Нортумес. Последний клан

3

Некоторое время она стояла на месте, смотрела на то как вампиры пьют водку, закусывают, общаются по нюансам своей «работы» - решили сделать этот притон временным «командным центром». Обсудили организационные вопросы, как со своими людьми связаться…, у них ещё и люди есть на побегушках, которые занимаются сбором дани с «прикрученных» точек…

-Я не могу…, это слишком…, Создательница, ты ошиблась. Я слаба, я не справлюсь.

Лена исчезла. Хлопнула входная дверь. Оба вампира, пару секунд смотрели на дверной проём.

-Шабутная она какая-то. – Проворчал Штык, хватая бутылку и разливая водку в стаканы.

-Ага. – Согласился Шкет, на автопилоте, для закуски взяв, подтухший кусочек сыра, из чашки, что тут раньше стояла. Секунду смотрел на этот кусочек. Брезгливо поморщился и выбросил прочь.

Спустя пару мгновений, взгляд сам собой приклеился к этому кусочку. Тухлятина…, а тянет к ней невероятно. Хочется разжевать этот кусочек сыра, съесть весь без остатка и ещё пальцы потом облизать…, как она сказала? Пума? Н-да уж…

-Штык, а тебя на тухлятину не тянет?

Штык подавился закуской, долго откашливался. Прочистив горло, покрутил пальцем у виска.

Шкет уныло шмыгнул носом. Снова глянул на кусочек сыра, сиротливо ютившийся на полу. Выругался, расстроенный весьма, схватил кусочек тот и таки взял и съел его. Блаженно мурлыкая, счастливо улыбаясь, он развалился на стуле.

-Вот ты пиздец прям, в натуре прям… - Ошалело покачивая головой, проговорил Носферус.

-Пардон. – Густо покраснев, в ответ промямлил Шкет. – Ничего не могу с собой поделать…

-На помойке копаться будешь – я тебя не знаю, сразу говорю.

-Да пошёл ты. – Почти рыком ответил Шкет – блаженство, даже не попрощавшись, куда-то вдруг подевалось. Он густо покраснел и в расстроенных чувствах выпил прямо с горла.

Ветер тихонько свистел, улица пустая, молча, слушала печальный свист его. Вечер нынче, вот улица и пустая. Несколько машин перед гаражами, две собаки бегают, друг на друга рычат - толи кость не поделили, толи просто так они, от нечего делать, кто их там разберёт…

Только один человек там стоит на улице. Слегка покачивается, естественно от свирепого ветра он покачивается, от того самого, что тихонько свистит – так ветер маскируется. На самом деле он почти ураганный. И очень, ну очень коварный - только тут, только перед домом номер 17, на очень маленьком пятачке, этот негодяй незримый буквально сносит с ног. Товарищ Петренко, с большим трудом сопротивляется его яростному напору. Как истинный герой той службы что и опасна и трудна, и даже вовсе невидна…, ну, так злые языки говорят. На самом деле она, служба, значит, и видна и опасна и всё такое. Просто всякие хитрые евреи сидят где попало и издеваются над честным трудом, очень честного милиционера, несущего нелёгкую службу свою на просторах России-матушки и прочих с ней сопредельных республик колхозного типа. Всё время они там козни строят, подло интриги плетут и порочат честное имя настоящего российского милиционера. А он к тому же, самый героический из всех видов милицейских служб. Он, ни кто-то там, с обочины, да с краю! Он - самый настоящий российский участковый!

И врут всё, что название то наплодилось от слова «учесть». Ничего подобного! Участковый, на самом деле, происходит от слова «соучастник»…, статья 32 УК РФ…, ой, не то что-то ляпнул…

-Ну вас всех. – Проворчал Петренко, поправил шапку формовку, подбитую мехом редкого сибирского зверька. Какого точно, никто не знает. Просто он редкий и сибирский, и очень тёплый…

В принципе, кролик он тоже зверь благородный. Зависит от того под каким углом посмотреть.

Петренко рукавом вытер сизый нос (болеет он, наследственное аллергическое заболевание, и не надо тут…, аллергия разная бывает, и самогонка она тоже вам не просто так, она тоже разная бывает…) и махнул рукой в сторону дома номер 17. Пошёл вниз по улице, утирая скупую мужскую слезу. У него горе сегодня – первый седой волос в шевелюре. А этот дом треклятый…, и зачем сюда повернул? На старую мозоль опять наступил, только настроение себе испортил и-эх…

Лет пятнадцать уже он ходит по своему участку, мимо этого поганого дома и каждый раз сердце сдавливает болью. Последние лет десять, боль густо смешана с тоской и обидой. А первые пять лет была просто боль. Наркотики там продают. Всякие разные, ассортимент у них воистину не обозрим. Заступив на пост, молодой сотрудник, рьяно взялся за дело и немедленно попытался прикрыть всё это заведение. Денно и нощно слонялся в сих краях, проверял, записывал, следил, пока не убедился абсолютно – дело не просто не чисто, оно гнилое насквозь. Он доложил куда следует, написал кучу рапортов для всех кому попало. И каждый божий день он ждал вызова на место, для содействия оперативной группе, которая будет брать торговую точку, хозяин коей, не только сам вооружён, но ещё и держит при себе, как минимум двух вооружённых людей…, пятнадцать лет назад, это были два молодых лба, с ножами и кое-какими навыками рукопашного боя. Десять лет назад, два молодых лба, с пистолетами.

Сейчас они с автоматами и точку регулярно проверяет патруль вневедомственной охраны.

Он ждал награды, повышения в звании, он был готов к переводу в оперативники, к почётным грамотам – труд был проделан титанический и совершенно не по его профилю. Только доказательств, собранных им самим, хватило бы, чтоб посадить владельца дома и сотрудников, покрывавших их, минимум лет на десять общего режима.

Вместо участия в громком задержании и различных премий, да светлого будущего, его вызвали к начальству. Поздоровались, руку пожали, за труд поблагодарили и отправили в кабинет начальника отдела. Вошёл он туда, поздоровался.

-Здравствуйте, - сказали ему в ответ сразу двое – начальник и элегантный молодой мужчина, в пиджачке. – Присаживайтесь, - сказал парень этот.

Чувствуя, что дело пахнет жареным, Петренко сел. Перед ним тут же упала папка.

-Знаете, что это такое? - Он отрицательно помотал головой. – Это личное дело одного из наших сотрудников. Он уже взят в разработку. Вот, кстати, знакомьтесь, капитан Литвинов, УСБ.

Он посмотрел в глаза капитана и кадык нервно дёрнулся, без всякой команды от мозга – холодные глаза с интересом изучали внешность молодого участкового. Только вот интерес этот…, он такой видел в глазах овчарки, которой бросили кусок свежего мяса. Собака была дрессированная, хорошо вышколенная. Без разрешения есть не стала, но обнюхала мясо, осмотрела со всех сторон и холодными спокойными глазами долго смотрела на хозяина, ожидая его команды…, у этого парня из УСБ, взгляд точно такой же. Только вместо куска мяса, он, Петренко.

-Понимаете, мне ведь параллельно кто. – Мягким, приятным голосом, сообщил капитан. – Главное что бы звание совпадало. Что бы план закрыть и отчитаться. А кто это будет, участковый, пэпэс, опер, оно же ведь, на самом деле, совершенно не важно.

-Вам всё ясно? – Спросил начальник. Участковый, громко сглотнул и кивнул. – Вы свободны…

Проклятый дом, так и стоит, так и идёт оттуда наркота на весь район.

-Эх… - Сказал участковый. Остановился, достал из внутреннего кармана бутылочку.

-А ещё милиционер! – Проскрипел кто-то с левой стороны. Петренко повернул голову. Старушка в платочке, божий одуванчик, с ведёрком пустым – лицо в гримасу скукожилось, глаза злые, брови как крылья ворона - седого, старого, сильно больного, но таки ворона, смотрят в разные стороны и немножко под углом – как будто ворон тот, пикировать собрался.

-Там лекарство. Болею я. – Проворчал участковый, глотнув из бутылочки.

-С каких это пор, чекушка лекарством стала, ирод ты проклятый!?

Он отмахнулся и дальше пошёл. Что толку с ней говорить? Старая ведь, советской ещё закалки…, был бы сопляк какой, можно было б в живот легонько стукнуть. А если кто поздоровее, так проверками всякими замучить, отомстить в общем…, правда, он никогда им не мстил. Всегда спокойно воспринимал все эти упрёки, от своих подопечных жителей местных. За дело ведь, за дело…, замолчал, как в глаза те серые посмотрел, как из кабинета начальника отдела вышел, так и замолчал. И больше уже не открывал рта без команды. Сказали – сделал, не сказали, он не лезет. А то ведь и правда…, а совесть, почему-то, грызёт. Все эти годы, она жрёт без остановки. И что прикажите делать? Довольно быстро он выяснил, что на дне бутылки, совесть тоже пьянеет, и падает, куда-то в глубины сознания, где и сидит себе тихонько, пока не начнётся похмелье. Бухаешь и как-то легче становится. Идёшь иной раз мимо этого дома номер 17 и совершенно всё равно, плевать даже. А трезвый он тут никогда и не ходит. Да и трезвый он за последние годы, не часто бывал. Когда совесть молчит, жить куда как легче.

Почему-то, захотелось расплакаться, навзрыд, по-женски. Рвать волосы на голове и выть дурным голосом. Боль в душе, она ведь не пропадает. Даже когда совесть перестаёт мучить, боль остаётся и ноет и ноет…, пока не сведёт с ума. Надо было бросить эту работу. Плюнуть на всё и уйти. Как один знакомый сделал. Однажды просто взял и положил корочки на стол.

-Не могу. Твари они там. Я если б корочки не бросил, дружище, клянусь, однажды, взял бы ствол и перестрелял бы всех своих ебучих сослуживцев. Всем им туда дорога, фрицы штопанные.

Он тогда слушал, пивко пил, головой сочувственно качал, а потом порвал всякие отношения с этим бесхребетным слабаком. Петренко – фамилия гордая. Он знал что сможет изменить мир, он знал, что это по силам ему и таким как он. Не то что этот слабак…

Нет, ну правда, хочется выть на луну. Участковый посмотрел на небо. Нету луны, день нынче. Жаль, сейчас бы вот встать на четвереньки, поднять голову к небу и…

-Ап. – Сказал человек. Стоит и апает не почтительно, сволочь. Не видит погоны что ли? Как это так на власть смотреть вообще можно? Это что ещё такое? Ну он ему сейчас…, а чего этот гражданин высокий такой? – Это…, - глаза по полтиннику у него отчего-то…, наркоман что ли? – Вам это, помочь может? Плохо стало? Давайте, скорую вызову…

Участковый заподозрил неладное – дома тоже ниже стали. Опустил взгляд. Руки. То его руки, конечно, только, почему-то, земли касаются, хм…, и ноги тоже. Колени вот…, надо же, на четвереньках стоит. Эко ж он задумался-то как сильно!

-Не надо. – Резко пробасил участковый, принимая вертикальное положение. – Со мной всё в порядке. Линзу я уронил…, это такая штука, в глаз ставится. Зрение у меня плохое.

-Аааа…, понятно. Ну, я пойду? – Всё равно глаза как фары от волги.

-Вали придурок…, то есть, гражданин, вы можете идти.

Как миновал несколько улиц, участковый не запомнил, просто в какой-то момент, вдруг обнаружил, что четушка опустела, а стоит он на Звенигородской, всего в трёх домах от местного притона, различной специализации и профильной направленности – там собирались не только наркоманы с алкашами, но и практически все представители районного дна. Естественно, собирались не чайку с ромашкой попить, а предаться любой форме порока, какая только может прийти в голову человеку. Простые граждане, трудяги и работяги, там не появлялись, однако, их дети, случалось, там возникали. Вот как в прошлом году – затащили туда какую-то малолетку и всей толпой, да дня четыре. Помнится, по шапке ему прилетело, за притон этот. А что он мог сделать? В конце концов! Он участковый, а не оперативник! Наркоманы они злые, бывает с ножами ходют. Что б туда сунуться выручать какую-то идиотку малолетнюю, да совсем без ОМОНа? А если в бок ножом дадут? Воот. Никак он не мог кого-то там выручать…, совесть, зачем-то, на последнем издыхании, сделала пируэт и пнула по затылочному отделу сознательной части мозга – когда её второй день насиловали, он ведь заходил туда…, плевать ему было. Просто мимо прошёл.

С другой стороны, откуда он знал, что там насилуют хорошего человека? Он ведь спросил у хозяина дома – кто, дескать, у тебя там воет-ноет? А ему и объяснили – шлюху на трассе сняли, а она борзая какая-то оказалась, вот они теперь и развлекаются, шалаву эту, уму-разуму учат.

Кто ж знал что это не шлюха вовсе, а ученица 11-ого класса средней школы, родители коей ещё и ветеранами труда оказались? Уроды ветеранские...

Вот какого хрена они ветераны оказались? Прям как у начальника отдела, что б он гнида сдох…, эх, как несправедлива жизнь…, Петренко всхлипнул.

Очередное звание, тогда ручкой помахало и исчезло в неизвестном направлении. Теперь до конца дней будет с этими осточертевшими погонами. Он отомстил, конечно – поспособствовал отправке обоих детишек владельца притона в детский дом. А потом пособил и в отправке за решётку их мамаши. Остался хозяин дома совсем один. А что бы знал, сука, чем кулак у власти пахнет! Пригрозил и его самого на нары отправить, ежели не будут товарищу Петренко, оказывать тут, иногда, разные необременительные услуги. Простенькие совсем – водки бесплатно попить, девочку какую подогнать, поприличнее, из наркош посвежее, да помоложе. В общем, ничего особенного или невыполнимого он и не требовал…, почему не закрыл этот притон насовсем? А как? Законных методов нет. Только владельца посадить – и что толку? Дом опустеет, тут совсем никакого контроля не будет, только полный хаос и безобразие. К тому же, в качестве извинений, ему подогнали весьма симпатичную птэушницу, едва-едва севшую на иглу – сладкий персик, настоящий цветок с вишенкой..., до сих пор аж коленки дрожат при воспоминании о ночке той…

Сейчас птэушница та, уже не шибко красивая, на цветочек совсем не похожа, да и не увидеть её уже – в дурдоме она. Месяца три как повесилась.

Зайти что ли?

-А чего бы и нет? Ик… - Сказано, как говорится, сделано. Взял и пошёл. Водка всё равно кончилась, до зарплаты ещё неделя, не трудовые доходы участкового, тоже потрачены, и выбора особого нет. Не трезветь же из-за такой нелепицы как отсутствие наличных средств? У него погоны есть! И корочки. А тут как в диком поле – дали корочки и выживай как хочешь. Так что вперёд.

Сделал лицо жестоким кирпичём – особый тип преображения лицевой части, очень полезный и выразительный, особенно когда ты пьян в дупель, а глаза и так бешеные, с запоя красные. Убедившись, что выглядит достаточно грозно, зашёл Петренко в дом. Сделал шаг, другой, обо что-то мягкое запнулся, выругался и со всей силы это самое пнул. Дальше пошёл…, услышал хриплоголосую песенку в одной из комнат и замер. По лицу разлилась бледность, шея с хрустом повернулась обратно – мягкое, это ведь не просто так оно там мягкое…, мамочки мои!

Да это ж труп чей-то!!!

-Да ну… - Участковый решительно тряхнул головой. – Мерещится. Просто кто-то пьяный.

Сам себе кивнул и решительно вошёл в комнату, где голосили хриплым басом, какие-то плохо воспитанные люди. Грозно нахмурился, на пороге остановился. Стал искать взглядом хозяина дома. Нужно, значит, найти его и кааак заорать! Обычно он сразу более-менее трезвеет и начинает искать чем угостить дорогого гостя. А там, после первой и второй, можно уже и о бабах поговорить. Может, есть какой новый персонаж женский, малолетнего типа, недавно подсевший на героин, кокс, что-нибудь в этом духе. Главное, что бы посвежее и помолодее – есть у него такая слабость, любит он подростков, физически рано развившихся и обязательно женского пола.

-А ну блять, встали сука! – Рявкнул Петренко, не обнаружив хозяина дома. Только два бомжа в наличии. Сидят за столом, орут какую-то похабщину, водку жрут, понимаешь, и на него ноль внимания! Во, больше не орут, на него смотрят. – Чё суки вылупились? Документы есть?

Всё, самое страшное сказано. Сейчас начнут лебезить, наливать ему водки, предлагать лучшую закуску, он, конечно, сжалится, выпьет, потом ещё выпьет, а там посмотрим…

Оба бомжа, медленно повернули головы. Замерли без движения, с гранёными стаканами, воздетыми для тоста и последующего чоканья. Что-то они тормозят. Надо ещё заорать.

Петренко шагнул внутрь. Нахохлился весь, нижнюю челюсть воинственно выпятил и…

-Хавчик. Сам притопал, гы-гы. – Сказал один из бомжей.

-Чё? – Рыкнул грозный милиционер и…

Рты бомжей приоткрылись. С жутким скрежетом, полезли клыки. Участковый судорожно икнул, ощутил как подкашиваются колени. А они опрокинули стаканы в ужасные клыкастые рты, занюхали рукавами и поднялись на ноги…, только теперь он заметил, что их зрачки – светятся ужасным кроваво-красным светом…

-Ааааааа!!! – Сказал участковый громко, пискляво и довольно протяжно. Со всех ног он ринулся прочь. За спиной раздался ужасный грохот, затряслись стены дома. Он вновь запнулся об труп – теперь нет никаких сомнений, перед ним труп. Упал прямо напротив и встретился взглядом с остекленевшими глазами мертвеца. Шея прокушена…, Петренко тоненько завизжал и, выбив дверь плечом, сиганул наружу. Прочь он бежал на такой скорости, что от свиста ветра, чуть не оглох. Хмель выветрился мгновенно. Продолжая тихонько подвывать от ужаса, чувствуя, как по ногам что-то течёт и, при этом, плохо пахнет, он ворвался в опорный пункт – пусто. Напарник на обходе территории, конечно же, ну, а где ещё ему быть? Он так и написал на записке:

«Домой спать ушёл. Если там чё кого, Петреныч, иди ты лесом, заебал уже»

Он всегда очень вежливый был, напарник его. И с большим уважением относился к его воспалённому чувству справедливости все долгих пятнадцать лет службы – «лесом» любезно написал, а ведь мог не стесняться, не сдерживаться и написать положенное на х…

С тем же воем, совершенно белый участковый побежал в отдел. По пути не выдержал, купил в ларьке четушку и осушил её прямо на ходу.

Пыхтящим паровозиком, участковый ворвался в отдел. Без предъявления документов, миновал проходную – дежурный только рукой махнул, мол, ну тебя нафиг. И пулей взлетел по лестнице на второй этаж. После чего ворвался в кабинет начальника отдела, без предварительного стука.

-Это что ещё такое? – Прошипел начальник, сейчас принимавший у себя командира СКМ.

-Беда!!! – Взвыл Петренко, падая на стул, напротив стола начальственного. Нормальный такой стол – босяцкий можно сказать. Обычный морёный дуб, даже без витой резьбы и позолоты, бедненько в общем, что б, значит, народу наглядно показать, что в милиции тоже все безобразно нищие, от рядового сотрудника, до начальника и лишь одним святым духом питаются.

Начальники переглянулись. Снова посмотрели на участкового и снова переглянулись, на этот раз в глазах обоих появилась заинтересованность. Начальник отдела кивком показал на дверь и его первый гость, послушно прикрыл её, громко щёлкнув замком.

-Говори. – Совершенно серьёзно, спросил начальник – ещё никогда он не видел что бы Петренко выглядел так. Даже пятнадцать лет назад, когда ему скромно намекнули, где у него место и пространство жизненное, даже тогда участковый не выглядел настолько перепуганным.

Явно случилось нечто архиважное, возможно, настолько важное, что ему придётся лично этим заняться…, причём есть вероятность, что Петренко раскопал нечто, что ему видеть не полагалась. В этом случае, второго шанса он не получит. Так что начальнику СКМ лучше быть здесь, вместе с ним. Он для того и есть, что бы делать грязную работу, да прикрывать погоны, с большим числом звёзд. Ну, а зачем они ещё? Главное, не давать им шибко много воли, а то всё наоборот получится…

-Вампиры!!! – Выдохнул Петренко и схватил графин со стола. В два глотка осушил. С грохотом обратно поставил.

-Ммм, что? – Переспросил начальник отдела. Его гость, отвернулся, пряча широкую улыбку.

-Вампиры!!! Трупы!!! Убийства!!!

На этот раз оба переглянулись с совсем другим выражением лиц. Однако – трупы…, может быть, он увидел нечто серьёзное, что спьяну принял за…

-Там в доме сидят, водку пьют! – Воскликнул участковый, широко раскрыл глаза и сделал непонятный знак руками. – А вокруг - мертвецы!!!

-Вампиры? – Поинтересовался начальник. Петренко согласно кивнул. – Водку пьют?

Опять кивнул, несколько раз подряд, с очень серьёзным лицом.

-Подожди в коридоре.

-Ага. – И поспешно вышел прочь, в коридоре благоухать ароматами всякими разными.

-Н-да. – Начальник отдела, глянул на своего сослуживца. – Совсем запился бедолага.

-Белочка. – Подтвердил начальник СКМ. Поморщился, прикрыв нос пальцами. – Ну и вонища от него…, пиздец…, как вообще так опуститься можно?

-Поверь, лучше уж так. – Мрачно ответил начальник, беря в руку телефонную трубку. – Помню, был у нас один молодой опер, ещё при СССР. Так он застрелился прямо на рабочем месте. Уволили мы его задним числом, что б без шума. Столько дерьма тогда было с бумажками, что б сделать типа застрелился он не в отделе, а у себя дома. Фотографии экспертов «потерять» пришлось, тоже морока была…, психдиспансер? Не могли бы вы пригласить Иванова к телефону? Срочно. Дело важное, передайте что Андрей беспокоит…, я сказал срочно мать вашу!

Начальник СКМ округлил глаза, дескать, вы в своём уме - к отделу дурку вызывать? Начальник прикрыл трубку рукой и, скривив губы, пояснил:

-Домой к нему вызовем. Ты сейчас своих оперов бери и домой его везите. Пусть переоденется там, заберите у него удостоверение. Проследи что б увезли без кипеша. Понял? – Увидев согласный кивок, начальник добавил. – Там по пути, ко мне начальника МОБ отправь. Будем Петренко задним числом на пенсию высылать. Пусть он свихнётся от горя, что служба кончилась, а не…, Иванов? Да, я это, нужно срочно человечка на лечение определить. Да…, так что бы потом сам себя с трудом узнавал, нужно что б он от тебя совсем ебанутый вышел, понял? Что значит зачем? Сделать и всё…, короче, не еби мозги! Твой пиздюк ещё под условкой, за хранение. Хочешь я ему реальную путёвку на этап организую? Не хочешь? Тогда ебало завалил и сделал как сказано…

Сознание вернулось как-то сразу вдруг. Поднялся, пыль, деревяшки, штукатурку, с волос отряхнул, присел, стал осматриваться. Главное, сознание вернулось, а вот как оно потерялось – вообще никак не вспомнить. Вокруг осколки строительного мусора. Под ними видно знакомую руку с мерзкой внешности ногтями – там Шкет спит. Тут всё понятно, ага. А вот проход в комнату – чего это он такой широкий теперь и неровный? Будто два каких-то придурка со всей дури врезались в стены по обе стороны от дверного проёма…

-Гы. – Смущённо ухмыльнулся Штык. Почесал затылок, вытащил оттуда немножко дерева, немножко пыли, два кусочка пористой штуки, розоватого цвета – на мозг похоже…, чуть не стошнило. – Так, бухать, походу, хватит. – Проговорил Штык, снова оглядывая стену. В хлам снесли. Как ещё дом не рухнул? Наверное, не несущая, обычная была стена, пристройка там, ещё чего. Так. Бухать, конечно, хватит. Ну, а как же насчёт опохмелиться? Ведь это национальная традиция! Не можно никак без опохмелки-то, вообще считать себя человеком!

-Да, точно. Надо опохмелиться.

Штык выбрался из завала, добрался до стола. Понял что похмельного синдрома ни в одном глазу и слегка смутился. Как-то не по себе похмеляться, когда похмелья нету. Это ж ведь извращение какое-то! К тому же, обязательно оно перерастёт в новую пьянку…, ширнуться захотелось. В обще, водка – зло. Вот он хоть раз такую фигню под дозой творил? Да никогда! Разве что голый на балкон помочиться выходил…, ну так, это сантехники виноваты! Поставили, понимаешь, унитаз, где попало – через всю квартиру до него ползти! А ноги они ведь не казённые.

Штык решительно отвернулся от стола и пить не стал. Вот она – сила воли!

Вот, за эту блистательную победу могучей воли, над собственными пороками и страстями, точно выпить надо. Полюбому надо.

Ну, а раз надо, что тут поделаешь? Раз надо, значит, надо - традиция такая, национальная…, выпил. Закусил. Не понял почему решил отказаться от продолжения банкета. Глянул на стену и автоматически как-то протрезвел. Беззлобно ругнулся и таки отставил бутылку в сторону.

-Всё, хватит! – Решительно сказал он, демонстрируя новый приступ, чудовищно могучей силы воли!

К тому же эта бутылка всё равно пустая, а полных не видно.

Тут, в куче обломков, кто-то жутко закряхтел, застонал, куча шевелиться начала и из неё, с хрустом, вылезла рука о пяти когтях длиннющих…

Штык судорожно сглотнул, стёр капельки пота со лба и сделал глубокий вдох.

-Брр, вроде знаю чё да как, а страшно как жесть…

-Ууу сука!!! – Взвыл обладатель руки, поднимаясь из кучи обломков, в облаке пыли. Отряхнулся, кашлянул, выплюнул кусочек штукатурки и, шатаясь, побрёл к столу. Опустился на стул, тот жалостливо заскрипел, возмущённый столь грубым обращением.

-Жбан раскалывается. – Пожаловался Шкет, ставя локти на стол и обхватив щёки ладонями.

-Ик. – Ответил Штык, слегка бледный, и как-то неуверенно улыбнулся другу.

-Чё? – Подозрительно прищурившись, поинтересовался его товарищ по застолью.

-Ща, ты это, ты не шевелись. – Штык поднялся и со спины к нему подошёл.

-Да чё такое? Ты скажи я…, аааа!!! – Взвыл Шкет, пытаясь наклонить голову вперёд. Штык деловито закусил губу и попытался ему коленом на шею нажать.

Шкет расстроился, обиделся и в ответ локтем двинул. С протяжным писком, царственный Носферус, улетел в коридор, где шмякнулся об уцелевший кусок стены. Со стоном приподнялся. К стенке отполз и на неё спиной облокотился.

-Вот какого хера Шкет? Я ж помочь хотел.

-А не хер… - Проворчал Шкет, резко повернув голову – она почему-то, пошла юзом. Выпрямился, тряхнул черепом – больно стало. Протянул руку и аккуратно ощупал темя. Вот так и замер, побелев мгновенно и весь сразу. – Это что…, что т-т-такое?

-Мутация братан. – Горько пробормотал Штык. – Ты теперь в натуре Телепузик.

Юмор Шкет не оценил, побежал в другую комнату. Глянул в зеркало и стал прозрачным.

Смотрит на него из зеркала мужик, на него похожий. Весь в пыли, крови, грязи, от одежды рваньё одно осталось, а во лбу, то есть в темени, горит…, нет, пожалуй, стоит.

Штырь. Цельнометаллический, арматурный.

В зеркале возникло отражение Штыка.

-Ну так что? Вытащить или так оставим?

-В-в-вытащить. – Проблеял Шкет, с ужасом понимая, что это не сон, что у него реально кусок железа в башку врос. В голове не укладывалось как так…, впрочем, куда там уложится, если мозг прошит куском стали и…, и почему он живой ещё? Ну, потому что, вроде как вампир…, а чего ж организм не восстановился? Почему эта хрень всё ещё в башке?

-А я откуда знаю? – Пожал плечами Штык. – Я что ли этот, в смысле, Мудрость что ли? У нас Ленка шарит в такой теме. А я университетов не кончал. У меня вообще по географии двойка была.

-П-причём тут г-география?

-Ну как? География – пестики, тычинки, жабы всякие…, или это что-то не то? Да и похер. Стой, короче, смирно, ща я её доставать буду. – Штык поставил палец на вершину штыря и тихонечко толкнул. Голова наклонилась. Сказал «гы» и в другую сторону толкнул.

-Штык!!! – Рявкнул вампир, начиная слегка краснеть.

-Да не кипишуй ты, ща я. – Ухватился за штырь и сказал: - Готов?

-Г-готов…, ты это, аккуратней, ага?

-Не ссы боец, всё норм будет. На счёт три. – Штык сжал штырь двумя руками и сказал: - Один.

-Два. – Сказал Шкет и…, счёта три не было. - Бляяяя!!!

Штык предусмотрительно отошёл к стене, с окровавленным штырём в руке. Разгневанный Шкет резко повернулся, из дырки в темени брызнул фонтан крови, клыки и когти вышли наружу, он гневно сверкнул глазами и…, рухнул как озимый.

-Саня, ты как, ну это, ты не сдох там? – Очень заботливый и отзывчивый к страданиям друзей, поинтересовался Штык. Пнул легонько в область рёбер – они, зачем-то, пронзительно затрещали. – Упс, пардоньте меня, я в натуре не хотел.

Шкет не ответил. По всем признакам он абсолютно мёртв. Штык выбросил штырь, присел на корточки возле друга. Стал на дырку в голове смотреть – там мозги видно…, очень быстро, алая дырка в черепе, начала заполняться тошнотного вида жижей и буквально на глазах зарастать новой тканью. Судя по всему, операция по удалению инородного предмета, прошла успешно…, получается, штырь, не вынутый из тела Шкета во время восстановления – просто врос внутрь.

-Хм… - Взгляд сам собой скосился на выброшенный штырь. Штык задумчиво почесал лоб. – Не, ну чё я ебанутый что ли? – Взгляд сам собой опять скосился в туже сторону.

Штык поднялся, взял в руки штырь и…

Шкет открыл глаза и не успел ещё собраться с мыслями:

-Убью!!! – Зарычал он. – Вешайся падла!

Вскочил на ноги, когти выпустил, взглядом нашёл Штыка и…

-Гы. Приколюха. – Сказал Штык, улыбаясь до ушей.

Когти с шелестом, очень медленно, вернулись на место. Круглыми глазами, глядя на товарища, Шкет покрутил пальцем у виска.

-Да ну тебя. Это этот, авангард в натуре.

-Штык, ты пиздец. Вот прям реально пиздец. Ты такой блять родился или тебя мама в окно уронила, а?

Штык, вдруг нахмурился и подозрительно глянул на товарища.

-А ты откуда знаешь?

-Что знаю?

-Ну как что? Что роняла, откуда знаешь? Я что ли по пьянке брякнул?

-Пиздец. – Качая головой, проговорил Шкет. Снова посмотрел на товарища. Штырь торчит с двух сторон. Пробил висок и вышел с другой стороны. Немножко на рога похоже.

-Я так оставлю. – Поднимаясь на ноги, решительно заявил Штык. – В натуре прикольно.

Шкет ещё раз покачал головой – шутка совсем не смешная…, вскинув брови, он глянул на друга. Тот у зеркала стоит. И влево поворачивается он и вправо и подбородок поднимает, виски щупает, штырь этот несчастный трогает…, да он же не шутит нифига!

-Ты больной?

-Чё сразу больной? Красиво.

-От тебя же все шарахаться будут. Ты прикинь про тебя узнают? По телику покажут…

-Ага. – Кивнул Штык головой. Глаза полыхнули озорством. – Телек, известность, бухло, тёлки.

-Ты дурак??? Тебя военные поймают и в лабораторию закроют. Будут эксперименты ставить.

-О бля…, не подумал. – Штык задумчиво поскрёб затылок пальцами. – А с чего ты решил?

-В кино видел. Они ж тоже больные, в натуре все маньяки. Будут тебя изучать. – Помолчал, видимо, вспоминая события фильма. – И там тебе хуй отрежут.

-Чееего? – Ах поперхнулся, побледнел, за причинное место на автопилоте двумя руками схватился. – Зачем это ещё?

-Ну я откуда знаю? – Пожал плечами Шкет. – Может, посмотреть что б - новый вырастет или нет. У того чувака вот не вырос. Они ему тогда ещё и ногу отрезали – тоже не выросла.