Особняк пожирало пламя. Огненные языки лизали старые гобелены, пожирая портреты Громовых, которые годами наблюдали за семейными тайнами. Дым заполнял коридоры, превращая воздух в едкую пелену, от которой слезились глаза и перехватывало дыхание. Я бежала через бальный зал, спотыкаясь о обломки рухнувшей люстры, её хрустальные подвески звенели под ногами, как кости. Где-то позади, сквозь треск горящего дерева, доносился голос Дмитрия — хриплый, прерывистый, зовущий меня.
— Виктория! — его крик прорвался сквозь грохот рушащихся перекрытий. — Вернись!
Но я не могла остановиться. Рука сжимала окровавленный платок Анны, которую я оставила в подвале, прикованную цепью к трубе. Её последние слова всё ещё жгли сознание: «Он поджёг дом, чтобы уничтожить тебя. Беги, пока не поздно».
Пламя перекрыл
