Канцлер

Откровенность за откровенность

После проведения дотошного осмотра Вартек заявил, что Канцлер здоровее его самого, отменил все назначения, рекомендовав только обильное питание с преобладанием мяса над злаками и прогулки на свежем воздухе, чтобы вернуться в прежнюю форму.

Камилла провела в «Доме на холме» несколько дней, прежде чем на её имя пришло письмо с гербом кесаря. Изучив его содержание, сенатор долго сидела, глядя в окно и обдумывая свои дальнейшие действия. Наконец она встала и пошла на звуки пианино, разливавшиеся по дому. Канцлер импровизировал. Мелодия была задумчивой и немного печальной.

Некоторое время она следила за его пальцами, как всегда производившими на неё завораживающее действие. Не поднимая головы, он спросил:

– Ты получила новое назначение?

– Консульство на три года.

Мужчина кивнул, как будто ожидал этого.

– Поезжай.

Подойдя со спины, девушка положила руки ему на плечи.

– Ты уверен, что хочешь этого? – её голос чуть было не дрогнул.

– Я уверен, что этого не хочу, – спокойно ответил Канцлер и прекратил играть. – Но сейчас это будет правильнее всего. По нескольким независимым причинам.

– Какие же это причины?

Он встал и мягко привлёк её к себе.

– Во-первых, есть одно дело, которое я не могу оставить незавершённым. Я ещё не обладаю всей полнотой информации, чтобы начать действовать… и в любом случае, пока ты здесь, я не способен ни к какой полезной активности.

– Почему? – удивилась Камилла.

Канцлер вздохнул.

– Потому что я взрослый мужчина со здоровыми инстинктами, на подавление которых с каждым днём твоего пребывания рядом со мной сил требуется всё больше.

Её взгляд стал недоверчивым.

– Тогда почему ты никогда… ты даже не пытался…

– Помнишь, как мы ездили в горы? – вдруг спросил он.

– В храм Сумеречного бога? Да, конечно.

– Ты была такая решительная, такая целеустремлённая, - его голос звучал мягко и мечтательно. – В твоих глазах горел азарт… ты так напряжённо пыхтела, пытаясь не отстать от меня.

Камилла смутилась и спрятала лицо у него на груди.

– Я никогда до этого не лазила по скалам.

– Но, тем не менее, на каждой остановке ты рассказывала мне о горных народах, их культуре, вере и обычаях. Эпизоды их истории, забавные или трагические, легенды о фейри и некромантах… даже если бы ты повествовала просто о глиняных черепках, я был бы очарован одним звуком твоего голоса. Впервые в жизни я осознал, что влюблён.

– Почему же ты ничего мне не сказал?

– Помнишь нашу первую ночёвку?

– В пещере? Да, ты насыпал горку мелкого песка… и на неё мы положили твой плащ, а накрывались моим…

– Было довольно холодно, – подхватил он, и ты уснула, прижавшись ко мне.  Я чувствовал биение твоего сердца, твой женственный, дурманящий запах… я целовал твои волосы, глаза, шею… губы… не в силах остановиться. Но ты проснулась и оттолкнула меня с нескрываемым отвращением. Ты кричала, что не для того оставила семью и родину, чтобы попасть в грязные лапы похотливого…

– Ничего этого не было, – перебила Камилла, поражённо глядевшая на него.

– Не было, – согласился Канцлер. – Это был только сон. Правда, очень реалистичный и приснившийся на священной горе. Но только сон. Я проснулся от ужаса, когда увидел, как зашевелилась осыпь под твоими ногами, но ты так и не посмотрела вниз, в пропасть, не отрывала от меня взгляда, полного ненависти и презрения. В холодном поту я пролежал до самого рассвета, боясь пошевелиться, а ты спала, доверчиво склонив голову мне на грудь.

– Так из-за этого ты был всегда так сух, даже холоден со мной? Избегал личных встреч?

– Первое давалось мне тяжелее, чем второе. За эту экспедицию я извёлся, пытаясь держаться от тебя подальше. Когда ты ходила к развалинам, я крался за тобой, как тень. Кстати, того разрисованного волхва я поймал, когда он тоже следил за тобой.

– Я даже не подозревала…

– Ты считала меня железным Канцлером, которого можно брать за руку, обнимать ночью и расчёсывать, пока он спит, – улыбнулся Ламберт, – не опасаясь никаких последствий.

– Ну-у-у… – Камилла смущённо потёрлась об него носом, – в определённом смысле ты такой и есть.

– Да, со временем я научился справляться с собой. А убедившись, что не вовсе тебе безразличен, стал позволять себе небольшие вольности вроде дружеских объятий и поцелуев.

– Я думала, что не интересую тебя как… женщина.

– И до недавнего времени тебя это устраивало.

– Да, – вздохнула она, – до недавнего…

– Может, поведаешь мне, что изменилось?

Девушка нерешительно посмотрела на него.

– Маркус.

– Маркус? – Канцлер удивлённо приподнял бровь. – Но сознайся, он тебе нравился.

Камилла отвела глаза.

– Может быть… немного.

– Умён, начитан, помешан на некромантах, романтичен… а какие стихи писал…

– Перестань!

Прикрыв глаза Канцлер начал декламировать:

– «Я облаков касался часто,

    Я трогал облака рукой.

    Я, странной обращённый кастой,

    Недвижимый, немой и страстный

    Не раз тревожил их покой.

    Как запах молока и снега»…

– Ты… читал нашу переписку?

– О, до последнего слова. Последнюю поэму, где он описывает, как мечтает владеть тобой, перечитал трижды. И клянусь тебе, несколько часов жизнь великого поэта висела на волоске. Ярость от того, что к тебе может прикасаться другой мужчина, пусть даже в поэтической форме, по силе была  сравнима только с муками ревности и отчаянием при мысли, что тебе это… может понравиться.

– Канцлер, ты не находишь, что всё же переступаешь границы со своим шпионажем? – осведомилась залившаяся краской до корней волос Камилла.

– Не нахожу, – сухо заметил тот. – В одном из этих писем мог быть мой смертный приговор. Я считаю, что имею право знать о нём из первых рук.

– Смертный приговор? – не поняла она.

Он коротко вздохнул.

– Камилла, я магистр магии в трёх школах. Если бы единственная женщина, которую я любил в своей жизни, предпочла мне другого, я не успел бы даже написать завещание.

Неожиданно она задумалась.

– Скажи, а Наина – сильный маг?

– Достаточно… для своего возраста и в своей области. А при чём здесь она?

– Она ведь влюблена в тебя.

– В самом деле? Не замечал за ней.

– О! – ехидно усмехнулась Камилла. – Великий Канцлер был так занят собственными переживаниями, что не замечал очевидного.

– М-м-м… я надеялся, что уже слишком стар для них. Она же годится мне в дочери!

– Маги всегда выглядят моложе своих лет. А ты особенно.

– Может, мне перестать бриться? – усмехнулся он.

– Не поможет, – весело заверила его Камилла. – Щетина придаёт тебе исключительно романтический вид.

– Да точно ли она?..

– Можешь не сомневаться. Кого, по-твоему, она собралась защищать при помощи боевой магии?

– Признаться, я думал – Кайла. Проклятье, не хватало ещё, чтобы и он меня на дуэль вызвал.

– А вот этого можешь не опасаться. Я уверена, что между Наиной и тобой Кайл выберет тебя, не колебаясь ни секунды.

– Хм-м.. но мы отвлеклись от Маркуса.

Камилла опустила глаза.

– Помнишь, как ты приехал ко мне?..

Он кивнул.

– Твой секретарь назвал меня посланцем богов, ты бросилась мне на шею и, вытирая злые слёзы, стала жаловаться на «этого наглеца, что-он-о-себе-возомнил», в целом, надо признать, довольно бессвязно. Но я почувствовал себя так, как будто с моих плеч упала вся Срединная горная цепь.

– А потом вошёл Джеральд и объявил, что этот… что Маркус рвётся внутрь.

– И ты закричала, что сейчас собственноручно спустишь его с лестницы.

– Ты сказал, что сам всё уладишь, отправил Джеральда заваривать мятный чай, а меня – в кабинет, развернул кресло напротив двери и уселся в него.

– Вот видишь, ты тоже подглядывала.

– И когда ворвался Маркус…

Вернец, 31 г. э. Леам-беат-Шааса

Ворвавшись в комнату, Маркус замер как громом поражённый. Камиллы не было, а вместо неё в кресле, спинкой подпиравшей дверь будуара, в свободной позе расположился Канцлер.

– Где… где она? – ещё не отдышавшись, с запинкой произнёс вошедший.

– Она не хочет тебя видеть, – последовал флегматичный ответ.

– Я должен с ней поговорить.

Канцлер чуть склонил голову набок.

– Я ей передам.

Маркус двинулся вперёд с явным намерением отшвырнуть препятствие в виде кресла и сидящего в нём человека в сторону. Канцлер поднялся. Он был ниже ростом и отнюдь не так широк в плечах, но Маркус натолкнулся на его взгляд, как на стену.

– А ты что здесь делаешь? – сквозь зубы процедил он.

– В своё время именно я рекомендовал тебя Камилле как любителя древностей и спутника для экспедиции. Если ты доставляешь ей неудобства, я чувствую себя обязанным это пресечь.

– Что ж, тогда давай поговорим с тобой, – с нажимом произнёс взбешённый поэт.

– Непременно. Только не здесь.

– В таком случае выйдем.

Канцлер сделал приглашающий жест в сторону двери.

– Только после вас.

«Дом на холме», 32 г. э. Леам-беат-Шааса

– Кстати, – задумчиво произнесла девушка, – я так и не знаю, что тогда между вами произошло. Вы?..

– Мы вместе пообедали, – с лёгкой улыбкой ответил Ламберт.

– И всё? – она была явно удивлена.

– Ну не драться же нам было, верно?

– Конечно, нет, просто мы дважды ещё виделись с Маркусом после этого, и ты себе не представляешь, какие гадости он про тебя говорил…

– Отчего же, – равнодушно отозвался Канцлер, – вполне представляю. Например, что я ублюдок, прижитый моей шлюхой-матерью от её любовника-авантюриста, с которым она сбежала после смерти мужа-солдафона, слюнтяй, не способный к военной службе, никудышный маг, мужеложец и кастрат, трус и неудачник, об которого весь двор кесаря вытирает ноги, не способный даже…

Она зажала ему рот рукой.

– Ты в парке за кустами прятался? Или жучок на меня повесил?

Он осторожно развернул её руку и поцеловал в чашечку ладони.

– В этом не было необходимости. Стандартный набор обвинений.

– Так вот он говорил, и с каждой секундой я презирала и ненавидела его всё больше. И невольно сравнивала с тобой…– её быстрые пальцы запутались в сложном узле его шейного платка. – Ты бы никогда не опустился до подобной мерзости… ты самый благородный, самый умный, самый мужественный человек, которого я когда-либо знала… – справившись с платком, пальцы принялись за пуговицу воротника, спускаясь вниз и расстёгивая вторую, третью… Камилла с удовлетворением отметила, что всегда бледные тонкие губы Канцлера ярко заалели. – И ты всегда был рядом, не пытаясь подчинить меня себе или заполучить в свою собственность. Ты не приписывал мне достоинств, которыми я не обладала, ты знал меня лучше меня самой… и никогда ничего не требовал. И я, наконец, осознала, что…

Её рука скользнула за отворот рубашки. Грудь у Канцлера оказалась гладкой, без единого волоска, и очень твёрдой. Камилла почувствовала, как бешено заколотилось сердце у неё под ладонью.

На одно короткое мгновение барону отчаянно захотелось подхватить её на руки и отнести в спальню. Но часть сознания Ламберта, всегда остававшаяся глухой к сентиментальным переживаниям, услужливо нарисовала перед его внутренним взором звено боевых магов, вскидывающих руки в синхронном заученном движении. Канцлер издал звук, больше всего похожий на глухое рычание, и с видимым усилием отстранился, сделав несколько неверных шагов к окну, прижался к витражному стеклу лбом и крепко сжатыми кулаками. Дышал он тяжело и неровно.

Камилла непонимающе уставилась на так странно ведущего себя мужчину.

– Канцлер, изволь объясниться.

– Мне не следовало позволять тебе приезжать сюда.

– Но ты нуждался во мне.

– Да, – ответил он, всё ещё прижимаясь к стеклу.

– В чём дело?

Он повернул к ней лицо – мертвенно бледное, но уже спокойное.

– Годами я мечтал сделать тебя хозяйкой не только моего сердца, но и моего дома, видеть тебя матерью моих детей и исполнять любую твою прихоть. По иронии судьбы, – он криво усмехнулся, – дождаться взаимности мне пришлось как раз тогда, когда я перестал быть подходящей партией.

Она вопросительно подняла бровь.

– Что ты несёшь?

– Тебе лучше держаться от меня подальше, – глухо произнёс он.

Великолепная акустика музыкальной залы весело разнесла звонкий звук пощёчины.

Барон фон Штосс удивлённо прикоснулся к своей щеке.

– Больно!

– Очень на это надеюсь! – с хищной улыбкой ответила ведьма со сверкающими от ярости изумрудами вместо глаз, в которую неожиданно превратилась его гостья.

– То есть ты потратил годы на то, чтобы меня соблазнить, а теперь предлагаешь держаться от тебя подальше?

– Я тебя соблазнять ещё не начинал…

Вторая пощёчина оказалась сильнее предыдущей, и Канцлер несколько секунд так и простоял с закрытыми глазами, заново восстанавливая дыхание вместе с самообладанием, предоставив Камилле любоваться его профилем, на котором проступил след её ладони.

– У тебя есть основания сердиться на меня, – медленно произнёс он. – И прекрати, наконец, меня бить! – на этот раз он поймал её руку, сначала одну, а потом и другую, в воздухе.

Девушка молча пыталась вырваться, прекрасно понимая тщетность своих попыток, но не в состоянии от них отказаться.

– Бездушная сволочь! На что я рассчитывала?! Чем я лучше бедняжки Наины? Ты заставляешь сначала поверить в сказку, а потом…

– Прекрати истерику и выслушай меня.

Камилла замолчала и зло уставилась на него.

– Против меня начали войну. Пока не знаю кто, но он, или они, знают обо мне и технологии некромантов достаточно, чтобы отключить сигнальные контуры и подобраться едва ли ни к самому дому. Возможно, это не предел их возможностей.

Его чистый лоб пересекла напряжённая вертикальная морщинка.

– Если им станет известно, что ты для меня значишь… Если ты попадёшь в руки моих врагов, каково тебе будет видеть меня их марионеткой? Что ж, возможно, эти стены и смогут защитить тебя. И мой дом вместо твоего замка станет твоей тюрьмой. Разве могу я желать такой судьбы тебе, ставящей свободу превыше всего на свете?

– Уже не превыше, – тихо отозвалась она, и мужчина освободил её руки.– Если ты будешь со мной, я согласна больше никогда не выходить отсюда.

Он покачал головой.

– Но я не буду. Я не могу оставить всё это так, как загнанный зверь ждать решения своей участи… скоро я должен буду уехать. И, вероятно, надолго.

– На сколько?

Он отвёл глаза.

– Я не знаю. Месяцы… может, годы.

Она побледнела.

– Но ты ведь вернёшься?

– Я сделаю всё от меня зависящее, - он всё ещё не смотрел на неё.

– Канцлер, ты же понимаешь, что этого недостаточно, – в её голосе отчётливо зазвучали металлические нотки, так хорошо знакомые членам сената, но с ним она впервые говорила подобным тоном.

Ламберт вопросительно поднял бровь.

– Как я буду ждать тебя, если ты даже не пообещаешь вернуться?

– У меня нет права просить тебя об этом, – тихо заметил он.

Она резко вскинула голову.

– Мне двадцать пять лет, я красива, умна и образована, и до сих пор не только не замужем, но ни разу ещё не построила романтичных отношений серьёзнее лёгкого флирта. Благодаря тебе. И если ты…

– Я не привык давать обещания, когда не уверен, что смогу сдержать их.

– Что ж, – её глаза подозрительно сузились, – тогда я тебе кое-что пообещаю. По возвращении в столицу я поинтересуюсь у начальника тайной полиции, что делал легион в Венеде и куда подевались пленные маги, а ещё…

– Ты этого не сделаешь! – резко оборвал её Канцлер.

– Можешь не сомневаться, что сделаю!

– Тебе непременно надо влезть в неприятности?

– О, прикрытие я какое-нибудь придумаю. Заведу роман…

– Это, конечно, твоё право, но оставь венедских магов в покое. Я не позволю тебе впутаться в эту историю.

– Интересно как? – ехидно сощурилась Камилла. – Тебя ведь здесь не будет.

– Я… попросил Салема позаботиться о тебе во время моего отсутствия.

Камилла рассмеялась.

– Ты серьёзно считаешь, что этот сопляк сможет меня контролировать? Право же, Канцлер, это несерьёзно.

Вздохнув, Ламберт устало потёр глаза. При виде этого жеста у Камиллы болезненно сжалось сердце, но опыт в ведении переговоров научил её скрывать подобные слабости.

– Камилла, чего ты хочешь от меня?

– Дай слово, что вернёшься целым и невредимым. И я буду сидеть тише воды ниже травы.

С минуту он молча рассматривал её, потом повернулся и бросил через плечо:

– Иди за мной.

Канцлер привёл её в свой кабинет. Здесь висел его великолепно выполненный герб. Под ним помещалась шпага. Ламберт снял её со стены и показал девушке.

– Это церемониальная шпага фон Штосс. Была вручена Ульрику фон Штосс, основателю рода, кесарем Вальмаром. Передаётся из поколения в поколение носителю титула.

Он обнажил шпагу и повернул её вертикально, остриём вниз, слегка коснувшись пола остриём. Сложив руки в замок, опустил их на эфес, удерживая  церемониальное оружие в таком положениии, склонив голову, произнёс:

– Я, Ламберт фон Штосс, канцлер Сивфской империи, даю слово, что если ты не будешь предпринимать никаких действий, связанных со мной, рано или поздно я вернусь.

– Целым и невредимым, – настойчиво подсказала Камилла.

– Живым, – сухо завершил он и вложил шпагу в ножны.

Камилла знала цену компромиссам и поняла, что из этих переговоров она и так извлекла максимум возможного, поэтому, когда Канцлер поднял глаза, он увидел её удаляющуюся спину.

– Я выезжаю через два часа.

Сенатор попрощалась с Канцлером довольно холодно. Ламберт был безукоризненно корректен. Мужчина галантно подсадил её на лошадь, но серые глаза при этом были полны такой пронзительной тоски, что Камилле немедленно вспомнились потемневшие от пота, разметавшиеся по подушке волосы и сухие потрескавшиеся губы на бледном лице. Наклонилась и ласково коснулась губами морщинки, снова прорезавшей его лоб. Барон фон Штосс благодарно сжал её руку и молча пошёл в дом. Девушка проводила его взглядом до самой двери. Канцлер не обернулся.

Тронув поводья, Камилла медленно поехала рядом с Рогнаром, тихая и задумчивая. Не прошло и четверти часа, как бородач остановил её лошадь, схватив рукой за гриву.

– Так дело не пойдёт. Ты же не видишь, куда едешь.

Глаза девушки и правда застилала пелена слёз, но она этого даже не заметила. Теперь тёплые капли текли по щекам неиссякаемыми ручьями, и она ясно видела расстроенное лицо Рогнара.

– Поругались вы, что ли? Да ты не бери в голову: милые бранятся, только тешатся.

Камилла отрицательно затрясла головой, закрыла лицо руками и совсем уж откровенно разревелась.

– Ну-ну, что такое? – Рогнар приобнял её и похлопал по спине. – Что стряслось? Аль может, пособлю чем?

Заикаясь от слёз, она выдавила из себя:

– Рогнар, а вдруг его убьют? Тогда что? Тогда всё…

– Тьфу ты, девка, чего выдумала! Хорош раньше времени хоронить. Хозяин не мальчик уже, ему палец в рот не клади, всю руку отгрызёт. И на рожон не полезет, без надобности если.

– Но ведь он уже чуть было…

– То не в счёт. Врасплох застали. А теперь он настороже. И я гляжу в оба. Ты не боись. Мы с Вартеком его одного никуда не пустим боле, - девушка продолжала всхлипывать, и Рогнар продолжил: – Ты мокроту эту брось. Не ровён час, простудишься. Подумай лучше, может дело у тебя есть какое нужное.

– Дело есть, – отозвалась вдруг Камилла, решительно отирая слёзы. – Можешь мне показать, где Салем живёт?

– Рогнар, леди Камилла! Какой приятный сюрприз! – Салем был видимо смущён.

– Привет, Салем! – весело потрясла его руку Камилла. – Раз уж ты согласился за мной присматривать, мне нужна будет помощь.

– Чем могу быть полезен? – галантно осведомился молодой человек.

– Нужно, чтоб ты мне подыграл, – леди сенатор заговорщицки улыбнулась.