Измена. Уходя - уходи

Глава 2

Аня

Я смотрю в экран телефона и чувствую, как со скрипом ворочаются шестерёнки в голове. Это так абсурдно, что даже не доходит. Правда или бред? У нас были проблемы в последнее время, но Дима никогда бы не стал мне… Даже произнести это не могу. Мало ли, где она сфоткала его руку. Ну да, на подушке, но она могла зайти в номер, они там по двое живут, сосед впустил. Конечно, так и есть. Рёв Маши переходит на ультразвук, встаю с унитаза, уже не думая о Диме. Это глупо и оскорбительно — подозревать его в подобном. Дима всегда был против измен настолько, что перестал общаться с одним из друзей, когда тот ушёл из семьи. Какой роман на стороне? У него нет времени лишний раз с нашими друзьями встретиться, не то что тратить его на других женщин. Каждую свободную минуту он посвящает мне и детям, а ещё — новому дому. Измена. Да ну, бред.

— Ну, что ты ноешь, солнышко? — спрашиваю, беря Машу на руки. Конечно, моментально замолчала. Манипулятор. Как же я ненавижу эти манипуляции… Как-будто у меня нет права на личное время и личную жизнь. Видимо, нет.

Готовлю ужин, пока дочь копошится в моих волосах. Пока варю кашу, буквально заставляю себя думать о школе, о том, что через полгода подойдёт наша очередь в садик, о цвете обоев в нашей спальне — обо всём, кроме того, что упорно отвергает мозг. Я бы с радостью поделилась с кем-то, но только подруг как таковых у меня почти не осталось. Так, знакомые. Самая близкая умерла десять лет назад, на работе остались коллеги. Маме позвонить? Нет, надо сначала убедиться. Но в чём?! Господи, я с ума схожу, честное слово! Тянусь к телефону, быстро открываю его профиль. Несколько новых фотографий, большинство — на природе. Очень красиво. Как фотограф могу оценить. А ещё Дима подписывает фотографии: «Мой самый строгий критик, оцени». Улыбаюсь. Самым строгим критиком он называет меня. Лайкаю и комментирую каждую фотографию. Заглядываю в профиль рыжей козы. Ранние фотографии красивые. Она сама красивая, правда, веснушками усыпана, как будто солнце харкнуло в лицо. Таиланд, Бали, Гонконг — девица любит путешествовать по Азии. Работает в туристическом агентстве, всё ясно. О, отношения. Два года назад. Мда.

Сталкер во мне включается с пол оборота. Засовывая ложку в Машин рот, ковыряюсь в соцсетях, ищу эту Риту. РитаСолнце25. Мда, не густо, пока не узнаю, как по-настоящему зовут, нигде, кроме запрещённого сайта, не смогу увидеть инфу.

Никита приходит домой только после звонка. Всем своим видом говорит, что недоволен.

— Я сказала до девяти, а уже половина десятого, — говорю строго. Маша плещется в ванной, я стою в проходе между ней и коридором, одним глазом контролируя дочку.

— Ма, всего полчаса, мы только набрали донатов на новый скилл, — ноет сын, опуская плечи. И добивает: — Чё ты такая душная, а?

— Зашибись, — говорю по слогам. — Просьба быть пунктуальным у нас уже приравнивается к особому уровню душности? Тогда подушню ещё: помой на кухне руки и иди ужинать.

— Я у Глеба поел, не хочу.

— Что ты ел? Чипсы с колой?

— Нет. Котлеты с пюре. И салат овощной. Тётя Таня очень вкусно готовит.

Заявив это, сын гордо проходит мимо и хлопает дверью в спальню. А у меня от обиды дыхание перехватывает. За что он так со мной? Понимаю: подросток, переходный период, все дела. Но я разве плохая мать? Всё для него было до рождении Маши, и сейчас тоже стараюсь по максимуму уделять внимание. Никита в сестрёнке души не чает, папу обожает, а мне в последнее время грубить начал. Я всё сильнее чувствую своё одиночество в собственной семье…

— Никит, — говорю через дверь. У нас правило: в его спальню без стука не входить. С трёх лет, как сюда переехали, уважительно относимся в личному пространству и учим уважать наше. Без стука в спальню Никита тоже никогда не залетит. Маша, правда, спит с нами. — Никит, пойдём, может, какой-нибудь фильм посмотрим? Сериал? Не хочешь?

— Я уже спать собираюсь. — Дверь резко распахивается, сын уходит в ванную. Да что там такого важного в этой игре было, что до сих пор злится?! Где мой мальчик, который бежал целоваться и обниматься с порога?..

— Может, расскажешь, во что вы там играли? — спрашиваю и в ответ слышу шум воды. Отлично. Хочет играть в характер? Я переживу. Пока укладываю спать Машу, слушаю, как Никита ходит по квартире, хозяйничает в холодильнике. Свою дверь прикрывает тихо. Успокоился. Конечно, спать сейчас не будет, наверняка всю ночь будет в телефоне залипать. Скоро вливаться в режим, чувствую множество потрясающих подъёмов утром, когда стану его будить…

Наконец в квартире становится тихо. Боюсь заглядывать в телефон. Боюсь, что найду доказательства Диминой вины. Он работает там, развлекается, отдыхает, чтобы вернуться к семье отдохнувшим, вот и всё. Да что б тебя! Хватаю телефон и быстро открываю её аккаунт. Ничего, ничего, ничего. Стоп. Рука в руке, на заднем плане река. Подпись: «Когда просто счастлива». И… лайк от Димы.

Это ничего. Если они дружат, он просто мог лайкнуть, правда же?.. Захожу к нему на страничку. Та же река. Группа из десяти человек. Рита стоит перед Димой, его рука на её плече. «Лучшее время ever». Лучшее?.. От боли в груди не могу дышать. Тру её, но не помогает. Лучшее время. Даже если дело не в Рите, лучшее время… Не рождение детей, не наша свадьба, не тысячи приятных моментов. А это — там, где нет семьи.

Следующие несколько дней проходят в аду. Я погрузилась в него и не могу выбраться. Обшарила все аккаунты его друзей из Валдая, ища доказательства и находя их. Снова и снова. У некоторых они вдвоём на фото. В обнимку. Нет, не так, как обнимаются по-дружески. Дима звонит один раз в день, его голос бодрый и весёлый, а я всё сильнее погружаюсь в отчаяние. Не могу поверить, что это происходит со мной на самом деле. Моя семья рушится на глазах, ничего не могу с этим сделать. Только смотрю, как другая женщина уводит моего любимого мужа, и его глаза полыхают от счастья.

На последних фотографиях общих друзей вижу их поцелуй. С языком. В эту ночь я впервые позволяю себе заплакать. Кусаю кулак, чтобы не завыть в голос, сжимаюсь на кровати в клубок и трясусь, горько рыдая. Не верю! Не мой Дима! Что бы у нас ни происходило, никогда, даже в страшном сне не могла представить, что он выберет другую!

Мы так красиво познакомились! Это была сказка: встретились в Турции, где я активно ругалась с арабом, который на ломанном английском пытался объяснить, что за то, чтобы меня сняли с верблюда, тоже надо заплатить. Ругалась я долго, со смаком, перемежая английский с арабским, а когда он сделал вид, что не понимает, с чувством выругалась на русском.

— Это подарок судьбы, — сказал Дима и снял с верблюда. Так и нырнула в его объятия, чтобы больше не выбираться. Этот курортный роман превратился в настоящий, когда оказалось, что мы оба из Нижнего. Через месяц уже жили вместе, через год поженились. Никитка родился ещё через два. Друзья приводили нас в пример, и было почему: мы не ругались совсем. Все проблемы решали разговорами, а потом горячо их завершали. В постели полная гармония, на любые предложения я всегда отвечала с искренним рвением, и Дима любил повторять, как ему повезло. Тогда что пошло не так?! Что эта Рита смогла дать? Почему она? Что он в ней нашёл?!

Я плакала всю ночь. Едва забылась сном, и проснулась Маша. С чугунной головой приходится выбираться из постели. В раковине гора немытой посуды: вчера не помыла, попросила Никиту помочь. Сын выбирается из спальни через час, когда я уже готова убивать, ведь Маша висит, не слезая с рук и не давая ничего сделать. Вообще ничего.

— Пожалуйста, помой посуду, — прошу жалобно. — Или посиди с Машей, я помою.

— Не кайф, — кривится мой ненаглядный сын и падает на стул. — Чё у нас на завтрак?

— На завтрак? — спрашиваю зловеще. Ещё немного, и меня разорвёт на части. Лопну, накаченная злостью, усталостью и отчаянием. Вырастила помощника. — Сам придумаешь.

Никита открывает холодильник и долго смотрит в него, как будто прямо сейчас вместо колбасы и сыра появятся нарезанные бутерброды. Сама виновата: до рождения Маши в жопу дула, не давала лишний раз ничего делать. Но тогда всё так просто было… И совсем не сложно встать раньше и сделать для семьи завтрак перед работой.

— Это ты мне так мстишь, да? За вчера? — спрашивает Никита, оборачиваясь через плечо. Холодильник до сих пор открыт. Раздражённо захлопываю его, снимаю Машу с рук, веду затёкшими плечами.

— Ты сейчас серьёзно? — начинаю низко. — Ты не видишь, как я устала? Совсем не замечаешь? Папы нет неделю, от тебя никакой помощи, попросила посуду помыть, тебе не кайф! Ну, а мне не кайф тебе готовить! Не безрукий, сам всё сможешь сделать! Что тебе?! — рявкаю на начавшую ныть Машу. От громкого голоса она пугается и плачет громче. Слёзы градинами текут по лицу. — Да что б вас всех!

Восклицаю в сердцах, хватаю дочь на руки и выхожу из кухни, сама начиная плакать. Нет сил. Как я пройду через это, если Дима уйдёт? День за днём как смогу справляться с этим?! И наш дом… Наша ипотека… Прижимаю к себе дочку, расхаживаю по спальне, не могу перестать плакать. Никита робко мнётся в дверях, не сразу его замечаю.

— Ма, я там посуду помыл, — говорит тихо. — Хочешь, я с Машей схожу погуляю, а ты отдохнёшь?..

Господи! Всхлипываю с рыданием, улыбаюсь сквозь слёзы.

— Спасибо, родной. Ты мне очень сильно этим поможешь.

Оставшись одна, я долго сижу в тишине за столом и смотрю в одну точку. Кожа на руках сухая. Забыла, когда в последний раз кремом мазала. На обломанные ногти — не до маникюра. Надо хоть к первому сентября себя в порядок привести. Поведём Никитку в школу вместе. С Димой. Чем больше сижу, тем больше понимаю, что готова его просить. Это просто роман, который ни к чему не приведёт. Дима поехал один, впервые со свадьбы. Голова пошла круглом, соблазнился на то, что предложили. Сделаю вид, что ничего не знаю. Мы сможем это пережить.