Белль для монстра

Глава 6

Изабелла.

Чёрная машина мягко катится по трассе. За окном — серые пятиэтажки сменяются коттеджами, потом — высокими воротами с охраной. Чем дальше, тем сильнее у меня внутри не приятно сжимается.

— Запомни, Белль, — мама поправляет браслет на запястье, даже не смотрит на меня, — сегодня важно, как ты себя покажешь. Без твоих шуточек, без упрямства. Михаил не любит легкомысленности.

Я сжимаю клатч в руках. Опять она начинает "наставлять".

— Я взрослая, мама. Я не собираюсь танцевать на столе.

— Не в этом дело, — её голос становится холоднее. — Просто будь достойна. И… — её взгляд скользит по мне слишком уж внимательно. — У тебя не осталось больше никаких… вещей?

Я моргаю.

— Каких ещё вещей?

— Например, что-то комплектом к футболке, пахнущим чужим парфюмом, — произносит она тихо, но каждое слово — как удар.

Грудь обжигает злостью.

— Я уже сказала: это было недоразумение.

Мама улыбается уголком губ, так, будто её всё радует.

— Отлично. Значит, сегодня у нас будет ужин без недоразумений. Верно?!

— Ты уже спрашивала! — спокойно отвечаю.

— И?

Я отворачиваюсь к окну, глотаю обиду и стискиваю зубы.

— Верно, — выдавливаю с себя.

Машина въезжает за кованые ворота, и перед нами открывается особняк — огромный, трёхэтажный, с подсветкой и аккуратным садом. В нём нет тепла. Только демонстрация силы и денег.

Я шепчу себе под нос:

— Дворец. Только вот кто в нём король?

Мама поворачивается ко мне и впервые за вечер улыбается по-настоящему.

— Михаил.

Дверька возле меня открывается и мне подают руку. Мужчина средних лет в костюме. Я было подумала, что меня с мамой перепутали, но у неё так же.

Прислуга. Ну естественно. В таком то доме. С такими то деньгами. Наверное и коту жопу подтирает личный гувернант. Если имеют животных.

Я принимаю протянутую руку, хотя внутри всё протестует. Хочется сказать: я сама могу выйти из машины, спасибо. Но я обещала.

Молча поднимаюсь по идеально чистым ступеням, и каблуки стучат так громко, что кажется — их слышит вся округа.

Массивная дверь открывается сама — охранник с гарнитурой держит её, будто мы в каком-то фильме. Внутри — высокий холл, мраморный пол, блеск хрустальной люстры. Я сжимаю пальцы на клатче так, что побелели костяшки.

Из глубины дома выходит мужчина. Кажись этот самый Михаил.

Высокий, под пятьдесят, костюм сидит безупречно. Волосы чуть с проседью, движения уверенные. И глаза — тёмные, цепкие, холодные. Я сразу понимаю: это не просто «мамин жених». Этот мужчина привык получать всё, что хочет.

— Добрый вечер, Анна, — он целует мамину руку, потом переводит взгляд на меня. — А это и есть Изабелла?

— Да, — мама кивает и берёт меня за плечо. — Моя дочь.

Его взгляд скользит по мне — оценивающе, внимательно, как будто я не человек, а кандидат на должность. Я машинально выпрямляю спину.

Он протягивает мне руку. Тёплую, сильную, с тяжёлыми часами на запястье. Я жму её, хотя внутри всё протестует.

— Добро пожаловать, — говорит он. — Надеюсь, тебе понравится здесь.

Я только киваю. Мама не просила улыбаться и много говорить.

И тут сверху слышатся быстрые каблуки. Я поднимаю голову — и сердце падает.

По лестнице спускается она. Короткое платье, яркие губы, волосы в локонах. Та самая губатая блондинка из колледжа.

Она улыбается Михаилу, потом переводит взгляд на меня.

— Белль, — мама касается моей руки, — это Оля. Дочь Михаила.

— Мы уже знакомы, — тянет Оля с медовой улыбкой, в которой чувствуется яд. — Правда, Белль?

Мама удивлённо смотрит на меня, и я вижу в её глазах предупреждение.

— И при каких обстоятельствах? — голос ровный, но за ним явный холод: только попробуй ляпнуть лишнее, Изабелла.

Я открываю рот, но Оля опережает меня.

— О, ничего серьёзного, — протягивает она сладко. — Просто в колледже случайно пересеклись. Белль… очень колоритно умеет заявить о себе.

Её улыбка такая милая, что хочется взять и стереть её ладонью.

— Пересеклись, — повторяю сухо, будто точку ставлю.

Мама чуть прищуривается, но молчит. Михаил смотрит на нас двоих с интересом, словно наблюдает шахматную партию.

— Ну что ж, — его голос разрезает тишину, — тогда ужин будет ещё интереснее.

Оля хохочет и дефилирует так, будто на подиуме. Она бросает на меня взгляд через плечо — быстрый, торжествующий.

И у меня внутри сразу щёлкает: сегодня будет вечер не знакомства, а игры на выживание.

Столовая поражает размерами — длинный стол, сверкающий от хрусталя и серебра. На стенах картины в золотых рамах, тяжёлые шторы, мягкий свет от люстры. Словно не в доме, а в музее.

Михаил занимает место во главе, мама садится рядом. Мне выделяют стул напротив Оли. Она улыбается так широко, что я уже заранее знаю — что-то придумает.

— Ну что ж, — Михаил поднимает бокал. — Рад, что наконец собрались за одним столом. Семья должна знать друг друга.

— Семья… — я почти не слышно повторяю себе под нос и опускаю глаза в тарелку.

— Изабелла, — вдруг обращается ко мне Михаил. Его голос глубокий, уверенный. — Мама рассказывала, ты подаёшь большие надежды в медицине. Хирургия, верно?

Я киваю.

— Да.

— Сложная дорога, — он хмыкает. — Но уважаемая. Если потребуется поддержка, ты всегда можешь на меня рассчитывать.

— Спасибо, — выдавливаю. Хотя внутри всё протестует: он говорит так, будто покупает меня вместе с этим столом и особняком.

— О, папа, — встревает Оля, делая ударение на слове папа так, будто заранее показывает: «он мой». — Я вчера видела Белль в колледже. Она умеет держать удар.

— Да? — Михаил переводит взгляд на меня. — В каком смысле?

— В прямом, — хихикает Оля. — Представляешь, папа, она облила кофе Марка… ну и вместо извинений заявила, что он памятник.

Я сжимаю вилку так, что пальцы белеют.

— Это была случайность, — выдыхаю, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — И я извинилась.

Оля улыбается так, будто ей уже всё равно, что я сказала. Главное — она добилась эффекта.

— Марк, говоришь? — Михаил чуть прищуривается, перекатывая вино в бокале. — Интересный молодой мужчина. Хорошая семья, надёжные люди.

— Ага, — протягивает Оля, её губы блестят от вина. — Он даже оставил ей свою футболку.

Мама замирает с вилкой на полпути ко рту. Я чувствую её взгляд на себе.

— Футболку? — голос мамы звучит слишком довольно. — Изабелла, я что-то пропустила?

— Ничего, — отрезаю я и поднимаю бокал с водой, чтобы спрятать дрожь в руках. — Это неважно.

— Всё важно, — тихо, но жёстко произносит Михаил. — Особенно то, что касается семьи. Нашей. И семьи Демидовых.

Я вжимаюсь в спинку стула, чувствуя, как воздух становится тяжёлым. Мама смотрит с интересом. Ей явно понравилось, чья вещь у меня была. А Оля смотрит на меня так, будто выиграла первый раунд.

Чего она прицепилась ко мне? Как туалетная бумага к подошве.

Я спокойно делаю глоток воды, но внутри всё кипит. Если она решила выставить меня посмешищем перед своим отцом и моей мамой, то рано радуется.

— Очень перспективный мужчина, — тянет Оля и снова смотрит на меня. — Правда, Белль?

Я поднимаю глаза, встречаю её сладкую улыбку и отвечаю с тем же спокойствием, что у хирурга на операции:

— Если нравится тебе — зачем спрашивать у меня? Нужна оценка твоего вкуса?

Тишина за столом становится плотнее. Михаил на секунду прищуривается, мама косится на меня так, будто я наступила ей на горло. А я делаю ещё один глоток воды и думаю: играем дальше, раз уж начала.