Трость свистит в воздухе, рассекая его с чудовищной точностью. Первый удар обрушивается на плечо — белая вспышка боли, заставляющая зубы сомкнуться до хруста. Второй попадает по рёбрам, и я слышу собственный осиплый вдох, будто лёгкие наполнились битым стеклом.
— Маленькая гря́зная тварь! — визгливый голос рвётся сквозь шум крови в ушах. — Ты думаешь, у тебя есть право голоса?!
Трость взмывает снова — на этот раз по спине. Тело само складывается пополам, но я упрямо поднимаю голову. Кровь на губах. Солёная. Своя. Где-то вдали прислуга замерла, боясь даже дышать. Великая мать дышит тяжело, морщинистое лицо покрылось красными пятнами, но в глазах — не просто гнев. Удовольствие.
— Я... не... ваша... — слова даются с трудом, но я выплёвываю их, как плевок крови на её идеальный мрамор.
Она
