В этот же день Донской забрал меня из больницы. Он не дал мне идти самой и до машины, а потом от машины до моей квартиры, нес меня на руках. А дальше он стал моей персональной нянькой и ночной грелкой. Пару дней мне это действительно было необходимо, так как слабость была ужасная и помощь была как нельзя кстати, но на третий день я почувствовала себя намного лучше, и началась моя война за самостоятельность. Аргументы типа "Я так разучусь ходить" и "Мне уже намного лучше, дай я сама" никак не хотели им приматься. Донской упёрся рогом, и сдвинуть его было невозможно. А ещё меня бесило то, что со мной не хотят обсуждать то, что произошло. Я хотела знать, что стало с моей сестрой. Оборотень же твердил, что как только я поправлюсь, мы это обсудим. Но мне уже лучше! И проблема была вся в том, ка
