Поход за миром

Глава 20

Для Киры и Эрика это было не просто зеркало, а врата в кошмар, который превзошёл самые мрачные фантазии любого аквитца. Едва они пришли в себя от осознания омерзительной, тошнотворной правды -их чудесный Аквит, их сияющий рай, был не источником благодати, а чудовищным паразитом, высасывающим жизнь из другого мира, они чувствовали это и сомнений не осталось -как само Зеркало, доселе лишь отражавшее статическую картину, вдруг ожило с пугающей, смертоносной энергией. Оно запульсировало, и зелёное сияние, такое знакомое и родное, такое ассоциирующееся с теплом и жизнью, вдруг стало искажаться, переплетаясь с чем-то тёмным, гнилостным и угрожающим, словно сама смерть протягивала к ним свои когтистые лапы. Воздух вокруг Зеркала, ранее чистый и свежий, мгновенно сгустился, наполнившись запахом озона и какой-то странной горечи, напоминающей запах отсыревшего металла.

Эрик, чьи руки всё ещё были инстинктивно на весу после того, как он пытался схватить свой почти исписанный блокнот, вдруг почувствовал, как какая-то неотвратимая, чудовищная сила притягивает его к Зеркалу. Это было не просто обычное притяжение; это было ощущение, словно его собственная суть, его атомы, начали деформироваться, растягиваться, готовясь пройти через нечто невозможное. Он пытался сопротивляться, отступить, но его ослабленное тело, лишённое привычной магической подпитки, ослабленное пережитой бурей и добровольным самопожертвованием, не слушалось. Он мельком, краешком глаза, полного ужаса, увидел, как Кира, стоявшая рядом, тоже пошатнулась, её глаза мгновенно расширились от шока и непонимания, прежде чем её лицо исказилось в гримасе удивления, которое было слишком сильным, чтобы выразить его. Она, Рыцарь Света, была готова сражаться с чем угодно, но не с тем, что не имело формы.

В следующее, почти неощутимое мгновение, их поглотил вихрь. Это было не похоже ни на что. Не было ни физической боли, ни оглушительного шума, ни ветра. Лишь странное, тошнотворное ощущение растяжения, когда каждая клетка тела, казалось, вытягивалась в бесконечную нить, а затем -резкого, оглушительного сжатия, словно их протащили сквозь игольное ушко вселенной. В ушах звенело, в глазах плясали разноцветные пятна, а желудок, казалось, совершал немыслимые кульбиты. Затем, так же внезапно, как и началось, всё прекратилось. Ощущения схлынули, оставив после себя лишь головокружение и общую слабость.

Когда они, задыхаясь, пришли в себя, обнаружили, что стоят на твёрдой, неровной, скользкой земле. Воздух. Он был тяжёлым, едким, пропитанным запахом гнили, сырости и чего-то похожего на пыль и пепел от сгоревших надежд. Это был не свежий, лесной воздух Аквита, не воздух, который можно было вдохнуть полной грудью. Он был удушающим. Не было никакого сладковатого аромата цветения или золотой пыльцы. Только холод и смерть. Небо. Оно было не просто потрёпанным или пасмурным, как за стенами Аквита, и даже не грозовым. Оно было свинцовым, низким, давящим, постоянно источающим мелкую, пронизывающую до костей, влажную морось, которая тут же оседала на коже, заставляя дрожать. И холод. Пронизывающий, въевшийся в каждую косточку, не дающий продохнуть. Это был не просто холод; это был холод отчаяния. Свет, если это можно было назвать светом, был тусклым и серым, он едва пробивался сквозь плотную пелену облаков, сквозь постоянную изморось. Он лишь подчёркивал мрак, а не рассеивал его. Вокруг них возвышались неясные, мрачные очертания чего-то, что некогда могло быть зданиями, но теперь больше походило на груды обломков, наваленных друг на друга, напоминая собой чудовищные, скрюченные скелеты гигантских существ, умерших в муках. Из-за спины доносился звук падающей воды, видимо, это был водопад или обвалившийся источник, но это был звук отчаяния.

И прямо перед ними, словно вырезанный из самого этого мрака, стоял тот самый мужчина из Зеркала. Его лицо, измождённое, казалось, высеченным из камня боли, но при этом полное грубой, первобытной силы. Его глаза, два уголька ярости и решимости, были прикованы к ним. За ним строем стояли десять воинов -таких же суровых, молчаливых, с оружием наготове. Их лица не выражали ни удивления, ни любопытства, ни даже злобы. Только мрачное, холодное ожидание. Они были похожи на тени, которые вышли из самого сердца земли. И на плече Кая сидел тот самый кот, Маркус. Скептически прищурив глаза, он оглядывал Киру и Эрика, словно прикидывая их пищевую ценность или, возможно, их потенциал стать источником очередной дозы сарказма.

-Ну что ж, Монарх, -проскрипел Маркус, его голос был едким, но в нём слышалось явное, ничем не скрываемое удовлетворение. -Кажется, ваша посылка прибыла. И довольно быстро. Правда, вид у них, честно говоря, так себе. Я ожидал большего блеска. И, возможно, радуги. Но, полагаю, для начала сойдёт. По крайней мере, они не пахнут лишайниковыми булочками.

Кира среагировала первой, её инстинкты рыцаря взяли верх над шоком. Она уже наполовину выхватила свой меч, её стойка была безупречна, её тренировки были отточены до автоматизма, но что-то внутри неё сломалось. Она привыкла, что её меч встречал лишь воздух на тренировках или слабое сопротивление. Здесь же она чувствовала, что столкнётся с чем-то настоящим. Настоящая угроза. Настоящая боль. Настоящая смерть.

-Кто вы? И куда вы нас… -начала она, её голос, обычно такой сильный, теперь звучал непривычно тонко, едва прорезая удушающий воздух. Но Кай прервал её, словно она была лишь досадной помехой.

-Я -Кай, Монарх Нидуса,-его голос был низким, полным мрачной силы, и он, казалось, вибрировал в самой земле, отдаваясь гулким эхом в груди Киры. -И вы прибыли туда, откуда питается ваш мир. Откуда он крадёт жизнь. Из вашего Древа Света.-Его воины тут же двинулись вперёд, окружая их, словно тени, замыкая круг. Кай, не отрывая взгляда от Киры, махнул рукой. -Схватить их. Но без повреждений. Их Монарху будет интересно узнать, что его… цветы… приходят к нам в гости, когда их копают с корнями.-Его губы искривились в мрачной улыбке.

Эрик, несмотря на полную потерю магической силы, на физическую усталость, попытался использовать свой последний аргумент, свой мозг. Он протянул дрожащую руку, пытаясь призвать хоть искру, хоть самый слабый зелёный шепот, хоть что-то, что могло бы послужить защитой. Но ничего не произошло. Его руки остались мертвыми плетьми, его магия была пуста. Он был абсолютно бессилен.

-Я… я могу всё объяснить! -отчаянно закричал он, его голос сорвался на визг. Он не столько пытался оправдаться, сколько защитить Киру. -Я знаю о Древе! Я знаю о связи! Мы не такие, как вы думаете! Мы не…-Но его слова звучали жалко, тонули во мраке и удушающем холоде. Воины Нидуса, суровые и эффективные, быстро и бесцеремонно схватили их. Киру обезоружили, её меч отобрали с необыкновенной легкостью, словно она так и не привыкла к настоящему сопротивлению. Её движения были резкими, она сопротивлялась изо всех сил, но их было слишком много, и они были слишком сильны, слишком закалены. Они знали цену каждому мгновению, каждая их мышца была натренирована выживанием. -Монарх! Уберите от неё свои грязные лапы! -прохрипел Эрик, пытаясь вырваться из хватки воина, его глаза горели ужасом не за себя, а за неё. Кай лишь усмехнулся. Для него эти двое были всего лишь частью вражеской силы, воплощением проблемы, которую нужно было решить.

Киру оттащили в одну сторону, Эрика -в другую. Он боролся до последнего, пытался дотянуться до неё, выкрикивая её имя, но его отчаянные крики тонули в мрачном гуле города. Его силы были на исходе, и сопротивление быстро угасло.

-Кира! Кира-а-а! -его голос сорвался в бессильном, отчаянном крике, эхом отдаваясь от гниющих стен.

-Не беспокойся, ботаник, -проскрипел Маркус, спустившись с плеча Кая и медленно вышагивая прямо перед лицом Эрика, который уже сидел на земле, придавленный тяжёлой рукой нидусского воина. -Ей, похоже, предстоит более интересное время. И, кажется, вы будете скучать по бурям. По крайней мере, они были предсказуемы. А здесь, в Нидусе, каждый день -это непредсказуемый кошмар. Добро пожаловать.

Эрика, дрожащего от холода, и отвратительного запаха, и от ужаса, грубо подняли и повели по узким, тёмным улочкам. Он видел, как Кира отчаянно сопротивлялась, как её алые волосы развевались, пока её тоже не увели, но в другую сторону, за очередной угол, в ещё большую тьму. Его сердце сжалось от боли и бессилия. Он, Эрик, мог бы спасти её, если бы его магия не иссякла! Если бы не этот мрак, который поглотил всё! Этот мир был не просто чужим; он был враждебным.

Его бросили в темницу. Это была камера, высеченная в камне, холодная, сырая, без единого луча света. Стены были влажными на ощупь, пахло гнилью и плесенью. Единственный, кто мог бы создать хоть искру света, был он сам, но его магия была мертва. Он был беспомощен, как новорождённый. Эрик сполз на землю, прислонившись к холодной, липкой стене. Его трясло. От холода, от страха, от отчаяния, и от осознания полной беспомощности. Он был в Нидусе. В самом сердце страданий. И он был бессилен. Совершенно бессилен. Его разум, привыкший к анализу и систематизации, сейчас бился в панике. И Кира… Кира осталась одна. Его, Эрика, самого неуклюжего и нерешительного аквитца, которого только можно представить, поглотил мир, где не было места ни красоте, ни свету, ни даже надежде.