж тем Мирон двигался дальше, продолжив осквернять моё девственное тело. Горячая ладонь легла на мой живот, заставив меня снова сжаться в комок. Покружив вокруг пупка, она властно легла на мою промежность поверх трусиков и слегка сжала её. Затем Руслан принялся обводить пальцем рисунки на моём белье.

Нравятся цветочки? Цветовод сраный!

Большего я не вынесу! Я сейчас умру!

От стыда меня бросило в жар. Лицо, уши и даже грудь просто полыхали!

– Снимай трусы! – потребовал Руслан, убрав от меня руку.

Только не реветь! – приказала я самой себе, схватившись за резинку белья дрожащими руками.

Согнув ноги в коленях, я стянула трусики. Они показались мне неприятно мокрыми, когда я сжала их в руке. Неужели я описалась от страха?

Всё. Теперь я совсем голая.

И грязная.

– Умница, девочка! – похвалил меня Руслан, потрепав по щеке, как собачку. – Теперь раздвинь ножки!

Не в силах больше совладать с реальностью, я зажмурилась и развела колени в стороны. Прохладный воздух неприятно обжёг мои складочки и внутреннюю поверхность бёдер.

– Шире, Ульяна! – раздался над моим ухом очередной приказ, и мои ноги разъехались на максимум. – Ещё, куколка! – остался недовольным Мирон.

Какой стыд! Какой позор! Как мне жить теперь с этим?

– Вот так, моя сладкая! – хмыкнул Мирон.

Когда он коснулся волосиков на моём лобке, я уже не могла сопротивляться даже внутренне. В моей душе что-то сломалось под натиском Мирона. Наверное, это к лучшему, потому что во мне начала шириться какая-то безучастность к происходящему, и стало немного легче.

Это происходит не по правде. Это происходит не со мной, – повторяла я про себя, пытаясь абстрагироваться.

Пальцы Мирона поиграли с островком волос на моём лобке, а затем осторожно прошлись по моим складочкам, коснувшись входа. Я боялась, что он толкнётся ими внутрь и уничтожит мою девственность, но он этого не сделал. Покружив вокруг лона, Мирон нащупал мой к****р и принялся неторопливо растирать его.

Я лежала, сжав трусики в одном кулаке, а покрывало в другом, и молилась, чтобы мой палач поскорее удовлетворил своё самолюбие, чтобы это безумие прекратилось раз и навсегда.

Идя в спальню Мирона, морально я готовилась к боли и унижению. Унижение, безусловно, было, но боль...

Трогал он меня действительно осторожно, можно сказать, нежно. Долго это будет длиться? До каких пор он будет лапать меня? Мирон же рассчитывает на какой-то финал? Может, он просто ждёт моих слёз и извинений, а я чего-то не поняла, поэтому лежу сейчас с раздвинутыми ногами, а его пальцы...

– М-м-м, – внезапно вырвалось у меня.

Меня испугал собственный стон. Что со мной происходит?

Тело стало податливым и мягким, как тёплый воск. Я вся горела, будто Мирон своим грязным наказанием уже отправил меня в ад. Грудь нестерпимо ныла. Мне хотелось коснуться её и сжать. Или чтобы Мирон снова коснулся?

Проваливаясь в этот бред, я начала изнемогать от желания съедающего меня изнутри. Самое страшное творилось между моих ног. С каждой минутой Мирон наращивал темп, безжалостно терзая мою розовую горошинку. Он уже не был нежным или осторожным. Дышал мне в висок так тяжело, будто готов был умереть сейчас вместе со мной.

У меня было именно ощущение, что я умираю. Прикосновения мужчины уже были невыносимо острыми, запредельными. Я едва сдерживалась, чтобы не застонать снова. А эта пружина внизу живота, которая закручивалась всё сильнее, сводила меня с ума.

– Давай, моя девочка! – страстно прошептал мне Мирон. – Кончи для меня. Кончи так, как никогда не кончала!

Боже, о чём это он? Что ему нужно от меня?

Не владея собой, поддавшись какому-то безумию, я начала поднимать бёдра навстречу его руке, желая только одного, чтобы эта пытка закончилась немедленно.

– Нет, боже! Нет! – сама не понимая смысл того, что я несу, стонала я, забившись в судорогах на кровати, словно рыба, выброшенная на берег.

– Да, куколка! Да! – радостно рычал мне в висок Мирон.

Пружина в животе лопнула, взрывая меня изнутри на миллиарды цветных стёклышек. В подсознании вспыхнул фейерверк, потом радуга. И всё закончилось.

Я очнулась оттого, что снова начала замерзать. Покрывшееся испариной тело требовало, чтобы его укрыли одеялом и дали ему хорошенько выспаться. Как же хотелось спать!

С трудом вспомнив, где я и кто рядом со мной, я открыла глаза.

Мирон смотрел на меня с такой самодовольной улыбкой на лице, будто ему только что за меня денег заплатили.

– Божественно кончаешь! С ума сойти! Видишь, как у меня весело, Ульяна, а ты ехать не хотела.

От осознания того, что только что произошло, мне стало плохо. Настолько же, насколько только что было хорошо. Это самое настоящее предательство по отношению к Умару! Теперь я его недостойна. Лучше бы он меня не пытался выкупить, потому что я больше не ощущала себя невинной. Мирон не трахал меня, но после того, что только что произошло, мне уже никогда не отмыться и не почувствовать себя чистой!

Мой мучитель протянул ко мне свою руку, чтобы дотронуться до моих губ, а может, хотел снова засунуть в меня пальцы? Решив не искушать судьбу, я резко отвернула голову, не позволив ему этого сделать.

– Ты доволен, Мирон? – не глядя на него, спросила я. – Я могу идти?

– Доволен, – каким-то совсем нерадостным тоном ответил он. – Можешь проваливать!

Пулей соскочив с кровати, я натянула на себя трусики. Мирон мгновенно оказался рядом со мной, а затем грубо схватил меня за подбородок, заставив смотреть ему в глаза.

– А теперь скажи: "Прости меня, Руслан! Я больше так не буду!" – потребовал он.

Ему мало моих "извинений"? Вот же сука!

Я уже была мысленно за дверью его спальни, поэтому каждая секунда, что я всё ещё здесь, казалась мне вечностью.

– Прости меня, Русланчик, – передразнивая брюнетку с перекаченными губами, всё ещё ждущую своей очереди в ванной, сказала я с издёвкой, нарываясь на очередные неприятности. – Я больше ТАК не буду!

– Я прощаю тебя, куколка. Мы в расчёте! – великодушно сказал Мирон. Сдёрнув невероятных размеров покрывало с кровати, он набросил его на меня, укутывая с головы до ног. – Больше тебя никто не тронет, если будешь вести себя хорошо и впредь. Знаешь, детка, я мог бы наказывать тебя бесконечно. У меня столько фантазий насчёт тебя, ты даже не представляешь!

Ещё как представляю! Мазнув по мужчине взглядом, я обнаружила, что его мужское достоинство всё так же возбуждено и было угрожающе направлено прямо на меня. А его огромные яйца...

Меня начало мутить. Если Мирон продолжит свою пламенную речь, в красках расписывая то, что ещё хотел бы со мной сотворить, меня вырвет.

Не успела я подумать о тошноте, как меня вывернуло прямо на ковёр.

– Бля-я-ть... – отскакивая от меня на безопасное расстояние, брезгливо протянул Мирон.

Вытерев краем покрывала рот, я отдышалась. Весь ужин был сейчас прямо у моих ног! От запаха рвоты и его вида меня начало мутить по новой.

Мирон не стал ждать продолжения. Высунувшись в коридор, в чём мать родила, он громко позвал Кирилла.

– Забери её! – кивнул он на меня. – Вызови врача, если потребуется.

– Принято, – коротко ответил Кирилл и незамедлительно вывел меня из самого адского места, где мне доводилось бывать.