Восточная сказка

Пролог

Книга посвящается удивительному человеку, сильной женщине и замечательному другу Марине Балафин. А также всем девочкам чата Болтушек, моим преданным подписчикам и читателям.

От автора.

Пролог

1980 год. Афганистан. Панджшер.

Небо над ущельем уже потемнело, и холодный горный ветер, пронизывающий до костей, приносил с собой запах пыли и гари. Днём здесь стояла невыносимая жара — температура поднималась до сорока градусов, а ночью резко падала, превращая воздух в ледяное одеяло. Вдалеке глухо гудела артиллерия — снова работали по кишлакам, где засели духи. Война не давала передышки.

Сагатов, немолодой уже полковник, с тяжёлым сердцем шагал среди павших. Сколько ребят здесь полегло... Совсем юные, жизни не видавшие. Со школьной парты — сразу на поле боя.

«Почему они? Почему не я?» — думал он, с горечью оглядывая лица погибших. Он уже вывез свой батальон, вернее, то, что от него осталось. Но сам отказался садиться в вертушку. Без друга он не вернётся. Не может.

— Рахим! — вдруг крикнул Сагатов, заметив знакомую фигуру у края ямы. Он бросился вперёд, не чувствуя боли в ноге и не замечая своей хромоты. — Назаров! Живой! — радостно выдохнул он, подбегая к другу.

— Марат... — прохрипел Рахим, едва Сагатов поднял его голову. — Оставь меня... Я не жилец.

— Отставить! — резко оборвал его Сагатов, пользуясь своим старшинством по званию. — У тебя внук скоро родится. Кто из него мужика будет делать, если не ты? Ну или внучка, — добавил он, уже взваливая на себя тяжёлое тело друга. — Кто охранять будет принцессу рода Назаровых?

— Внук... — с искаженным от боли, но довольным выражением лица прошипел Рахим. — Будет внук. В моём роду только мужики рождаются.

— В моём, похоже, тоже, — с горькой усмешкой вздохнул Сагатов. — Жена рожать больше не сможет. Говорит, спасибо скажи, что двух богатырей тебе родила. А я дочку хотел... Очень.

— Ничего, Марат, — слабо улыбнулся Рахим. — Не родилась дочка, родится внучка. И будет красавицей, такой, что джигиты головы будут терять.

Сагатов, стиснув зубы, шаг за шагом тащил друга, стараясь не думать о боли, пронзающей ногу и спину. Каждый шаг отдавался огнём в измученном теле, но останавливаться было нельзя. Назаров терял силы, истекал кровью, каждая минута была дорога.

Вокруг лежали тела – юные, едва вступившие во взрослую жизнь, и он мысленно прощался с каждым из них, с каждым юнцом, которого не уберег.

— Если родится внучка, отдашь её за моего внука? — вдруг, сквозь боль, шутливым тоном спросил Назаров.

Сагатов на мгновение замер, потом хрипло рассмеялся.

— За твоего отдам! — не раздумывая, ответил он. — Знаю, ты воспитаешь его настоящим воином, защитником. Таким, как его отец. Твой старшой — молодец! Доказал, что мужик. С пулей в ноге и наградами на груди вернулся к матери, к жене.

— Доказал… — задумчиво протянул Назаров. — Младшего бы уберечь от этой проклятой войны. И твои щеглы ещё совсем маленькие. Вырастут — тоже ведь в Афган проситься будут.

— Не будут, — уверенно ответил Сагатов. — Закончится война к этому времени.

Назаров прикрыл веки, мысленно взмолившись о мирном времени для всего подрастающего поколения.

— Поклянись, что внучку отдашь за моего внука! — прохрипел он, цепляясь за шею друга.

— Даю слово офицера, — твёрдо произнёс Сагатов, крепче прижимая друга к своей спине.