Игра в дурака. Повторение прошлого

18. ПРОГОРЕЛ

—И сколько тебе заплатили? — взглянул он на девку, к этому времени уже одевшуюся и подкрашивающую свои губки помадой все того же ярко-красного цвета.

—Достаточно, чтобы заставить носиться за тобой по всему свету. Больше вопросов можешь не задавать, все равно не отвечу, — взглянула она на него с вызовом. — Дернул же меня черт вчера с бомбой замедленного действия связаться. Короче, я сейчас кое-кому позвоню, и ты подтверждаешь, что я с тобой и все, мы квиты.

—С какой это стати?  

— Тебе трудно сказать, что я с тобой? — захныкала наигранно она, склонив кокетливо на бок свою пустую головку. —  И я сразу же от тебя отстану.

—Только после того, как все мне расскажешь, зачем устроила весь этот цирк со сдачей меня в полицию.

—Напился и…оказался. Как все там оказываются! — пожала она плечами. — Говорю же, пошла, не веришь, пописать во дворик и заблудилась. Вот и испугалась, машина-то не моя, чужая! Я специально, да? Сам привязался…

—Недавно кто-то заявлял другое, что сама меня сняла. Ты уж запоминай, когда брешешь.

— А я передумала запоминать, — усмехнулась она, — надо же было как-то завлечь тебя в машину, вот я и воспользовалась запрещенным приемом.    

—Ладно, — ему уже порядком надоел весь этот треп, — звони и проваливай, что б глаза мои тебя не видели.

Девица с радостью набрала нужный номер и протянула ему телефон.   

—Алло, — услышал он в трубке женский голос, — чего хотела, говори быстрее?

—Ваша сучка, — отозвался он, — хотела, чтобы я подтвердил, что подарок получен.

— Следовало догадаться, — отозвалась весело трубка, — видела, как она тебя вчера в машинку упаковывала. Ночка удалась?

— Кармен, ты что ли?

—Будешь знать, как спать с кем попало, — рассмеялась та, — я, кто же еще…

—А ты каким боком во всей этой истории?

—Говорила же, не пей, я же тебя знаю.  Но ты все равно, еле до сцены добрался, где эта дурочка вертелась на шесте, а все туда же…  Я ей сама машину и дала, чтобы она тебя домой в полной сохранности по строй дружбе и доставила, а она вон что учудила, меня подставила и тебя ментам сдала. Получилось, что я как бы тебе оказала медвежью услугу. Вот теперь свои ошибки и исправляю. Извини, — Кармен кого-то принялась отчитывать, прикрыв трубку рукой, через минуту продолжила: — Работа, поговорить не дадут. Ну вот, снова…  Все, пока, заглядывай на огонек. Главное, что все хорошо закончилось, остальное меня не волнует.

—Постой, — попытался удержать он ее своим вопросом, —  так это ты сама ее под меня подложила?

—Что за чушь? Она уже взрослая девочка, вполне законно сама может собой распоряжаться. Надеюсь, что все же у тебя сил на нее не хватило…

—И с чего это такая надежда?

—Подцепить заразу просто, — усмехнулась Кармен, на что-то там намекая — попробуй потом от нее отмыться. И потом, ш****а слегка не дружит с головой, так что поосторожнее…

—Это я уже заметил, — кивнул Погорел, сосредоточенно соображая, чем мог заразиться, если у них что-то было на заднем сиденье.  В обезьяннике из-за этой сумасшедшей он уже побывал, осталось еще побывать в вендиспансере и можно считать, что его жизнь на старости лет удалась выше крыше. От такой «удачи» у кого угодно крышу снесет.   

—Ты с ней спал? — спросила Кармен.

—Нет, вроде… Не помню.

—Ладно, пользуйся, — разрешила вдруг трубка, — пока я добрая, до семи утра она в твоем полном распоряжении, если ты еще в состоянии.   

На этом этот странный разговор и закончился. Он явно чувствовал, что Кармен чего-то не договаривает, но самодовольно решил, что просто ревнует к молодухе, поэтому так грубо и опустила его напоследок. Столько времени прошло после их последней связи, неужели не забыла? Мелочь, а приятно! Приятно было чувствовать себя мужчиной, которого все еще помнили.  

—Сама ш****а, — обиделась девица на начальницу, — подцепила старичка с деньгами, он ей ресторанчик и подогнал. Забыла уже как сама в официантках задом вертела.

—А кто тебе мешает такого же подцепить?

—Никто не мешает, — огрызнулась она. — Просто все больше козлы попадаются вроде тебя. Я профессиональная танцовщица, а не ш***а, — чуть уже не плакала она от обиды, — с детства танцами занимаюсь.

Удивительное дело, какая ерунда может вывести человека из себя. Можно подумать, что до этого ужасного открытия в своей жизни она даже не догадывалась, что является высокооплачиваемой проституткой. Впрочем, ничего удивительного, люди часто предпочитают не называть вещи своими именами. Ну какой ты к черту вор, если давно уже депутат…

—Я с тобой точно не спал? — он все же решил докопаться до истины, а вдруг у этой сучки иммунодефицит?  

—Успокойся, — отмахнулась она от ненужного вопроса как от назойливой мухи, — я с кем попало, блин, не сплю. Я сломала специально себе два ребра, чтобы талию уменьшить. А ты знаешь, что это такое, когда ребра сломаны? Полгода вообще никакой физкультуры и боль такая, что ни чихнуть, вот. Только на обезболивающих и держалась. Увеличила грудь до третьего размера, удлинила ноги на несколько сантиметров. С весов не слезаю: не дай Бог, лишний грамм набрать. Питаюсь исключительно свежим воздухом, с кем попало сплю…

—Недавно ты заявляла обратное.

—Один раз не считается, — усмехнулась она, — сиденье в машине никому про это не расскажет. И все только для того, чтобы жить по-человечески, меня в Тодес приглашают, вот!

—Трудно без ребер-то? А без мозгов еще хуже, но тебе, как я вижу, не привыкать… Тебе б голову лечить, а ты о ребрах печешься.

—Сам дурак, — огрызнулась девица. —  Между прочим, не я к тебе первая подвалила на полусогнутых. Протрезвел, да?

—Закрыли тему, —  произнес раздраженно Погорел. — Мне уже сообщили, что я заснул, пялясь закрытыми глазами на твои телеса.

—Ты за столом заснул, — рассмеялась она, — даже не добравшись до меня, если уж честно. — Точнее, под столом, под чужим. Сначала раскачивался на двух, это надо было видеть, ты всегда так нажираешься, потом на четырех, пока и вовсе не растянулся на полу, где и вырубился. Сомневаешься?   

Погорел чертыхнулся и предложил издевающейся сучке снова занять место за рулем, хлопнул в сердцах ладонями по рулю и выбрался из машинки на свежий воздух. Вообще, эта танцовщица легкого поведения начинала его уже нервировать конкретно. Ему надо было со своими проблемами разбираться, попытаться все же дозвониться до Киры, связываться с юристами и все такое прочее, а вместо этого приходилось общаться вот с этой, которая и так пригнула уже его ниже плинтуса. Суток еще не прошло, как считал себя почти самым счастливым человеком на свете, кружа свою любимую на руках между деревьями, и в кого превратился.  

—Послушай, — остановил он ее перед капотом «Хонды», когда они менялись местами, — у нас точно этой ночью ничего не было?

—Так я тебе и сказала. Совсем ничего не помнишь?

—Да, — кивнул он, — не помню.

— Не прикидывайся овечкой, я поняла, куда ты клонишь, хочешь свои бабки вернуть. Раз ничего не было, то и платить не за что, да? Не выйдет, я свое отработала. Лучше скажи, куда тебя отвезти, и мы квиты, так куда?

—Домой, — тупо заявил он, —  а потом на Таганку. Будешь до семи утра меня катать, я от подарков не отказываюсь.

—Куда домой, я должна сама догадаться?

—Выхино, — он назвал адрес, — потом на Таганку, а потом видно будет.

—В Выхино не поеду, — тут же заявила она, которая галочку в послужном списке у своей начальницы уже получила, а дальше хоть трава не расти. — Тащиться в такую даль по пробкам, сам тащись…

А он вроде как бы и не настаивал на этом, сама ведь пристала, он и общественным транспортом спокойно доберется.   

—Ну, блин, хорошо, — скривилась вредина, — поехали. Приведешь себя в порядок у меня, я живу в центре, до твоей Таганки рукой подать, и чтобы я больше тебя не видела.

—А я тебя! Только по дороге надо заскочить в бутик, хочу сменит рубашку, от моей уже дурно пахнет.

—От тебя от всего козлом воняет, — съехидничала девица, — но я же терплю.

—От стрекозлихи слышу.

Так и решили, обменявшись любезностями. Чужая квартира-студия встретила его стерильной пустотой в стиле хайтек. Все белое, только черный экран телевизора на стенке и ярко-красный без рисунка ковер на полу, чтобы у бедняжки «лапки» зимой не зябли. Белые партеры, белые стены, белый пол и белый поток с россыпью мелких лампочек в беспорядке. Мебель тоже вся белая и белый же на большой кровати махровый халат. Похоже, тут же сделал он вывод, что девочка только по улице ходит в черном, будто в трауре по всему окружающему ее миру, позволяя себе быть самой собой только дома. И вот взяла и притащила во всю эту стерильность какого-то пьяницу с улицы, как-то все это не очень вписывалось в общую картинку.

—Чего пялишься? — тут же прервала она его мысли. — Душ прямо, удобства там же, воды нальешь, сам же и вытрешь, я в уборщицы не нанималась, водки тоже не будет.

Знала, как уколоть, чтобы не обидеть. Десять минут водных процедур и он был готов уже покинуть эти холодные стены, включая и их ледяную хозяйку, которая даже предложила подкрепиться, когда он вышел. Не отказался… И пока девица готовила блюдо быстрого приготовления, Погорел, весь такой чистенький и даже в новой белой рубашке, уселся в мягкое кресло, смахнул со стеклянного столика и принялся в ожидании перелистывать, будто специально его дожидающийся альбом с рисунками, которым очень бы подошло название «курица лапой». Мужчина грустно усмехнулся, так она еще и художница, представляя, как той тяжело живется со всеми ее талантами. Чтобы хорошо танцевать, девица лишила себя двух ребер, а, чтобы так «хорошо» рисовать — надо было обрубить ей все пальцы. Кармен правду сказала, что у той не все дома.

Все рисунки в бело-черно-красных тонах, других цветов она просто не признавала. Пикассо и тот больше старался над своими уродствами, чем эта, с позволения сказать, художница над своими произведениями искусства.  Одноглазое черное солнышко с корявыми лучами на белом листе — рисунок первый. Плачущее личико вовсе без глаз с кровавой слезой… Красные губы в беззубой белой ухмылке на черном фоне; корявое черное дерево посреди реки, цепляющееся корнями за дно, распарывающее кривыми ветками хмурое небо. Далее шли какие-то непонятные комиксы-страшилки, так и прущие из таланта, не поддающиеся описанию. А вот два мужика с биноклем сидят высоко на елке и рассматривают в мощную оптику голую девку с красным носом, ее тощие ребра и п***********н со змеиным языком и заточенными зубами. И тут же злой охотник (словами просто не опишешь его рожу) из ружья уже метится в двух черных птичек, чирикающих на ветке. Следующий рисунок — черные птички уже вверх лапками валяются под деревом. Отчирикались… На очередном «произведении искусства» взъерошенный мужик с остренькой мордочкой, напоминающей чем-то одного мультяшного зверька, мчится под дождем на крыше кареты скорой помощи по ночной лесной дороге, свесив ноги прямо на лобовое стекло, работая ими вместо дворников. Обхохочешься. 

Пустая красная комната с черным телевизором — жутковатое пространство, прорисованное до мельчайших подробностей, искаженное в дикой гримасе боли лицо на потолке, зверек сверху.  Рисунок предпоследний: легковушка «ныряет» рыбкой с набережной в реку, где растет корявое дерево прямо из воды, вспарывающее небо. Висельник на ветке, почему-то с красным лицом.  Черный шкаф с красным вентилятором и с крыльями, вмонтированным в заднюю стенку, шкаф летит над городом черным гробом, в гробу, сложив ручки на груди, парит летчик. На груди у пилота табличка с надписью «ПРОГОРЕЛ»! Может только для этого его к себе и пригласили, подумалось вдруг «летчику», чтобы он своими глазами взглянул на это издевательство? А может… Додумать мысль он не успел, как и осмыслить все ее рисунки, просто не поддающиеся вообще никакому осмыслению.  Подлетев разъяренной кошкой, художница с диким визгом вырвала альбом из рук ценителя всякого прекрасного, но только не такого, да еще и наорала, чтобы чужого не лапал.

—В дурку готовишься? — усмехнулся ехидно Погорел, откидываясь на спинку кресла и закидывая руки за голову.

—Уже… — огрызнулась девица. — На секунду нельзя оставить! Чего скалишься, в гробу я тебя видела в белых тапочках. И если бы не Кармен, черта с два я бы стала тебя вытаскивать из ментовки. Мужик с воза, бабе легче.

—Откуда такая жестокость?

—Оттуда… Я вас всех ненавижу, сперматозоиды ходячие!  

 Ругалась еще долго, разъяренная посторонним вторжением, но лапшой быстрого приготовления все же накормила. Такая вот за короткий промежуток времени еще одна гадость приключилась в жизни отдыхающего — увидел себя в гробу. Значит, жить будет долго. Задуматься бы, но куда там, все мы умны задним умом, вот и этот не лучше.  К тому же его уже силой выталкивали из квартиры. Дальше снова в машину и вперед в сторону Таганки. Голова к этому времени уже прошла после водки, мысли стали более ясными, и он даже уже начал представлять, как снова посмотрит в глаза Кире при встрече, если и в самом деле переспал с этой сдвинутой танцовщицей с художественным уклоном. А если еще и заразу подхватил, то и вовсе все замечательно.  И ничего страшного, что Кира не звонит, тут же попытался успокоить он себя, переключаясь. Проблемы с роумингом и все такое…

 Сделанное не исправишь, но он сделал выводы и больше на грабли наступать не будет, лишь бы не подхватил чего от этой чумы. Еще 15 минут самоедства, и они были уже на месте, припарковавшись на одной из уютных улочек с двухэтажными особняками. Он выбрался из машины и скрылся за стеклянными дверьми дома с колоннами. А когда вернулся, то застал в машине сонную картинку: шлюшка спала, и на лице ее играла безмятежная улыбка. Черные волосы рассыпались по сиденью, а в уголке глаза застыла крошечная хрустальная слезинка. Или только показалось, что застыла. н************а порхала где-то там в своих сказочных снах. И это было последнее, что он смог, очнувшись через пару часов уж совсем не в потребном месте, вспомнить после того, как покинул особняк.