Изабелла.
Дверь хлопает, и я остаюсь одна.
Руки всё ещё колотит мелкой тряской, запястья горят от натёртой кожи, дыхание никак не приходит в норму. Я дёргаю этот чёртов галстук, стаскиваю его с быльца и запахиваю полотенце сильнее, будто могу укутаться в него до самой души.
— Боже...— шепчу, а сердце лупит от пережитого. — Отпустил!
Разматываю запястья — и в глаза бросаются красные полосы, впившиеся в кожу. От этих отметин меня передёргивает. Внутри всё клокочет от унижения и ярости.
— Говнюк… Монстр… Кретин… — слова срываются шёпотом, сиплым и дрожащим.
Хочется заорать так, чтобы стены рухнули, но горло сжимает ком. Я только глотаю злость, пока предательская слеза не скатывается по щеке.
Смахиваю её резко, будто кто-то может увидеть мою слабость.
— Соберись, — приказываю себе. — Р
