Марк.
Она касается моего шрама. Её язык скользит по нему — и будто электричеством прожигает нервы.
В груди что-то взрывается. Воздух выходит рыком, низким, глухим, нечеловеческим.
Я моргаю — и чувствую, как зрачки расширяются до предела.
Она застывает с ужасом в глазах.
А я прекрасно понимаю как выгляжу. Все шарахаются. Но это не мистика. Физиология. Адреналин.
Она не понимает, что сделала. Коснулась самого запретного — там, где зашита боль. Шрама, который напоминает мне, что я не просто мужчина. И не люблю когда трогают шею.
Эта маленькая птичка играет с моими гранями. И ей этот жест дорого обойдётся.
Я хватаю её за шею, прижимаю ближе. Хочу, чтобы она чувствовала мой горячий выдох на своих губах, чтобы знала: это не прозвище. Монстр — не кличка. Это я.
Когда видишь в юном возра
