Игра в дурака. Повторение прошлого

3. Свирепый Ёжик и книжка с красоткой на обложке

  И он, конечно же, эту активность проявил, рискуя вообще никуда не полететь, ни на какие Канары, но и не в силах больше сдерживать себя в желаньях и в ожидании невиданного счастья. Поймали быстро беленькое такси, в аэропорту это просто, и тут же за 500 рублей пулей до ближайшего леска за пять минут и домчались.

—Почему так дорого? — спросил он, усаживаясь.

—По прейскуранту, — нехотя отозвался небритый водитель в белой, не первой свежести сорочке, — можете двадцать минут кататься, счетчик не включится.

—Круто, а курить за такие деньги можно?

Последовал короткий ответ, что нельзя и машина поехала.

 —Романчики почитываете? — улыбнулась Кира, доставая из-под своей попы помятую книжку с красоткой на обложке, застывшей в объятиях скелета.

—  Забыл кто-то, — отозвался нехотя таксист. — Сомнительное чтиво, начал читать да бросил.

— Погорел, слышишь, — улыбнулась брюнетка, — забыл кто-то… А мы вот просто обожаем сомнительное, я возьму почитаю?

—Вообще-то все находки мы обязаны сдавать. Была бы моя…

— Вадик, слышал, была бы его, — передразнила она водителя. — Погорел, ау… Ты меня слышишь?

Погорел не слышал, представляя себя уже на пляже в объятиях своей спутницы. Или хотя бы в ближайшем леске, куда, кстати, они и направлялись. Не до книжек, когда своя собственная жизнь значительно полней, насыщенней и ярче, а скоро и еще красок прибавится. Глаза сами закрылись в блаженном предвкушении, еще каких-то несколько минут, и он заключит в потные объятия свое счастье. Тьфу, он чуть и в самом деле не сплюнул, слабо пока представляя, как в такую жару они скоро займутся любовью.

— Тогда я ее стащу, —  улыбнулась женщина, так и не дождавшись ответа своего спутника. — Вряд ли кто хватится такой мелочи, даже не вспомнит.

            Таксист не ответил. Скорее всего, просто ее не услышал, увлекшись движением. Или просто дальше решил не поддерживать пустую болтовню с пустышкой.                

—Жуть какая, — округлила глаза женщина, выхватив наобум отрывок из конца книги, — нет, чтобы себя, сволочь такая, так он ее грохнул. Нет, меня такой конец точно не устраивает, я бы все поменяла. Почему это ему светлое будущее, а ей два метра подземной темноты, у нас давно уже равноправие. Погорел, ты меня слышишь? — ущипнула она его за руку. — Да очнись же ты наконец, здесь такие страхи…

—Всеми ушами, — улыбнулся он.

—Ты представляешь, — автор убил главную героиню в самом конце, а главного героя оставил процветать дальше, как тебе?

— Да никак, дорогая, пусть этот автор хоть их всех там поубивает, нас это не касается.

— Начало, кстати, более чем банальное, — заметила она, просмотрев быстренько несколько первых страничек. — Влюбленная парочка летит в отпуск, смех в зале.  Дальше читать не стала и тихонечко сунула книжку себе в сумочку. Стащила…

 Перед АЗС машина повернула направо и спустилась под мост, миновав слева стеклянное административное здание Аэрофлота, и были на месте, на импровизированной стоянке автомобилей, бесплатно дожидающихся прилетов самолетов. Чистотой, конечно, здесь и не пахло, скорее уж мочой ожидающих таксистов, но зато отсюда до ближайших березок было рядом, куда влюбленная парочка и направилась. Где мужчина и закружил между белоствольных деревьев свою любимую, правда, не так бурно, как она все это себе представляла, но все равно очень даже с любовью и замечательно. Так вместе с ней под одну замечательную березку и завалился, стаскивая в нетерпении с нее одежду. Местечко и в самом деле было классное, уже не дивный сад, но еще и не помойка.  Здесь даже был свой шалашик со столиком, скамейкой и кострищем. Поэтому и пустой тары из-под спиртного хватало, утешало, что хоть в уборную полянку с замечательными березками не превратили, отливать ходили в ближайшие кустики. Ко всему, сквозь березки просматривался вдалеке замечательный стеклянный корпус отеля Шератон, придающий всему этому гадкому месту даже какой-то своеобразный намек на цивилизованность. Кстати, их даже могли видеть из этого отеля, будь там устроена смотровая площадка, но только кому они были нужны, чтобы любоваться чужим удовольствием себе на зависть, пусть даже и в морской бинокль.  

Свирепому Ежику в этом смысле подвезло больше. Ему вообще по жизни везло больше всех некоторых, заслуживающих подобного успеха гораздо больше даже своих собственных достижений.  Вот уж счастье подвалило, так подвалило, никакой оптики не надо, все вживую и почти в упор. Поэтому, проснувшись от непонятных стонов со стороны творения его собственных же рук, напоминающего больше стол, собранный из деревянных поддонов, чем все остальные приспособления человечества под свои нужды, он сначала даже пожалел, что кто-то непрошенный так бесцеремонно прервал его чуткий сон. Но уже скоро Ежик, давно уже забывший свое настоящее имя, вполне реально осознал, что его блаженство все еще только начинается. И если особенно костями не греметь, то можно будет тихонечко и самому под общий шумок в кулачок… насладиться. Свирепый Ежик осторожно высунул из укрытия свой простуженный нос, а потом, когда убедился, что ничто ему не грозит, и вовсе всю свою грязную голову с торчащими в разные стороны спутанными волосами. Такое вот бомжу подвалило счастье неожиданно. Чтобы всем ежикам так жилось, как сейчас ему! Длинноволосая наездница так скакала, блин, так скакала на своем жеребце, что только нечеловеческая воля стороннего наблюдателя спасла ее от полной потери сознания. Вспомнилась вдруг своя чистая жизнь, красавица жена и последнее свое залетное дежурство, с которого его сняли по причине неумеренного употребления спиртного. Пальцы сами так и сжались в кулаки в адском напряжении, задушил бы сучку, эту лесную наездницу. Дернули же его черти вернуться за той проклятой книжкой, которую уже начал читать, и на ночном дежурстве хотел продолжить в перерывах между исполнениями своих прямых служебных обязанностей. Открыл тихонько дверь, чтобы не будить жену, прошел в коридор, заглянул тихонько в спальню, откуда все еще струился легкий свет от ночника, решив порадовать своим чудным появлением и пожелать спокойной ночи, да пожурить, чтобы зрение не портила и остолбенел, как сеньор Робинзон из одноименного фильма, увидевший после некоторого пребывания на необитаемом острове, голую бабу. Так же и он тоже увидел голой свою бабу, скачущую во весь опор на каком-то козле. Валялась на полу его книжка, в которой ни одним словом про эту сцену, зато сколько угодно слов про сексуальную сцену в лесу, до которой наш доктор добрался лишь спустя долгих десять лет, пролетевших как один день. А тогда его жене в постели было уже не до чтения, не до занимательного сюжета из чужой жизни, когда у самой галопом развивался свой обалденный сюжет, сносящий крышу. Понятно, что и у рогатого мужа тоже крышу снесло. Но вернемся к проклятой книжке, валяющейся на полу, в которой одна знойная парочка летела в отпуск в Рим, вот и Ежик, как прозвали его еще в детстве, тоже со своей супругой в Рим собирался. Мелочь, а приятно — сначала прочесть, а потом самому пройтись по чужим местам боевой славы, как по своим собственным. Они вдвоем ее и читали, закончив как раз на том месте, как эти летуны отправились в березовую рощу заняться сексом. Конечно же, ему не терпелось узнать продолжение, поэтому и вернулся, не истории же болезней читать всю смену. Но лучше бы не возвращался, если уж честно, может, до сегодняшнего дня так в счастливом неведении бы и дожил, чем влачить убогое существование.  Так бы взял и и задушил сучку. Ежик свирепо зажмурился, содрогаясь всем телом: все как тогда и все — как сейчас, ничего в его жизни не изменилось и, пройдя уже все круги ада, он снова оказался в том же самом месте, с какого 3657 дней назад и стартовал. Легкий свет струился из спальни любимой, обалденно изменяющей ему прямо у него на глазах. Рука бомжа сама потянулась за камнем.

Выжимай до отказа педаль газа в машине, целуй в засос изменчивых баб, бей об стены бутылки, горланьте пьяные песни под окнами спящих и посылай всех к черту, пока тебя твоя же собственная жена самого не послали еще куда дальше, в этой жизни лишь ты настоящий! Все остальное вокруг тебя — лживое и противоречивое, чуть момент прозевал и все, тебя уже нет. Свирепый Ежик зло оскалился всеми своими выбитыми и поломанными зубами, сглатывая комок в горле. Прикрыл глаза. Проклятье, прошлое в настоящем, стоны и ахи из давно уже покинутой спальни по разорванным нервам. Проклятые демоны, терзая душу, сначала утащили его за собой на самое дно его собственных же страхов, пороков и безнадежности — туда, откуда даже при всем своем отсутствующем желании выбраться было уже невозможно, а затем…с камнем в руках двинули это животное на четвереньках вперед. К тем двоим на его территории. Вот и на его убогую улочку тоже пришел праздник. Ночная смена, очаровательная жена счастливо целует своего мужа перед работой, а уже через пятнадцать минут эту стерву в постели со своим же лучшим другом. Вернулся за книжкой, называется… И вот сейчас, больше десяти лет прошло, снова почти та же самая сцена перед глазами. Из чужой книжки, из своей жизни, из всего того дерьма, в котором он очутился. Утешало одно, что не только его одного сгубили демоны, Володю тоже. Хоть какая-то польза от смерти поэта, только этим Ежик и жил, слушая через наушники украденного плеера короткими днями и бесконечными ночами своего любимого собутыльника. Истопи ты мне баньку по-черному… С ним и квасил на пару, собирая цветмет и бутылки по кустам, чем и жил, практически большую часть времени, пребывая в замутненных размышлениях о постигшем его бытие, включая и секс, как же без этого. Нет, партнерша у него была, но в прошлом году замерзла в сугробе, после чего «полюбить» хоть еще разок больше никого так и не получилось. Кончала всадница шумно, что даже случайного свидетеля, притаившегося с камнем в руке прямо у той за спиной, затрясло, будто через него ток пропустили, не говоря уж про того, кто там под ней дергался. Не говоря уж про законный камень возмездия, сжимаемый в руке мстителя. За все в этом мире надо платить, вот сейчас эта неверная ему и заплатит.