«Ричард любит жесты, — говорил Алекс, разваливаясь в кресле, которое я ненавидела за его излишнюю мягкость. — Подарил твоей матери кольцо её предшественницы.». Он крутил в пальцах серебряный зажим для галстука, бросая его в стену и ловя на лету. «Сирень которая стоит у тебя на столе , её срезали в день её смерти. Каждый год он приносит свежие ветки и смотрит, как они гниют».
— Почему?
— Она умерла, а он всё ещё хоронит её заново каждый год . Снова и снова. И срезает цветы.
Я начала замечать детали. Трещину в углу зеркала, заклеенную жёлтой лентой. Пятно на ковре в форме полумесяца, которое я скребла ножом, пока не протерла дыру. Ночью, когда дом затихал, я выдвигала ящики стола в кабинете, находя обрывки нот, фотографии с вырезанными лицами, пузырёк с засохшими каплями духов. Однажды об
