Любимец моих дьяволов

Безумец

Даниэла.

Отбрасывает плеть в сторону, опускается на колени перед кроватью, я реву так, словно мне дали задание. Кувшин слёз, иначе отец умрёт. Отчасти, это правда. Сколько мне ещё придётся наплакать, чтобы спасти своего отца?

Надавливает на живот, размазывая выступившие капли крови по моей коже, покрытой предательскими мурашками. Находит большим пальцем к****р, болезненно его растирает. Не для того, чтобы меня разогреть или сделать приятно. Нет. Для того, чтобы иной раз показать, в каком я положении.

Упираюсь трясущимися руками в его грудь, молю меня не трогать. Но это не помогает. Тяжёлая головка упирается между складочек и неприятно надавливает на вход. Я максимально напрягаюсь, не желая его впускать. Не сейчас. Не такого. Я не готова.

- С-сука... - Гортанный рык. Толчок. Всё тело пронзает такой сильной болью, что сводит честь. Низ загорается, внутри словно последняя стадия ожога. Всё кипит от боли. Шипит. Пульсирует, жадно пытаясь вытолкнуть его из лона.

Стону от боли, толкаюсь руками, ногами. Стараюсь отползти, слезть. Чувствую, как снизу, где дорожка от естества до колечка ануса, начинает дико щипать. Там появились трещины, и я, не касаясь, их ощущаю. Это ужасно.

Меня начинает трусить. Колотить, словно от холода. Или даже не так. От дикого мороза. Волосы встают дыбом, мурашки покрывают теперь уже всё тело полностью. Слёзы не перестают литься из глаз.

- Пожалуйста... - Шепчу одними губами. - Не надо...

Леон начинает двигаться, раздирая меня изнутри, словно тёркой. Сжимает до боли бёдра, шлёпает.

Я кричу, рыдаю, пытаюсь отстраниться, но всё тщетно. Моя сила по сравнению с ним - это как блоха и слон. Мне больно. Больно настолько, что проскальзывает мысль о том, что лучше бы я умерла.

"Не вздумай кончать..."

Проносится в голове его начальная фраза. Неужели в такой агонии, в таком аду вообще можно испытать удовольствие?

- Хватит! - Вскрикиваю, толкая его со всей силы. Собираю в руках всю мощь, которую только могу собрать в теле, и бью в грудь. - Прекрати! Мне больно! Больно, ты слышишь?! - Оттолкнуть получается лишь на пару секунд. Но я вспоминаю стоп-слово. - Любовь! Любовь!

- Гадина... - Шипит. Выходит из меня, растягивая мутно-кровавую нить от лона до живота. Водит по органу рукой в очень быстром темпе и в итоге забрызгивает живот белесой жидкостью. - Но какая хорошенькая... - Стон заканчивает последние плевки спермы, и я выдыхаю, замечая жуткую дрожь в своих ногах. - Поощрение? - Спрашивает уверенно. - Тебе полагается поощрение.

- Хочу, чтобы ты умер! - Выплёвываю, аккуратно заползая на кровать. Мне больно двигаться. Да что там двигаться... Мне больно дышать.

- Увы, этим я тебя порадовать не могу. - Встаёт, вытирая окровавленную руку о своё бедро. - Попросишь, когда придёшь в себя. Спокойной ночи.

Пара минут, и я остаюсь одна. Со своей болью. Моральной и физической. Со своими мыслями. Депрессивными и угнетающими. С трепещущим сердцем. Но не от счастья. Всё от той же боли.

Пытаюсь встать, чтобы принять душ. Это даётся мне максимально тяжело. Ноги передвигаются по полу как ходули. Словно они сделаны из дерева, и мне, чтобы переставлять их вперёд нужно работать руками, придерживая себя за колени.

Смотрю в зеркало, ужасаясь. Тело "украшено" полосами от плети, на коже красные пятна от рук и пальцев. На шее и груди следы от зубов.

Аккуратно забираюсь под душ, настраивая тёплую воду. Гавайский ливень накрывает меня с головой, но я этому рада. На какое-то время он помогает мне сдвинуть боль на второй план и прочистить мысли.

В душе я нахожусь примерно час. Просто стою под водой с закрытыми глазами, надеясь, что боль и ломота в теле просто исчезнет. Но нет. Кажется, что с каждой минутой становится только хуже. Хуже и хуже.

Таким же темпом, не надевая вещей, плетусь обратно и забираюсь под одеяло. Я знаю, что не усну, но всё равно залазию с головой, желая ничего не видеть. Ни этой комнаты, ни ран, ни собственных рук.