Аяз прикрыл за собой дверь, звук щелчка замка прозвучал глухо, словно печать на его решении. Комната была погружена в полумрак, лишь слабый свет из-за штор скользил по обнаженным плечам Миры. Она лежала на боку, одна рука под щекой, другая — расслабленно свисала с кровати. Ссадины на ее лице казались еще заметнее в этом свете, фиолетовые тени под глазами выдавали усталость.
— Черт, — прошептал он, чувствуя, как сжались его челюсти.
Его пальцы, привыкшие ломать и властвовать, теперь двигались с неожиданной осторожностью. Кончики скользнули вдоль ключицы, ощущая под собой тонкую, почти хрупкую кожу. Она вздрогнула во сне, но не проснулась. Губы Аяза приоткрылись — дыхание стало тяжелее. П телу пробежал табун мурашек и в кровь выплеснулся адреналин.
— Что же делать с тобой? — прошептал, о
