Канцлер

Кайл

«Дом на холме» и окрестности, 32 г. э. Леам-беат-Шааса

Солнце только ещё начало клониться к закату, когда сенатор Камилла добралась до деревни, ближайшей к «Дому на холме», однако тут её ждало неожиданное разочарование. Как оказалось, недавно здесь прошла сильная снежная буря и дорога к усадьбе была расчищена очень условно. Было очевидно, что экипаж, запряжённый четвёркой прекрасных тонконогих лошадей, придётся оставить в деревне. Камиллу это не смутило – она была хорошей наездницей, а коренастые мохнатые лошадки местных жителей казались способными совладать с намеченной тропинкой. Но как только хозяин животного слышал о цели поездки, на лице его отображалась смесь ужаса и жалости к непутёвой бабёнке, лезущей к волку в пасть. Очень быстро сельчане вообще стали разбегаться от неё.

Выручил Камиллу деревенский староста. Он не только предложил переночевать у него, но и обещал утром выделить свою собственную лошадь.

– Не серчайте на них, – посмеивался старик, потчуя девушку ужином, – дурачьё безмозглое. Хозяина боятся до одури, хоть он ни одного пальцем не тронул никогда. Иной помещик с провинившихся шкуру кнутом спускает, али магам для опытов отдаст, а и то не так боятся. Потому дело привычное. А наш хозяин и голоса не повысит никогда. Да что, мы его и не видим почти, сидит на холме, проездом разве тут покажется, в столицу, али ещё куда. Ну, девки, бывает в грибы пойдут, видят, как он на коне проскачет, без седла, без узды, индо дух лесной. Да многие его за духа и почитают. Зверьё его, говорят, слушается. Ну, это, сам не видел, врать не буду.

– За это и боятся?

– И за это тоже. А пуще того… ну вот как тебе то сказать. Непонятный он. А сам ты у него вроде как на ладони. Скользнёт по тебе взглядом, даже и не задержит, а будто всё про тебя знает, добро ли, лихо ли. Ну, вот для примеру… прислали нам в земство начальника стражи нового. Сам он из простых, да дочку за вельможу какого-то выдал. Прислали и прислали… а человек он так себе оказался, прямо скажем, дрянь человек. Лихим людям на откуп пошёл. Стали по нашим лесам разбойнички гулять, а он промеж пальцев на то смотрит… Говорили ему и я, и другие люди бывалые, мол, закона не боишься, так неба побойся – не послушал. Потом Рогнар к нему приехал, это садовник ихний, – староста мотнул головой в направлении усадьбы. – Что там ему Рогнар говорил, мне неведомо, а только солдатик, что на карауле был, сказывал потом, что приказал начальник стражи Рогнара с лестницы спустить и вслед кричал, что хозяин твой мне не указ, у меня мол, заступники такие, что самого его в порошок сотрут. Ну, Рогнар ничего, сел на коня да уехал. Прошёл день, два, а там и все четыре, а и приезжают из столицы солдаты, берут начальника стражи под белы руки и ведут в карцер, а там и трибунал. Как так, где же заступники? Узнали мы потом, окольными путями, вестимо, не такая новость, чтоб в газетах писать, что проведал государь наш кесарь: зять начальника нашего злополучного к супруге кесаря наведывается, через что и силу взял. Её, знамо дело, в монастырь, грехи замаливать, любодея – на плаху за государственную измену, а там и до нашего докатилось…

– Но, может, Канцлер тут и ни при чём.

– Может, и ни при чём, – легко согласился старик, – а только случай это не единственный. Чуть кто хозяину дорогу перейдёт, так всенепременно неприятность с ним случится – медведь на охоте задерёт, в немилость впадёт, разорится. И каждый раз Канцлер ни при чём. Вот все и боятся. Особливо после истории с горелым мужиком.

– Что ещё за горелый мужик? – с неподдельным интересом расспрашивала Камилла, незаметно для себя доедая порцию, на которую поначалу было страшно даже смотреть.

– Да был тут один, – словно нехотя рассказывал староста, со смешком поглядывая на неё. – С неделю назад Рогнар тот же в деревню привёз. Поутру, сказывал, чуть не на крылечке у хозяина нашёл. Мужик и мужик, палёным воняет, сам как головешка,  кто таков непонятно. Ну, в город сообщили, прислали оттуда стражников сколько-то, а с ними мага-следователя. Тот только понюхал, руками над ним помотал, говорит, магия с ним и рядом не валялась. Молния в него попала. Ну, нам-то что. Молния, так молния, ничего, что посреди зимы, господину следователю виднее. Вскоре и кто таков узнали. Клан убийц тело забрал. С почестями. Вот так вот… С тех пор, – помолчав, продолжил старик, – наши и смотреть в сторону «Дома на холме» боятся.

– А вы?

– А мне, красавица, голова не только для того, чтоб в неё есть. Я тут давно старостой, помню, как хозяин дом купил, мальчонкой почти. Никому обиды не чинил, а кто по совести жил, так и вовсе при нём на ноги встали. Да жаль, мало кто остался тут, поразъехались многие. Кто в город жить, а кто так, мир посмотреть. Мельник разве что, да куда он от своей мельницы денется. Сынишка его, Вартек, на врача выучился, так тоже дома редко бывает. В Вернеце живёт, в самом лучшем районе, говорят. Хотя, давеча пролетел через деревню галопом, да в усадьбу прямиком. Ничего, не съел его хозяин. Через неделю целёхонек вернулся. Да и вообще гости, кто не татем ночным крадётся, а по дороге как добрые люди едут, тоже возвращаются. Для баб так это вообще примета хорошая – кто туда ездить зачастит, та замуж выскочит, и года не пройдёт.

– За кого? – удивилась Камилла.

– А это уж как кому повезёт. Кто за купца, а кто и за графа.

– А хо.. Канцлер тут причём?

– А не при чём. Но примета верная, к бабке не ходи. Так что гляди, – хитро усмехнулся старик, – может, и тебе платье белое примерять скоро. Хотя с одного раза ничего не бывает, тут месяцок хотя бы поездить надо.

У Камиллы по этому поводу появилось сразу несколько мыслей, но углубляться в них она не стала.

– Так не все его боятся, получается?

– Получается так. Ребятишки вон наши чуть не поголовно там пропадают, в страшной тайне, правда, от всех. Так что ты тоже гляди, не ляпни кому из родителей ненароком.

– А вы откуда про это знаете?

– Да моя ж дочка, Васёнка, сама с ними бегала. Я не запрещал, она мне и сказывалась. Говорила, ей Рогнар разрешил. Жена у меня, вишь, давно померла, Васёнке всего-то десять годков было. А там Марта девчонок стряпать учит, рукодельничать, в парней глазами стрелять. Фердинанд танцы придворные с ними разучивает, ну грамоте там, по иноземному тоже. Мальчишек драться по благородному, на шпагах, при секундантах. У них если промеж собой размолвка выйдет, ну там, у девочки одной под окном лбами столкнутся, они так и идут в означенное место и скачут. Который себя остриём дал коснуться, тот и проиграл. Рогнар тот наоборот, луки им делает, показывает, как верёвку с петлёй кидать, на лошадях скакать и стоя, и боком, как в лоб дать, ежели обидит кто. Тоже в жизни пригодиться может. Да вот было… сапожник наш, пьяница горький. Уж сколько я его стыдил, как об стенку горох. Не твоё, говорит дело. И вот раз избил он жену свою, женщину тихую и безответную, она бы и жаловаться на него побоялась, да сынишка его увидел, лет двенадцать ему тогда было. Он с ещё двумя пацанами, и того помладше, с рыбалки шёл. Ну, они удочки побросали, втроём сапожника скрутили, да приложили хорошенько об порог. А сын ему и говорит, мол, ежели ещё раз руки распустишь, я их тебе с корнем повырываю. И ничего, поутих сапожник. Пить не бросил, конечно, но буянить перестал.

– Удивительно! – восхитилась Камилла.

– Это что, – улыбался староста, – Васёнка сказывала, у них там, в замке, (это они дом замком кличут, за башенку), так вот они там натуральные балы устраивали. Девочки с Мартой платьев понашили себе, мальчишкам камзолов и что там ещё положено. Обувку вот только из города привезли, Фердинанд мерки со всех снял, ездил. Сам хозяин им на органе играл и на пианине.

Много ещё чего порассказал тогда староста Камилле, и она слушала, не веря своим ушам.

А утром, стоило ей отъехать немного от деревни, из леса показался подросток лет пятнадцати, сидевший на лошади без седла, волосы его были разбросаны по плечам, точь-в-точь, как у Канцлера, и девушка сдержала невольную улыбку. Вежливо поздоровавшись, он осведомился, куда она направляется, и, услышав, что в «Дом на холме», сказал:

– После бури ещё не все завалы расчистили, я провожу вас короткой дорогой.

– А ты не боишься, что я шпион или убийца? – весело спросила Камилла, вспомив рассказ старосты. Мальчик посмотрел серьёзно и внимательно.

– Если вы шпионка, то сразу говорить, куда едете, было опрометчиво. А если убийца, подосланный Ламберту, то мне с вами всё равно не справиться, ему теперь ниже магистров не присылают, и я должен отвести вас к Рогнару. А именно это я и сделаю, – помолчав, он добавил: – Только на убийцу вы всё равно не похожи. Я наблюдал, как вы ехали. Вы смотрели, как на деревьях снег блестит, как белка шишку лущит, ойкнули, когда заяц пробежал. А убийца, он по сторонам бегло смотрит, сразу замечает всё и на пути к цели не останавливается.

– А ты много убийц видел?

– Вообще-то нет, – признался мальчишка, – двоих только. Да и то довольно давно. Последнего даже Рогнар не заметил, пока молния не сработала, а это возле самого дома произошло, – посмотрев на Камиллу, мальчик рассмеялся, и его лицо перестало быть пародией на Канцлера. – Если честно, ничего такого я про вас заранее не думал. У вас на шее кристалл Ламберта и едете вы на лошади старосты, а значит, вы свой человек.

Камилла опустила взгляд на плотно застёгнутую шубку.

– Как ты увидел, что у меня на шее?

– Не увидел, а засёк, – пояснил мальчик и достал из-под одежды небольшой чёрный медальон, щёлкнул крышкой и провёл пальцем по оказавшемуся внутри плоскому сапфиру, огранённому в форме овала. В воздухе появилась голограмма.

– У вас шарообразный изумруд – самая высокая дальность передачи. После установки последних ретрансляторов вы можете связаться с Ламбертом хоть из другого полушария. Может, вы и правда шпион? – покосился он на неё и снова улыбнулся. – Зато у моего выше вычислительные возможности, – сообщил провожатый и захлопнул крышку.

– Меня зовут Камилла, – сказала девушка.

– А меня Кайл.

Некоторое время они ехали молча.

– Скажи, Кайл, а тебе кто больше нравится, Фердинанд или Рогнар?

Парнишка покосился на неё.

– Вопрос из разряда «ты кого больше любишь: папу или маму»? Так нам всем там Ламберт и за маму, и за папу, и за дядю с тётей, в том числе и старикам.

Камилла рассмеялась.

– Да, я неловко выразилась. Я их обоих сама не видела, но по рассказам поняла, что люди они разные, с разными… мировоззрениями, что ли? Так вот мне интересно, чьё тебе ближе?

– А зачем вам? – несколько подозрительно осведомился он.

– Я Канцлера… Ламберта, давно знаю, знаю многих его друзей, людей очень разных… но вы ему не друзья, а семья скорее. Вот мне и интересно, кто вы.

У Камиллы было природное обаяние, быстро располагавшее к ней людей, отточенное к тому же годами дипломатической карьеры. Она этим часто пользовалась.

– Фердинанда, конечно, интересно послушать. Про битвы, героев и прочую романтику… Балы, фейерверки, всё это очень красиво, но…

– Но?

Мальчик вздохнул.

– Фердинанд в «Доме на холме» постоянно живёт и в город ездит только девочкам туфельки прикупить, в деревню к старосте заходит по сигаре у камина выкурить. Знаете, за что его из лиги фехтования выгнали? За дурное влияние на молодёжь. Один вельможа организовал своему наследнику тёпленькое место при дворе, кого-то досрочно отправили в отставку, ну так что ж… А сын его отказался. Сказал, что это низость. И поехал на фронт. Вот вы при дворе часто бываете, по вам видно. Скажите, на бал, скажем, к кесарю, собираются сплошь целомудренные прекрасные девицы и почтенные матери семейств, мужчины знают, что честь, достоинство и благородство – не пустой звук? И беседы ведутся о возвышенных материях? О науке, искусстве, магии?

– Нет, – просто сказала она, глядя на Кайла внимательно и немного грустно.

– И вы меня не удивили. Так что не мечтаю я жениться на прекрасной княжне, спасённой мной от разбойников.

– А о чём мечтаешь?

– Для начала – построить… кое-что.

– Ты знаешь, я приехала, потому что Ламберт просил меня привезти ему книги из канцелярии. Все про искусственных птиц.

– Правда? – по его вспыхнувшим глазам она поняла, что угадала, и похлопала рукой по увесистой сумке, притороченной к седлу.

Тут он остановил лошадь и снова достал медальон. 

– Салем, у нас гостья. Я покидаю свой сектор. Проконтролируй, пока я её провожу.

– Принято, – раздался голос.

– У вас всегда тут так? Дозоры, сектора?

– Вообще-то нет, – грустно отозвался Кайл. – Пока Ламберт не поправится. Мы не только за людьми следим, за пришлыми животными тоже. В буквальном смысле, чтоб мышь не проскочила. Рогнар сказал, что от магов всего можно ждать, и не ошибся. Ой, – спохватился вдруг он, – только Ламберту не рассказывайте, ему нельзя волноваться. Да и Рогнару влетит за нас.

После её заверений, что будет молчать, как могила, мальчик согласился рассказать подробности.

– Салем… это маг, по соседству живёт, заметил, что местная стая волков поредела и покинула логова. На них напали и выгнали чужие волки. Ни самок, ни детёнышей, только взрослые матёрые звери. Мы отправились проверить. Оказалось, эманации.

– Эманации? – переспросила Камилла.

– Вы в магии разбираетесь?

– Вообще-то не очень, – призналась она.

– Вот и я не очень. Но смысл в том, что кто-то налил энергии, как воска в формочки. С виду волки, а на самом деле магии кусок.

Он помрачнел, видимо, воспоминания были не из приятных.

– У нас четыре мага было, три технаря и Рогнар. И мы едва справились. Ну, положим, двое магов дети ещё, на подхвате в основном – маны старшим подлить, концентрацию восстановить, щит на Рогнаре держать… но Наина с Салемом мастера. Так вот маги с Рогнаром волков на себе держат, пока мы с ребятами контур натягиваем. Спасибо Рогнару, удобный овраг выбрал, они там компактно стояли. Только закончили, Наина в обморок упала. Я по рубильнику ударил, подавили магическое поле ниже естественного фона – это уже излишне было, но настроиться не успели. Маноуловители все перегрузкой выбило. Но эманации рассеяли. Салем, пока держали их, хвосты успел прощупать, но все обрезаны оказались. Зато целых восемь штук. Правда, это к лучшему даже. Не до того нам было, чтоб ещё восемь магов где-то ловить. Свои-то едва на ногах держатся, Наина вообще к вечеру только очнулась, маноуловители прогружать надо. Зато автономные эманации волчьими инстинктами обладали, потому и на обычных волков набросились, а не прямо к Ламберту шли. Отлежались маги у нас на мельнице, Рогнар потихоньку из башни зелий каких надо принёс, я к родителям Наины съездил, соврал, что простудилась и у нас полежит… на том пока всё и кончилось.

– А твои родители тоже Ламберта боятся?

– Понятия не имею, – равнодушно ответил парнишка. – Я даже не знаю, живы ли они до сих пор. Учитывая образ жизни, который они вели, когда я сбежал, за шесть лет много чего могло произойти.

– Почему же ты сбежал?

Кайл пожал плечами.

– Вероятно, из эгоизма.

– Как это? – удивилась Камилла.

– Как бы объяснить? – он задумался, а потом снова заговорил: – В соседней деревне есть мальчик, мой ровесник. Раньше мы вместе бегали в замок. Когда он подрос, пошёл работать подмастерьем у тамошнего кузнеца, Валюнда. Всё, что зарабатывает, отдаёт матери, и та с отцом пропивает всё до последнего гроша. Если бы Валюнд не подкармливал его, парень давно бы ноги протянул от голода. Он способный, возможно, скоро станет искусным кузнецом и сможет давать родителям столько денег, что они упьются, наконец, до смерти. Но я всё равно бы так не смог.

– А как ты попал сюда? – продолжала расспрашивать Камилла.

– После побега я долго скитался, думал даже прибиться к разбойникам. На моё счастье, меня подобрал мельник. Он объяснял это тем, что Вартек уехал учиться в город, а ему требовалась помощь с мельницей. Но я полагаю, он просто притащил меня к себе, как дети приносят домой щенка или котёнка – из сентиментальных соображений. Мельница меня покорила. У нас пытались строить ветряки, какие-то даже работали, но здесь нередки ураганы, напрочь срывающие крылья. В итоге упряжка ослов выходит дешевле и надёжнее. Мельница Вартека-старшего сильно отличалась от тех, что мне приходилось видеть. Во-первых, крылья у неё были особой формы и не деревянные, а металлические. Во-вторых, их можно было разворачивать, улавливая самый слабый ветерок, а при урагане ставить ребром к потоку, снижая давление ветра. Но самое главное, помол зерна был отнюдь не основной задачей мельницы. Самым удивительным были…

– Хранилища ветра, – продолжила за него Камилла. Она улыбалась и перед глазами у неё стояли пожелтевшие страницы с надписями на мёртвом языке. – Он всё-таки построил их.

– Да, – подтвердил Кайл. – Вы о них слышали?

– О, да. Вернее, я о них много читала.

– Энергия ветра, запасённая в подземных хранилищах, производила массу чудес, – продолжал Кайл, – приводила в движение различные механизмы, давала нам свет, тепло зимой и прохладу летом. Я был словно в сказке и постоянно спрашивал мельника, кто построил все эти замечательные приспособления. Тогда он рассказал мне о Ламберте. Прошло какое-то время, и мне посчастливилось узреть его воочию. Ламберт привёз на мельницу первый кристалл. Плохонький, он только учился варить их, но тем не менее… Я смотрел во все глаза, как он, смеясь, присоединял кристалл к системе управления крыльями и хранилищем, боялся вздохнуть, когда он рассказывал, как с камнем обращаться, как писать алгоритмы и прочее. Он был такой весёлый, свободный, умный и уверенный, что, честное слово, будь я девушкой, я бы в него влюбился. А так я просто решил разобраться с теми сокровищами, которыми он наполнил мою жизнь. С тех пор Ламберт стал приезжать на мельницу довольно часто. Я показывал ему свои работы, он что-то хвалил, что-то критиковал, где-то подправлял… потом я начал принимать участие в экспериментах в башне. И один из их результатов служит вам украшением… – из-за пушистых, присыпанных снегом елей показался ещё один всадник. – О, а вот и Рогнар. Передаю вас в его надёжные руки.