Писец-Эротикус. Рассказы

Вырезанный кадр

Дубль I. Мин Ет

Мин Ет, именно так и никак иначе меня всегда звали. Почему «звали», потому что с некоторых пор я просто перестала откликаться на это имя. Вот меня звать и перестали. И вот почему, если кому интересно, то лично мне ничуть, но рассказать об этом все равно надо, чтобы какнибудьневлипнуть другим в такую же историю, в какую вляпалась я сама. Но я не об этом, а о том, как у меня в тот проклятый день вообще все пошло наперекосяк после того, как по мне проехалась пожарка. Короче, не приведи Господи, чтобы такое приснилось, как тебя скребками отскребают от осВальта. Кто не знает, что это такое, поясняю, что освальт – это такая хрень, от которой периодически всегда кого-нибудь отскребают. Отскребли и меня, как выяснилось. И мне сильно еще повезло, что во сне…

И вот, очнувшись в то проклятое утро после пережитого от одного кошмара, я тут же оказалась в другом, где вообще никакого осВальта, от чего мне легче не стало. Пытаюсь что-то вспомнить, а из головы будто одни кадры повырезали, а другие повставляли, ага. И стало мне вспоминаться, как я с одним мужиком трахалась… Занималась любовью, скажем по благородному, уже легче. Когда в голове ничего, то радуешься хоть чему-то. Осталось вспомнить, сколько же я с тем ковбоем приняла на грудь, что так нещадно нажралась? Выпила много, раз ничего не помню, ежу понятно. Одни пьют, чтобы выпить, другие, чтобы нажраться. Я из последних… Кому на эту проблему плевать, можете следовать дальше, для остальных продолжу.

И вспомнилось мне, что квасила я в каком-то сраном городке в Техасе. В три дома и вокруг одна мутода в ковбойских шляпах. Все вроде как именно с этого и началось после того, как меня по асвальту-то протащило. Со ржанья кобыл, песка и затянутого мутью горизонта. Вокруг облезлые дома, песок, кабак и я вся из себя такая в бальном платье на босу ногу. Бреду, короче, озираюсь… Как бы кто незаметно сзади не подкрался и не трахнул… сковородкой по голове. Всем плевать, будто и не видят меня вовсе, будто я для них совсем пустое место. Жуть, правда… Неужели, думаю из трехмерки переместилась в пятимерное пространство, что меня никто не видит. Не хотелось бы.

Впрочем, так и есть, то есть – так и было, ведь уже утро, а вспоминаю я вчерашний день и особенно ночь, то есть пытаюсь вспомнить. Вся такая – Наташа Ростова из себя, свалившая от Безухова или с кем там она еще крутила, ах да, от этого, от Курагина. Красавчик еще тот, недавно видала его в американском сериале, страшнее атомной войны. Похоже, что у меня разные с янки представления о красоте. Русская киноверсия этого светского урода значительно привлекательней. Может поэтому и выбрали американскую версию, что у них о нашей красоте свое мнение. Извращенное, если уж честно, совсем в никуда…

И чтобы я сама и по доброй воле умотала в их сраный Техас? Но с кем не бывает… Короче, бреду… В бреду… Совсем, блин, запуталась. Ведь я вспоминаю, точнее пытаюсь вспомнить вчерашний день. Ни хера… Во рту как будто сто котов насрало и в голове такая чистая муть, будто сейчас только и родилась. Может так и есть? Оглядываюсь… Точнее, сначала сажусь, потом оглядываюсь. Я уже не на улице, а в комнате. С похмелья – этоо вполне нормально, что уже в комнате. Сколько можно гулять без дела. Комната в одно окно на втором этаже с видом на какие-то без всякой растительности горы или холмы. Не знаю, как это описать, когда только бурая трава и никакого леса в окне. Хорошо, что хоть индеец никакой не пялится с мыслью… Но не будем о грустном. Пейзаж еще тот. Встала с кровати, выглянула. Ха-ха…

Точнее, попыталась выглянуть, но споткнулась о распластанное возле кровати тело и чуть в это самое окно не вылетела. Хоть бы пошевелилось. Пригляделась, пяяное или даже мертвое, поэтому разглядывать пейзаж из окна сразу же расхотелось. Надо было кумекать, что делать вааще, не хватала, чтобы меня здесь еще замели за мокрое. Кровать, пара табуреток, стул, стол и перекосившаяся на стене картина со знакомым видом из прошлой жизни, из которой вдруг пропала. Пропала или выпала? Не помню! С другой стороны, какая разница, не на асфальте размазанной соплей, уже хорошо.

Стертый дощатый пол, пустые бутылки из-под вискаря на полу, ковбойская шляпа на стенке и грязные джинсы с расстегнутой ширинкой у пьяно-дохлого ковбоя ниже колен. Неужели таки этот «труп» меня поимел? Или все же только минет? Какой печальный конец! Честное слово, я не хотела… Пригляделась, дружек вроде на месте, хоть и в трусах. Все равно… Чем же он мне так насолил, что я его как собаку? Вспомнился в институте негр, с которым училась. Вполне реальная история с членом в пятьдесят сантиметров. Подруга сама ему сантиметром меряла. А сам худой, пальчиком зашибешь, но умный при этом. Не помогло… Изменил с другой моей подружке, может даже со мной, в этом разве кто признается. Та ему и отрезала… Ох и кровищи было кругом. Посадили конечно, не без этого. Больше ее не видала. Разве можно в мужиков так влюбляться, тем более – в негров, хоть я и не расистка. Но надо что-то делать. Портупея с двумя стволами валяется возле. Сама в чулках, а платья нет, стыд-то какой. Валяется платье с другой стороны кровати, вчера было еще белое и крутое, пока меня в нем по кроватям не поваляли. И сразу страшная мысль в голове, а вдруг их было несколько, кто со мной кувыркался, как же я теперь единственное платье отстираю?

Вспомнят, с кем из проституток кувыркался последний из могикан и сдадут. И где теперь этих каскадеров искать? Полазила по карманам у трупа, нашла десять баксов, не густо. С улицы какой-то шум и запах в комнате такой, как будто от целой роты после пробежки. Уселась прямо на труп, расставила в чулках ноги, закурила и стала думать, как из всего этого ковбойского дерьма мне теперь выбираться. И знаете, придумала… Сначала надо выпить. Потянулась к бутылке, закатившейся чудом под кровать, там на дне еще три глотка. Глотнула и отлегло… В голове сразу же прояснилось. И пришла решительность. Добраться хоть бы до окна. Добралась и даже выглянула. Охупеть… Ковбойский городок из моего детства в натуре, в который меня еще родители привозили, когда была совсем мелкой. Хоть что-то… начало уже проясняться. В Техасе не была, а родители сюда уже привозили, как это? Торчит одиноким крестом в небо из фанеры церквушка на пригорке. В черной шляпе пастор у входа. Поворачивает медленно в мою сторону голову. Быстро прячусь, неужели заметил?

Фиг! Но все равно надо сматывать. И чем скорее, тем для меня лучше. Натягиваю на себя потасканное платье и рву к двери, спотыкаюсь о труп, открываю ее головой и вываливаюсь вверх тормашками вниз. Хрясь, ломаю спиной стол и теряюсь в сознании.

Дубль II. Мужской конец. Бухенвальд

Лечу к свету… Земля далеко внизу. Я ее вижу, не вижу только себя, что радует. Значит, звезданулась не насмерть. Оглядываюсь, не несется ли кто следом? Фиг… Даже грустно. На небе все бело, как в пустыне со снегом и классные телки вокруг, все блондинки. С ужасом не понимаю, с каких это пор меня на баб потянуло? Потрогала себя там, так и есть, мужское начало есть, точнее конец, не фига себе к горлышку приложилась. И так мне стало себя жалко, не поверите, не смогла даже не небо как все нормальные люди смотать.

Короче, на небе нас всех построили и повели в баню. Иду, а между ног болтается нечто. Присмотрелась, хобот от противогаза. И вокруг все в противогазах и с хоботами, как в ужастике. Короче – ад! Дотрахалась с кем попало. Ох, ковбои, доберусь я до вас, дай боже вернуться в другом теле поскорей. Во попала… Голые жопы вокруг и только девки все в беленьких костюмчиках. Хотела им признаться, что я своя, но кто ж мне с концом то моим теперь поверит. Бухенвальд еще тот! Одна из сучек и говорит, что все вновь прибывшие на планету Бухенвальд должны пройти очистку через топку.

А вокруг такая белизна, что до слез. И только черная труба, чтоб ее, из которой дым так валит. А кто не пройдет, полетит дальше в Освенцим. Хотела слинять и тут же получила кнутом по голой заднице, что собственно меня и спасло. Как завизжу! Тут-то вся путаница и случилась. Не может мужик так визжать, если только перед крематорием. Понятно, что – паника! Одна из зондерш хватает меня за член и тащит из строя, чтобы я не визжала. Но какой там… Мой член у нее так в руках и остался на небесах, когда я очнулась, все остальное здесь. На проломленном моим же собственным хребтом столе. С трудом вспоминаю, что это именно я его и проломала, вывалившись из верхнего номера, где остался ковбой. Попыталась пошевелиться, никак… Полная парализация и Гитлер капут, все лучше, чем Бухенвальд. Лежу… Жду, когда арестуют за труп, не понимая, какого черта я вообще здесь делаю. Легкой эротики захотелось? И вот именно с этой мысли в моей чудной головке и начало что-то светлеть. Радовало уже одно то, что не вылетела черным дымом в трубу там на небесах, а здесь на земле как-нибудь уже разберусь. Жуть.

Эпизод III. Грызущая голова

И так, осмысливаю происходящее. С головой что-то совсем не все в порядке. Знакомый ковбойский городок на берегу Черного моря. Я очень хорошо помню это место из фильма и еще тот момент, когда этот фильм здесь снимали. Никакого Техаса, хоть это уже радует. Я снова в кино и по мне проехал поезд. Но это потом, а в тот самый первый момент, меня все же что-то от него спасло. Поезд влетел в зал помощнее табуна жеребцов, промчавшихся по мне своими копытами. Волосы у всех дыбом, глаза от страха навыкате и плевать козлам, что в питейное заведение входит дама в белом платье. От которого уже в следующую секунду только рожки и ножки. Слышу стук грохочущих колес состава над головой чью-то речь. С трудом понимаю, что говорят обо мне, оправдываясь, что не со зла потоптались. Пока даже еще себе не представляю, что самое страшное впереди.

Один предложил влить мне в горло спирта, а другой – сделать искусственное дыхание рот в рот. Третий же, оказывается, был и третий, предложил пустить меня по кругу, пока не очухалась. Так и сделали! Пустили по кругу, и я с каждым танцевала. Как та Наташа Ростова на своем первом балу с князем Андреем, после которого уже только Курагин, который окончательно мне и снес башку. С которым я в беспамятстве и оказалась в том проклятом номере на втором этаже, из которого и выпала прямо под колеса несущегося паровоза. Понятно, что кабак в щепки, тело по одну сторону рельсы на шпалах, голова - по другую. Еле-еле очухалась. Платье в клочья, к грязи копыт еще и железнодорожная сажа, хорошо хоть руки уберегла. И какая тварь в таком живописном месте почти с видом на море додумалась проложить из железа дорогу

Пытаюсь встать на четвереньки. С трудом, но это у меня все же выходит. И уже с четверенек даю команду телу встать в полный рост. Тело встает, но равновесия никакого. Приказываю двигать к себе… Кому еще не понятно, голова моя как тот мячик откатилась от колеи метров за десять, да так в неглубокой лунке носом в песок и примостилась. Представляете себе, как трудно мне было владеть телом, управляя им одним глазом. Я так крыла матом, что самой стыдно. Полон рот песка, ни одного зуба в роте, из разбитых губ одна шепелявость… Но справилась! Боком, раком, в раскоряку, но безголовое до головы добралось. С падениями, с ушибами и вообще… Сначала безмозглое побрело вообще в другую сторону. Помните, как Анна Каренина, когда поезд проехался и по ней. Все так орали, так орали на несчастную, когда та выбралась на перрон обезбашенной, что до сих пор их вопли в ушах стоят, здесь с этим легче. Всего один сайгак рогами в тело и въехал, чтобы без головы не бродило. А там… Обобрали всю с воплями и причитаниями, даже городового позвали, чтобы не мучилась, без драгоценностей так в морг и отправили. Которых, вообще-то и не было, не совсем же я дурой была, в бриллиантах на шпалы… Но Обираловку все равно после этого переименовали в город Железнодорожный. Незабываемый опыт, признаюсь вам, хоть и литературный.

Даже не пойму, как второй раз на одни и те же грабли. Голова в лунке, тело на шпалах и никакого понятия о гольфе. И хотя ясно осознаю, что никакого поезда в этот раз не было, но без головы все равно трудно. Вернее – голове…Как представляется мне все случившееся. Я увидела в тумане кабак, вошла, там кино, паровоз и сорвавшиеся со стульев мужики. Свалили с ног и чем-то острым отрубило шею. Кусок разбитого оконного стекла, когда обезумевшие от страха уроды в поисках спасения рванули через окна. Шейка моя и не выдержала…

После чего уже совершенно другая реальность – голова в лунке, ползущее на четвереньках тело. Врагу не пожелаешь, подобное зверство даже в ужастиках не показывают. Добралось наконец-то, взяло голову в руки, да так с ней и заковыляло к остаткам бутафорского строения. Внизу бывшего уже кабака все так, будто и в самом деле паровоз проехался, а вот второй этаж целый. Лестница, правда, сломана, но зато свисала веревка. Не знаю, какая сволочь ее к потолку и зачем привязала, и из открытой двери мелодия души. И так мне в ту мелодию захотелось, что с третьего раза, но моя голова все же в ту дверь залетела как баскетбольный мячик. Залетела и плюхнулась прямо на мягкую кровать. И это было блаженство, реальность отдыхает. Да ще эта музыка, льющееся из всех щелей этого непонятного строения. Где-то слышала, что вселенная пахнет малин. Так вот музыка в комнате пахла заоблачным блаженством. Слов я не слышала, какая-то заграничная фигня: «Когда я маленькой была, я шарик беленький нашла, то был гондон…». Ну и так далее, не в нем суть, а в том, на что он был натянут.

И вот, блин, то самое, на что было натянуто это самое из песни, которое нашла маленькая девочка, было самым наглым образом вставлено мне, сами догадываетесь – куда, каким-то вонючи мерзким жеребцом, морды которого разглядеть я так и не успела. И такая меня за это взяла злость, что никакого желания секса, а тут и мое тело по веревке подоспело, чего тот ковбой, увлекшись сосущей головой, никак не ожидал. Пыхтя, сопя, наяривая… Еще мгновение и все! Но «все», как выяснилось, оказалось еще страшнее, чем даже моя сосущая голова с вытаращенными глазами. У бедняги глаза вообще вылезли из орбит, когда мое, забравшееся на второй этаж тело, со всего маха заехало по своей собственной же голове босой ногой, чтобы та его (тело) не позорила. Голова зубами – клац… Что собственно мою голову и спасло, но не спасло твердый член киношного ковбоя. Кто кино то смотрел про ковбоев, подсевших на кино, хорошо помнят, как после взрыва незадачливый ковбой вылетал из окна на улицу. Момент же вылета моей головы с откушенным членом во рту из кино потом просто вырезали. После чего уже только жесткое падение с россыпью всех зубов в разные стороны несчастной голова на рельсы, по каким на тележке каталась съемочная камера с прибалдевшим от увиденного оператором, которую моя голова с перепугу и приняла за страшный паровоз. Который и размазал ее по асВальту. Или все же по железной дороге? Совсем запуталась, черт… Но об этом уже в других историях.

Обидно, конечно, что вырезали из пленки такой замечательный кадр. Видимо, цензура не пропустила.