Он отпустил её, развернулся к выходу. Его спина — прямая, плечи — неподвижные. Ни намёка на слабость. Пусть думает, что хочет. Он не собирался оправдываться. Но все-таки добавил студеным тоном:
— Делай выводы сама. Но помни — я не терплю истерик.
Ирина, заметив, как Аяз старается сгладить острые углы, решила воспользоваться моментом.
— Если она для тебя ничего не значит, и ты ее даже не трахаешь, — она не осторожно подбирала слова, — может, тебе стоит избавиться от нее? Выгони ее, поступи так, как твоя мать хочет.
Он внутренне напрягся, хотя старался не показывать этого. Ему не нравилась мысль о том, чтобы поступить так бессердечно, но он понимал, что Ирина говорит это из ревности. Он ведь даже не разговаривал с девчонкой, только строго по делу, когда требовалась подпись на бумаге.
—
