Борьба за жизнь

2

Каждый километр этого пути оставлял в моей душе новый шрам. То, что произошло дальше, навсегда изменило меня. И я знаю — эти воспоминания будут преследовать меня ещё очень долго…

— Куда мы едем? — спросила я, стараясь говорить спокойно. Внутри всё дрожало от страха, но я изо всех сил держала себя в руках. Нельзя было показывать им свою панику.

— Мы везём тебя в гости к нашему шефу, — ответил один из похитителей, даже не повернув головы.

— А как его зовут? — продолжала я задавать вопросы, пытаясь выиграть время и понять, что происходит.

— Поменьше вопросов, детка! — рявкнул он. — Со временем всё узнаешь. А сейчас сиди смирно.

— Хорошо, — ответила я покорно, хотя внутри всё кипело от ярости и страха. Мой инстинкт самосохранения вопил, что я попала в серьёзную беду. Никогда ещё я не чувствовала такой опасности.

Машина остановилась возле какого-то дома. Я пыталась запомнить каждую деталь дороги, каждый поворот, каждый ориентир. Хотя моя память всегда была отличной, сейчас сосредоточиться было невероятно трудно — адреналин бурлил в крови.

Меня грубо вытащили из машины и затащили в дом. Это строение больше напоминало старую деревенскую избу, полуразвалившуюся и заброшенную. Внутри пахло сыростью и затхлостью. Меня усадили на старый деревянный стул и крепко привязали. Верёвки врезались в кожу, но я терпела, не издавая ни звука.

Похитители вышли, плотно закрыв за собой дверь. Я осталась одна в полной тишине, нарушаемой лишь моим тяжёлым дыханием.

Часы тянулись бесконечно. По моим подсчётам прошло около шести-семи часов. В животе урчало от голода, а в комнате становилось всё темнее. Обычно я ничего не боялась, но сейчас, сидя в этой темноте, я впервые в жизни ощутила настоящий ужас.

Постепенно я начала приходить в себя. Вспомнила все свои навыки, все приёмы, которым меня учили на тренировках. Через некоторое время мне удалось освободиться от верёвок. Руки были в ссадинах, но я была свободна.

Я начала осматривать комнату. Обшарпанные стены, паутина в углах, старый стол, покрытый пылью. В углу я заметила крысиные норы. Странно, но грызунов я никогда не боялась. К паукам, змеям, крысам я относилась совершенно спокойно, но сейчас даже они не могли отвлечь меня от главного — мыслей о побеге.

Впервые в жизни я чувствовала себя настолько беспомощной и одинокой. В голове крутились одни и те же мысли: «Как там мои родители? Они, наверное, сходят с ума от беспокойства. Где Олег? Что они сделают, когда я вернусь?»

Я обошла всю комнату, прислушиваясь к каждому звуку. Тишина давила на уши. В какой-то момент я опустилась на пол и закрыла лицо руками. Никогда ещё я не чувствовала себя настолько уязвимой. Этот дом, который я про себя называла «крысятником», стал моей тюрьмой, и я не знала, как из неё выбраться.

Время тянулось медленно, словно издеваясь надо мной. Каждый шорох заставлял вздрагивать. Я пыталась придумать план побега, но мысли разбегались, как испуганные мыши.

В темноте я впервые в жизни по-настоящему испугалась. Не за себя — за то, что подвела родителей, за то, что не смогла защитить себя. И за то, что не знала, что ждёт меня впереди…

Пока я в очередной раз задумалась о своём, неожиданно открылась дверь и в неё ввались те амбалы, которые засунули меня в это захолустье. Среди них был ещё один, совершенно другой человек. Это был мужчина, который был одет во всё белое, и он был довольно-таки привлекательной внешности.

Увидев его, я усмехнулась и сказала:

— Не боитесь испачкать свой костюмчик?

На что в ответ я услышала:

— Заткнись, дура, и послушай меня очень внимательно… Твой отец не верит, что ты у меня в заложниках. И потому он не хочет мне платить выкуп за тебя. Он думает, что это ты так решила подшутить над ним. Сейчас я позвоню ему, и ты скажешь, что это не шутка. Поняла меня? Если нет, то…

— То, что тогда?

— Тогда я изуродую твоё смазливое личико, потом стану отрубать по очереди все твои симпатичные пальчики, которые могли бы прекрасно поиграть с моим мальчиком в моих штанах…

Он очень много наговорил различных угроз, а потом позвонил моему отцу, думая, что его угрозы подействовали на меня. Он поднёс к моему уху трубку своего телефона, но я лишь помолчала, тяжело дыша в трубку. Главарь стукнул меня по лицу, но так и не добился от меня нужных слов.

Тогда его амбалы избили меня, и ушли, закрыв меня опять в этом доме, бросив на последок возле меня мешок с едой. Я немного поела и стала ждать, когда они вернутся.

Пришли они, когда на улице уже рассвело.

— Ну как? Ты ещё не надумала помочь мне? Твой отец приговорил моего брата к смерти, и поэтому он заплатит мне за это в любом случае!

— Я ни в чём не стану тебе помогать. Мой отец судит по закону. Я не предам ни отца, ни закон. Делай со мной, что хочешь всё равно не добьёшься, чего хочешь этими словами! — ответила я и практически сразу же пожалела, что произнесла их в слух. Но слово не воробей, коли выпрыгнуло, так не робей.

— Хорошо, тогда моя месть возместится на тебе, — сказал главарь.

Он приказал своим амбалам раздеть меня, после чего изнасиловал меня сам, в то время как его подстилки держали меня за руки и ноги, чтобы я не вырывалась. Потом оставили порез на моём лице и в довершении отрубили палец.

После всего этого главарь позвонил моему отцу и сказал, что может забрать меня, пока не сдохла и они все ушли. Я была без сознания, почти полдня. Придя в себя, я оделась в то, что осталось от одежды, потом оторвала от рубашки два лоскутка, одним из них перевязала руку, а второй приложила к кровоточащей щеке и отправилась домой. И при этом совершенно не помнила, как добралась.

Помню только, как отец кричал:

— Ты думаешь, что я поверю твоей маскировке? Тебе всегда удачно удавалось нанести актёрский грим и надувать нас, всю нашу семью. Ты в очередной раз позоришь меня! Где ты провела целых два дня?

— Ты всё равно не поверишь, — ответила я, и поднялась к себе в спальню. Там залезла в ванну и смыла с себя кровь. Я практически ничего не ощущала, даже боль.

С трудом выползти из ванной — вот что пришлось сделать, прежде чем я смогла привести себя в порядок. Прилепив пластырь к щеке и перевязав руку, я оделась в чистую одежду и спустилась вниз.

В гостиной за чаем сидели родители, бабушка и брат. Их спокойствие разрывало мне сердце. Я посмотрела на них с такой горечью, что одинокая слеза всё-таки скатилась по моей щеке.

— Вы мне не верите! — воскликнула я, еле сдерживая себя, чтобы не перейти на крик. — Вы никогда не верили мне! Всегда считали меня шуткой, забавой. А я ведь люблю вас всех! Я думала, что мы настоящая семья… Но это далеко не так! Я перенесла такое, что вы даже представить не можете! Все унижения, всю боль… А вы предали меня своим недоверием!