Часть 1 (главы 8,9)
3520 Words
Глава восьмая
Натали
Он заснул, обнимая её, словно боялся расстаться даже ночью, во время сна, а Натали лежала, кусая губы, чтобы не заплакать от досады на собственное тело…
Столько лет стремиться к этому человеку для того, чтобы окончательно разрушить его жизнь, и что теперь? Она оказалась в его объятиях и совершенно потеряла голову, отдаваясь ему не просто со страстью, а с полным растворением в нём. У неё был не слишком большой сексуальный опыт, но и его хватало для того, чтобы понять: с Кристофом всё по-другому. Стоило ему прикоснуться к ней, как она забывала обо всём на свете, тело жило своей жизнью, неподвластной никаким здравым мыслям, и сердце сходило с ума от непрошенной нежности…
Он спал, а она лежала, каждым своим нервом чувствуя его руки, и желала его, даже сейчас плавилась от этого желания. Кристоф шевельнулся и прошептал что-то во сне, и она прижалась к нему, не в силах бороться с собственными демонами, поцеловала его плечо, скользнула губами чуть ниже, целуя грудь, боясь разбудить его, и в то же время мечтая, чтобы он проснулся и снова сжал её своими сильными руками…
- Катрин… - произнёс он очень чётко, и девушка отшатнулась, словно он ударил её, села в постели, глядя на него полными слёз глазами…
Он перевернулся на спину и что-то пробормотал опять, но Натали не разобрала, что именно, уловив лишь имя, произнесённое ещё раз. Она сидела, чувствуя обиду, продолжая растерянно наблюдать за ним. Сейчас его лицо было таким же нежным, как тогда, когда он обнимал её на берегу, и неожиданно чувство ревности заставило её стиснуть зубы, чтобы не крикнуть, что она не Катрин, что Катрин мертва и не вернётся, а она здесь, рядом, живая и хочет, чтобы он любил её, только её…
- Я схожу с ума… - прошептала она, чтобы вернуть себя, прежнюю себя, какой она была до их первой близости, но та Натали умерла в объятиях Кристофа, а новая страдала от необходимости причинить ему боль и боролась с собственной болью, боясь не справиться и, погубив его, погибнуть сама…
Он неожиданно застонал и заметался в постели, напугав Натали. Она уже хотела обнять его, чтобы успокоить, как с криком «Нет, Катрин, нет!» он резко проснулся, рывком сел, глядя перед собой широко раскрытыми, полными ужаса глазами.
- Крис, это сон… всего лишь сон… - прошептала она, протягивая руку, чтобы коснуться его плеча, но он, словно не заметив этого, вскочил, набросил на плечи халат и быстро вышел из спальни, оставив её одну, растерянную и несчастную.
Несколько секунд она не двигалась, потом так же, как и он, надев халат, вышла из комнаты, пытаясь понять, куда пошёл Кристоф. Долго раздумывать не пришлось. Дальняя дверь была приоткрыта, и Натали, невзирая на его просьбу не заходить туда, двинулась в сторону этой двери.
Полоска света падала в тёмную гостиную, словно прокладывая девушке дорогу. Неслышно ступая по полу босыми ногами, она приблизилась и заглянула внутрь. То, что она увидела, потрясло её так, что она была вынуждена остановиться, чтобы перевести дыхание. Комната тонула в полумраке, а свет двух ламп, как прожекторов, был направлен на огромный портрет, висевший на противоположной стене. Натали сразу узнала женщину, изображённую на портрете, – Катрин Реми в её самой успешной роли. Прекрасное лицо, лёгкая полуулыбка, нежный взгляд синих глаз…
Казалось, что картина застыла на секунду, и сейчас Катрин оживёт и выйдет за пределы рамы, и тогда всё в этой комнате придёт в движение, как в расколдованном царстве грёз…
Натали смотрела на портрет, не в силах пошевелиться, чувствуя биение крови в висках, и не замечая, что по щекам текут слёзы, которые она даже не пытается сдерживать…
Голос Кристофа, который пробился сквозь пелену тумана, окружившего Натали, вывел её из состояния ступора:
- Катрин, любимая, прости… - в его словах было столько отчаяния, что девушка поёжилась, возвращаясь в реальность. – Я не знаю, что мне делать, если ты не простишь… Я люблю тебя, люблю, и всегда буду любить… Но эта девочка… Катрин, она вдохнула в меня жизнь, словно ангел, спустившийся с небес… хотя я выловил её в море… Помнишь, что ты сказала, когда приходила ко мне на берегу? Ты просила полюбить снова… Я отпустил себя, дорогая, я позволил своему сердцу любить… Катрин, ты не сердишься на меня?.. Скажи, что не сердишься…
Голос его задрожал и прервался, и Кристоф замер, словно слушая ответ. Губы его шевелились, но с них не слетало ни звука, а потом Натали увидела, как на его лице отразилась благодарность и чувство облегчения.
- Спасибо… - сказал он вслух. – Спасибо, родная моя. Ты всегда будешь со мной… Натали поймёт, простит… Она необыкновенная. Если бы ты могла увидеть её, ты бы поняла, что она чудо, которого я уже не ждал и которого, скорее всего, не заслуживаю…
Натали не могла больше слушать. Тихонько повернувшись, она почти бегом вернулась в спальню, ничком кинулась на кровать и разрыдалась, уткнувшись лицом в подушку. Слёзы не приносили облегчения, но она продолжала плакать, потому что сердце её разрывалось от боли и отчаяния, и она не знала, как справиться с собой…
- Детка, что случилось?.. – встревоженный голос Кристофа заставил её замереть, пытаясь сдержать рыдания, но плечи продолжали вздрагивать вопреки её воле. – Ты была там?.. Прости… прости меня, маленькая моя… Мне приснился сон… авария… Я… я должен был поговорить с Катрин, объяснить ей всё…
- Что объяснить?.. – всхлипывая, спросила Натали, с трудом выжав из себя два слова.
- Что я люблю тебя, - просто ответил он, ласково обнимая девушку за плечи, и она доверилась ставшим уже родными рукам, прижавшись мокрым лицом к его груди…
Два дня спустя, когда они сидели вечером на берегу моря, обнявшись, и любовались закатом, Кристоф сказал:
- Странно… Может быть, кому-то это покажется бредом сумасшедшего, но с тех пор, как я всё объяснил Катрин, меня перестали мучить во сне кошмары. И почти ушла боль…
- Почти? – тихо спросила Натали, прижимаясь к его плечу.
- Да, почти… Наверное, должно пройти время, чтобы я совсем перестал её чувствовать. Я слишком долго жил с болью, детка, мне нужно привыкнуть обходиться без неё…
- Неужели тебе чего-то не хватает, когда ты со мной?
- Дело не в этом. Прошлое ещё не совсем отпустило меня…
- А если никогда не отпустит? Я не хочу делить тебя ни с кем, даже с твоими воспоминаниями. Ты должен весь принадлежать мне, слышишь, Крис? Весь без остатка!
- А разве я не принадлежу тебе? Ты ни с кем не делишь меня, дорогая. Я твой…
- Но ты же сам говоришь, что прошлое мешает тебе быть счастливым.
- Нет, я лишь сказал, что оно ещё не совсем отпустило меня. Это не одно и то же, Натали. Прошу тебя, не нужно ревновать меня к прошлому…
- Это сложно… - она вздохнула, чувствуя, что, в самом деле, постоянно ревнует его к умершей женщине, и путаясь в своих мыслях.
- У тебя ведь тоже есть своё прошлое, пусть даже короткое и безобидное… Но всё же существует какой-то Дени, из-за ссоры с которым ты прыгнула за борт яхты…
- Дени – мой жених, - ответ прозвучал равнодушно, но Кристоф вздрогнул и отстранился от неё.
- Жених? Ты не говорила, что у тебя есть жених…
- А разве это имеет значение?
- Конечно, имеет, если ты связана с другим мужчиной какими-то обязательствами. Выходит, что я вторгся в вашу жизнь…
- Да не было никакой жизни… Всё это несерьёзно… Маме он нравится, и мне казалось, что он именно то, что нужно. Но, встретив тебя, я поняла, что ошибалась…
- Ты уверена?
- Конечно. Ни в чём я не была так уверена, как в этом… Смотри, какой красивый красный закат, и в небе странные облака – как будто нарисовано сердце… Крис, это моё сердце, без памяти влюбившееся в тебя…
Он неожиданно вскочил, подхватил её на руки и вошёл в воду.
Она засмеялась, обнимая его сильные плечи.
- Я клянусь этим солнцем и этим морем, - тихо сказал он, - что всегда буду любить тебя, Натали. Если бы ты знала, что ты значишь для меня…
- Что?.. – спросила она внезапно охрипшим голосом.
- Всё. Весь мир в твоих ладонях, детка, весь мой мир, моё счастье и моя жизнь…
- И ты согласен уехать со мной с этого острова?
- Конечно, любовь моя, иначе и быть не может… Без тебя я не смогу жить…
- Я верю тебе, Кристоф Ленуар… И я получила то, что хотела… - последние слова она произнесла, думая о том, что её план почти осуществлён, понимая, что скоро придётся сделать последний шаг и поставить точку в своём сценарии.
Видимо, Кристоф почувствовал что-то странное в её голосе, и она, поймав его удивлённый взгляд, рассмеялась немного нервным смехом и произнесла шутливо:
- Разве ты не знаешь, что женщины всегда стремятся п********ь мужчину целиком и полностью? Я не исключение…
Он не принял её шутливого тона, вернулся на берег, осторожно поставил девушку на песок, и заглянул ей в глаза:
- Натали, зачем тебе раб? Любовь не должна п********ь, она должна быть щедрой и жертвенной. Когда любишь, хочется всё отдать любимому человеку…
- Я же пошутила, Крис… прости, если неудачно…
- Это ты прости меня, детка… Я совсем разучился понимать шутки. Но я всему научусь, любимая, если ты будешь со мной…
- Я с тобой, мой дорогой, всей душой и всем сердцем с тобой…
Глава девятая
Кристоф
Следующая неделя пролетела для Кристофа, как одно мгновенье, прекрасное мгновенье, ставшее вечностью для них обоих, - так, во всяком случае, казалось ему. Мысли Натали порой ускользали от него, иногда она становилась задумчивой и грустной, но объясняла своё поведение тревогой за мать, и он не пытался найти другую причину.
За два дня до возвращения Франсуа Крис застал Натали в кабинете, листающей томик Лорки.
- Тоже любишь Лорку? – спросил он, обнимая её сзади за плечи.
- Я не очень хорошо знаю его стихи, - призналась Натали. – Открыла и заинтересовалась.
- Хочешь, прочту вслух пару моих любимых сонетов?
- Желаете произвести впечатление своими актёрскими дарованиями, господин Ленуар? – пошутила она.
- Ах, какой ужас! Ты прочла мои тайные мысли, дорогая…
- Ладно уж, производи, я сегодня добрая и готова выслушать тебя…
- Благодарю вас, сударыня, - отвесил он ей церемонный поклон. – Надеюсь на ваше снисхождение. Я слишком долго не выступал перед аудиторией. Только волны были моими внимательными слушателями.
- А ты читал им стихи?
- По два раза в день, чтобы задобрить и усмирить… Нет, конечно, я не читал стихов вслух, наверное, с тех пор… впрочем, неважно… - перебил он сам себя. - Готова услышать гениального актёра?
- Я уже замираю от восхищения, а что будет после твоего выступления, даже подумать страшно…
- Что ж… тогда я тебе прочту… пожалуй, вот эти два сонета…
Он полистал книгу и начал читать сонеты, которые всегда особенно сильно притягивали его своей грустной обречённостью.
Мне страшно не вернуться к чудоцветам,
Твоим глазам живого изваянья.
Мне страшно вспоминать перед рассветом,
Как на щеке цвело твоё дыханье.
Мне горько, что безлиственным скелетом,
Засохший ствол, истлею в ожиданье,
Неутолённым и неотогретым,
Похоронив червивое страданье.
И если ты мой клад, заклятый роком,
Мой тяжкий крест, которого не сдвину,
И если я лишь пёс, бегущий рядом, -
Не отбирай добытого по крохам
И дай мне замести твою стремнину
Своим самозабвенным листопадом.
Кристоф замолчал, листая книгу в поисках второго сонета, который хотел прочесть Натали.
- Почему ты прочёл именно этот сонет? – в голосе девушки слышалось напряжение.
- Потому что он – один из самых любимых, - пожал плечами Крис. – А вот второй.
Всё выплакать с единственной мольбою –
Люби меня и, слёз не отирая,
Оплачь во тьме, заполненной до края
Ножами, соловьями и тобою.
И пусть на сад мой, отданный разбою,
Не глянет ни одна душа чужая.
Мне только бы дождаться урожая,
Взращённого терпением и болью.
Любовь моя, люби! – да не развяжешь
Вовек ты жгучий узел этой жажды
Под ветхим солнцем в небе опустелом!
А всё, в чём ты любви моей откажешь,
Присвоит смерть, которая однажды
Сочтётся с содрогающимся телом.
- Это отвратительно! – отчаянный возглас Натали заставил Криса поднять глаза от книги.
Лицо её пылало, губы дрожали, она выглядела так, словно только что пережила настоящий шок.
- Ты… ты… - она не смогла договорить и выбежала из кабинета, хлопнув дверью.
Кристоф бросился следом за ней, не понимая, что могло так сильно расстроить или обидеть её в стихотворении Лорки. Все сонеты печальны, этот не исключение…
Он почти догнал её возле спальни, но Натали вбежала внутрь, закрыв дверь на щеколду, и Крис, растерянно остановившись, услышал, как она разрыдалась горько и безутешно. Он постучал, но Натали не ответила, продолжая плакать.
- Детка, ради Бога, открой! – он старался говорить спокойно, но нервы были натянуты до предела, и голос сорвался.
- Уходи, Крис, пожалуйста!.. Я потом выйду… сейчас оставь меня одну…
- Хорошо, - устало согласился он. – Как скажешь…
Помедлив немного перед дверью и чувствуя себя совершенно беспомощным, Кристоф вернулся в кабинет, машинально поднял книгу и вернул её на полку, постоял, не зная, что делать дальше, взял пачку сигарет и вышел, прикрыв за собой дверь…
Проходя мимо спальни, прислушался. Тихо. Если и плачет, то негромко…
У него возникло ощущение, что мир, обретённый с таким трудом, опять начал рушиться, и он понятия не имел, что нужно сделать, чтобы остановить это разрушение…
Через три дня появится Франсуа, и нужно будет решать, покидать остров вместе с Натали или остаться здесь, наедине со своей болью, которая в любой момент готова обрушиться на него и снова взять над ним верх. Впрочем, не стоило лгать себе: он не сможет расстаться с девушкой по собственной воле. Он вернётся во Францию, а что будет дальше, знает, наверное, только Бог…
Как бы там ни было, и что бы ни терзало Натали, она любит его, и это единственное, что ему нужно знать, всё остальное можно преодолеть, когда двое любят и желают друг друга так, как они…
Он вышел на берег моря и сел, глядя на волны. Достал сигареты, но вспомнил, что не захватил зажигалку. Что ж, значит, сама судьба против того, чтобы он снова начал курить…
Кристоф не знал, сколько времени он просидел в одиночестве на берегу. Из задумчивости его вывел тихий голос Натали, остановившейся за его спиной:
- Прости меня, пожалуйста… не сердись…
- Я не сержусь, детка. Мне больно, что я чем-то огорчил тебя, но я не сержусь. Как я могу сердиться на тебя, если ты – вся моя жизнь?..
- Не говори так, пожалуйста…
- Почему? Что случилось, родная? Что заставляет тебя страдать? Неужели ты не доверяешь мне?
- Ну, что ты… доверие здесь ни причём. Просто меня расстроил сонет. Я ненавижу, когда в стихах идёт речь о смерти…
- Прости, я не знал…
Она села рядом, прижала разгорячённое лицо к его плечу, и он обнял её бережно и нежно, стараясь не спугнуть, не оттолкнуть опять каким-то резким движением.
- Что будет, когда мы вернёмся во Францию? – неожиданно спросила Натали.
- Только то, что ты захочешь.
- Что ты имеешь в виду?
- Наши отношения, любимая. Если ты согласишься стать моей женой, счастливее меня не будет человека… Если нет… я приму любое твоё решение…
- Ты сейчас сделал мне предложение? Я правильно поняла тебя? – голос напряжённый, почти чужой, странный голос, но Кристоф твёрдо решил не обращать внимания на перепады в настроении девушки.
- Да, я сделал тебе предложение. Прости, нет ни колец, ни цветов, но всё это будет, если только ты согласишься…
- Ну, конечно же, я согласна, - она сказала это почти без выражения, скороговоркой, и Кристоф с удивлением взглянул на неё.
- Ты серьёзно приняла моё предложение? У тебя такой странный голос…
- Я просто не ожидала… Я серьёзно, Крис, я очень счастлива, правда, счастлива.
Она обняла его и заставила забыть о тревоге и сомнениях, покрывая поцелуями губы и глаза, и уже через минуту он не чувствовал ничего, кроме восторга обладания, который она всегда дарила ему в минуты близости…
Час спустя от горечи не осталось и следа, и они вновь были вместе, смеясь и радуясь каждому мгновению, обсуждая, как будут жить после возвращения во Францию и строя планы, которые нормальным людям показались бы совершенно безумными.
- Мы сыграем свадьбу на самом верху Эйфелевой башни, - заявила Натали.
- Как скажешь, радость моя. Если скажешь, что свадьба должна быть сыграна на Луне, отправимся на Луну. Полагаю, моих денег для такого путешествия будет вполне достаточно.
- Нет, на Луне не хочу, там кислорода нет. Ты можешь себе представить невесту в скафандре? А поверх скафандра свадебное платье…
- С трудом представляю себе такую картину, хотя отсутствием воображения вроде бы никогда не страдал, - протянул Крис, и они расхохотались, как дети, играющие в самую весёлую из своих игр.
- Эйфелева башня – самый лучший из всех вариантов! Это будет так, словно мы парим под облаками, а у наших ног лежит Париж…
- Замечательная перспектива! Мы будем пить шампанское, и бросать вниз пробки, а потом мы возьмём замок и замкнём его на какой-нибудь железке, заперев там наше счастье. И оно навсегда останется высоко, почти в самом небе.
- Как же так? И мы не возьмём его с собой?
- Глупенькая… Мы запрём его там и потеряем ключ лишь для того, чтобы никто и никогда не смог украсть его у нас.
- Никто не может украсть счастье влюблённых… кроме них самих…
- Но мы-то не станем воровать собственное счастье, верно?
- Как знать… Вдруг тебе придёт в голову отдать его кому-то другому?
Он развернул её к себе лицом и, глядя в глаза, сказал с неожиданной серьёзностью:
- Пожалуйста, не говори так даже в шутку… Твои слова ранят меня…
- Прости… - растерянно сказала она, пытаясь улыбнуться.
- Ничего, детка. Просто не нужно шутить с моим сердцем. Оно не всегда понимает шутки, и ему больно… Но это лишь оттого, что я безумно тебя люблю.
- Повтори.
- Безумно люблю тебя, и ты это прекрасно знаешь.
- Знаю, но услышать лишний раз очень приятно… Крис, мне иногда хочется, чтоб начался шторм… Но погода, как назло, стоит солнечная и тихая…
- Чего ты боишься, маленькая моя?
- Неизбежности… Ну, почему непременно нужно возвращаться?..
- Ты сама сказала, что не смогла бы жить здесь, в полной изоляции от внешнего мира.
- Да, сказала, но тогда я не любила тебя. А теперь мне страшно, потому что нашему пребыванию на острове подходит конец…
- Но наша история только начинается, не правда ли?..
- Правда… конечно, правда… Это только начало… - голос её звучал неуверенно, и Кристоф опять почувствовал неосознанную тревогу, словно лёгкое облачко наползло на их общее небо…
- Всё будет хорошо, - твёрдо произнёс он, пытаясь убедить в этом не только Натали, но и самого себя.
Ночью, когда она заснула, он лежал без сна, анализируя события, произошедшие за этот день. Как ни пытался, он не мог понять, что так пугает Натали. Может быть, она боится реакции матери на их отношения? Вряд ли та придёт в восторг от союза единственной дочери с бывшим заключённым, который к тому же намного старше её. Но любое сопротивление можно преодолеть, если двое любят друг друга. И Натали не кажется слабым человеком, скорее, наоборот, хотя приступы слабости случаются у неё в последнее время слишком часто…
Он заснул, так и не найдя решения своего вопроса, и во сне к нему пришла Катрин, впервые за последние девять дней.
- Ты нашёл своё счастье, любимый? – спросила она с ласковой улыбкой.
- Кажется, да… Ты не сердишься на меня?
- Конечно, нет, я же сама просила тебя полюбить другую женщину. Я рада, что ты встретил свою половинку.
- Я ни в чём не уверен, Катрин. Сначала всё казалось таким безоблачным, а сейчас я не могу понять Натали. Временами она отдаляется, и я не знаю, как вернуть её…
- Главное, будь терпелив с ней. Что бы ни случилось, будь терпелив. Ты не должен никогда расставаться с этой девушкой. Она – твоя судьба, понимаешь? Вы должны быть вместе. Если вы будете вместе, я тоже смогу обрести здесь счастье и покой…
- Катрин, я тебе обещаю: если это будет зависеть от меня, мы с Натали никогда не расстанемся.
- Это будет зависеть от вас обоих, но тебе потребуется больше терпения… Будет трудно, но ты всё выдержишь, и она останется с тобой… может быть, не сразу… но потом обязательно вы будете вместе…
- Почему не сразу? – тревога обожгла его сердце. – Что ты имеешь в виду, Катрин? Мы ведь уже вместе…
- Не совсем, дорогой, не совсем… Но вы будете вместе… я знаю… - голос Катрин затихал, и её лицо таяло, как всегда бывало в его снах.
Кристоф открыл глаза и взглянул на спящую рядом Натали. Лицо её сейчас было спокойным, но неожиданно показалось ему лицом незнакомки, случайно вошедшей в его жизнь. Что сказала Катрин? Что они ещё не совсем вместе… Они будут вместе потом… Когда потом? Что она имела в виду? Он вдруг почувствовал обиду из-за этой недосказанности, и горько усмехнулся, подумав, что упрекать собственные сны, по меньшей мере, глупо…
- Writer
