Зима гнева

Глава 5

***

Когда Кира уснула, а Анна ушла – было девять вечера.

Когда Анна вернулась – было около четырех часов утра. Разошлись и уснули самые стойкие. Потому никто и не заметил вернувшуюся девушку.

Камеры?

Эммм…

Стояли они, стояли. Только вот снимали реально штук пять.

На центральных воротах, на калитке, в главном здании еще на улице, там, где была оборудована площадка для шашлыков. И все. А остальные были бутафорские!

Народ пугать! Это ж рехнешься какие затраты – всю территорию ими обвешать! И деревня рядом! Сопрут же! Наверняка сопрут! Или камнем кинут! Бывали прецеденты.

Анна пролезла через дыру в заборе – так было быстрее. Она и выходила через нее – радом с домом, она во время косплея эту дырку и приглядела. Про камеры она даже не подумала. И жили они с Кирой не в главном здании, а в одном из вспомогательных. И мимо площадки она не проходила.

Вот на камерах и не запечатлелась.

А остальное…

Хорошо, что все спали.

И Анна могла спокойно оттереть грязные сапоги. Могла рассмотреть и спрятать разошедшийся по шву свитер. Хорошо, не вязанный, а из какой-то плотной ткани. Нитки не останутся.

Могла искупаться сама.

Вот поспать ей не удалось… ну так что же?

Великой княжне это было не впервые. Она еще успеет выспаться… или прикорнуть где-нибудь минут на пятнадцать. Этому их тоже учили.

С утра прием, потом обед, потом общение, вечером бал, и за всем надо приглядеть, а ночью разобраться со слугами, и на следующий день опять прием…

И никто тебя от обязанностей не освобождает…

Анна это могла.

Она никому не покажет своего состояния. А что сложно…

Не в первый раз. Улыбаться, и понимать, что живыми они из дома в Зараево не уйдут – было сложнее.

Улыбаться – и помнить, что где-то там, далеко, без защиты и помощи остается ее сын – еще страшнее. А она справилась. И сейчас тоже справится.

Анна посмотрела в окно.

Медленно падал первый в этом году снег. Белый и чистый.

Глава 3

Этих снежинок явь,

призрачное крыло.

Косплей продолжался. Нарцисса Малфой была очаровательной, разве что несколько бледной. Но ей же положено!

А вот ментов никто не ждал! И их появление восприняли… своеобразно.

Сначала решили, что это такая идея организаторов.

Потом попробовали пригласить ментов тоже поиграть.

А когда поняли, что все всерьез…

А вот тут бедным полицейским стоило только посочувствовать. Толпа избалованных подростков с поросячьим характером сообразила, что они косплеят, а неподалеку произошло – ОНО!

Реальное у******о!!!

Это ж…

А они все пропустили!?

А можно пойти!?

И посмотреть!?

И потрогать!?

И…. и… и…

Полицейские и организаторы взвыли дружным хором. Но как вот ЭТО удержать? Когда штук двадцать подростков в самом шилопопистом возрасте рвутся на поиски приключений? И плевать им, что рядом – место преступления! Их только пусти!

Затопчут все, не хуже, чем стадо слонов!

И так-то…

***

Конечно, есть тайна следствия.

Но есть еще и местный участковый.

И вполне себе местные повара на кухне – не приглашать же ради косплея поваров из дорогого ресторана? Хоть ты фуа-грой весь дом облепи и форель из Швейцарии закажи, а подростки оценят пиццу. И картошку фри…

Аня зашла на кухню попросить чашку чая.

Вчерашний адреналин сказался – она не заболела. Но горячего хотелось.

Как-то она себя не слишком комфортно чувствовала. Подмерзала, да и носом посапывала.

Чашка чая с капелькой бальзама и большим куском яблочного пирога пришлась кстати. А порция сплетен – еще больше ко времени.

Участковый поделился новостями, и Аня узнала, что ночью какие-то… люди нехорошие раскопали старое кладбище.

Копали сбоку, ближе к посадкам. Видимо, что-то знали, потому что вскрыли большую братскую могилу. Теперь будет криминалистам проблем - перебрать все кости. Рассортировать, обыскать… да, наверное, надо историков вызывать. А погода-то швах…

Снег пошел. Да противный такой, мокрый, вчера погода расщедрилась, а вот под утро - дала жару!

Следы?

Да какие там следы по такой погоде? Если что и было…

Говорят, два трупа нашли. Понятно, кто-то третий там был! Ящик нашли вскрытый… вот, вроде как третий сначала одного убил, потом второго… а куда делся?

Неясно.

Машину не нашли – наверное, эти двое на электричке приехали. Да тут и не слишком далеко, всего километров десять до станции.

Куда третий делся? Говорят, в деревню. Сюда-то уж вообще для галочки заглянули. И допрашивали всех для проформы. Что вы видели ночью, что слышали, что делали… спали? Вот и чудненько, вот и ладненько. Спасибо, вы свободны! А следы точно вели в деревню… ну, сколько проследить смогли. Жуть какая!

Подлые какие люди!

По могилам лазить!

Да ладно бы в лесу нашли… понятно, надо захоронение на кладбище перенести, отпеть, по-людски все устроить. А тут!?

Могилу разорили!

На кладбище!

Если б этих тварей уже не убили, их бы деревенские сами… в чем-то в деревне нравы и проще. Шел, поскользнулся, сел попой на вилы… случайно. Раза три.

Так не бывает?

Еще как бывает! Вся деревня в свидетелях!

Свой мир. Закрытый и замкнутый от посторонних. И этим все сказано.

Анна слушала, и думала, что ей повезло. Наверное…

Но когда она поедет за сумкой, надо быть осторожной. Очень осторожной. Электричка, говорите? Десять километров?

А расписание?

То, что придется ехать ночью, Анну не смущало. Она даже оружие с собой брать не будет. Зачем?

Хелле она верила. Если богиня сказала – убивать словом, значит, так оно и будет. И никакого орудия убийства. Очень удобно…

***

Разъехаться пришлось пораньше.

Хотели до утра остаться… планировали.

Ага, как же!

Устроители справедливо решили, что если детей не посадить на цепь, и не приковать к чему-то тяжелому, они обязательно сбегут посмотреть на кладбище.

Как тут не поинтересоваться? Как не полюбопытствовать?

Отлавливать всю эту банду никому не хотелось, а потому… проще неустойку вернуть – и отвезти всех по домам.

Целее будут!

Ведь точно и пойдут, и полезут, и навернутся куда, и что-то сломают… на фиг – на фиг! Пусть едут домой! И родителям сообщить о форс-мажоре, пусть деточек возьмут на поводок на ближайшее время. Так что Анна и Кира возвращались в город раньше времени.

Анна была довольна.

Кира ворчала.

 - Испортили косплей! Не могли эти козлы в другое время полезть…

 - Не могли. Не согласовали, а жаль…

 - Козлы!

Позвонить девушкам и в голову не пришло.

Анна как-то не принимала в расчет сотовые телефоны. Ну да, они есть, это великое благо цивилизации, но… лично она их просто не воспринимала. Не получалось.

А Кира не собиралась предупреждать. Из принципа.

Она домой едет! Пораньше, и что?

По какому поводу звонить? Это ее дом!

Впрочем, когда Кира увидела рядом с домом маленький красный мерседес «CLK», ярко-красный и с уляпанной игрушками передней панелью, она помрачнела еще больше.

 - Эта…. Эта…

Анна положила ей ладонь на запястье.

 - Кира, спокойно. Помнишь, о чем мы говорили?

 - Да. Я не должна выставлять дурой себя.

 - Правильно.

 - Я должна выставить дурой ее.

 - Умничка. Теперь осталось пойти – и это сделать.

 - Ань, а ты поможешь?

 - Конечно.

Не то, чтобы Борис Викторович это одобрил. Но… девочку было жалко. Анна все понимала. И про браки по расчету, и про объединение капиталов, и про детей…

Но Киру все равно было жалко. Поди, поживи с такой паразиткой под боком! Анне решительно не нравилась Лиза. Насмотрелась она таких во дворце – гадость редкостная. Впрочем, такие везде заводятся, и везде себя мнят центром вселенной.

 - Держи себя в руках, - в очередной раз предупредила она Киру.

 - Слушаюсь, леди Малфой!

Они с девочкой прошли по коридору – и замерли на пороге. А в гостиной царила романтическая обстановка.

Цветы, свечи, столик на двоих… явно Киру тут не ждали.

Лиза и Борис Викторович сидели… Лиза сидела на коленях у будущего мужа – и щебетала. Тот обнимал девушку – и слушал. И даже не кривился.

Анна прислушалась. Речь шла о предложении руки и сердца.

Сейчас как раз обсуждалась дата свадьбы. Лиза хотела устроить ее летом, чтобы она, вся такая воздушная, чтобы платье, фотки… зимой тоже здорово, и манто можно продемонстрировать, но – неудобно. Столько всего надо объехать, посетить, а если она замерзнет? И нос красный…

И насморк?

Нет-нет!

Лето – и никаких гвоздей!

Опять же, сейчас УЖЕ декабрь! Пока платье! Пока белье, туфли, пока гости, приглашения, праздник, да, и дом немного надо бы переделать для молодых…

Тут бы управиться до лета! А то ведь можно и не справиться!

И кольцо на пальце девушки. С большим, вульгарным бриллиантом. Впрочем, некоторые девушки признают только такие драгоценности.

Кира набрала воздуха в грудь, намереваясь заорать. Но Анна успела вовремя пнуть ее по щиколотке.

Девочка зашипела – и пришла в себя.

И бросилась отцу на шею.

 - Папс! А мы с косплея! Нас пораньше распустили, там рядом у******о произошло!

 - Кошмар! - выдохнула Лиза.

 - Да, - закивала Кира. – Мародеры раскопали могилу, потом поубивали друг друга. Я точно не поняла, кто и кого убил, но нам сказали, что оставаться в поместье может быть опасно.

Борис Викторович нахмурился и кивнул головой.

 - Правильно, что вы вернулись. Кира, я сделал предложение Лизе.

Если бы рядом не было Анны, сейчас разразился бы скандал. И Кира бы оказалась во всем виноватой.

Она бы раскричалась, Лиза обиделась…

Вместо этого Кира захлопала в ладоши.

 - Папс! Класс! А я буду подружкой невесты?

Лиза едва рот не открыла.

 - Будешь, конечно, - согласился Борис Викторович.

 - Я хочу пышную свадьбу, я не каждый день отца женю! – продолжила девочка, уже откровенно развлекаясь, под одобрительным взглядом Анны. - И подруг надо пригласить!

 - Подруг? – наморщила носик Лиза.

 - А что такого? Ты будешь частью нашей семьи, поэтому я обязана тебя познакомить со своими друзьями и учителями! Папсу вечно некогда, а ты будешь ко мне ходить на родительские собрания? У нас требуют, чтобы родители участвовали в жизни класса, а я вечно, как самая лысая!

Лиза поежилась.

Школу она и сама не так давно закончила, и возвращаться туда не хотела совершенно. Но Кира подобные возражения во внимание не принимала.

 - Ну, мамочкой я тебя звать не хочу…

 - Почему? – усмотрела возможность прицепиться Лиза. – Я понимаю, тебе будет сложно, но может, со временем…

 - Ты собираешься стать алкоголичкой? – с живым интересом уточнила Кира.

Лиза аж поперхнулась.

 - А…

 - Папс в курсе. У меня маман спилась – родная. Не знаю, допилась ли она уже до морга, или пока только до белочки, но тебе, наверное, такое не нужно? А то притянешь судьбу? – девочка рассуждала вроде бы разумно, но Анна видела – издевается.

Копирует ее же – с косплея.

Ах ты паршивка!

 - Какая ужасная наследственность! – ахнула Лиза. – Кира, ты лучше не признавайся…

 - В чем?

 - А то никто приличный может и не жениться…

 - Когда я решусь замуж – мы ДНК-тест сделаем. На совместимость. Чтобы точно уродов не наплодить. Кстати,  вы еще не?! Лиза,  это надо! Я не хочу родственников с даунизмом! Или с чем похуже! Тогда на мне точно никто не женится!

 - У меня в роду такого нет! – подскочила Лиза.

 - Так и не надо ждать,  пока появится!

 - Не появится! А вот тебе такие тесты точно пригодятся!

- Я со школьной скамьи замуж не собираюсь, - отрезала Кира. – Мне надо выучиться, получить профессию, найти работу, научиться самой себя обеспечивать…

Борис Викторович довольно кивал. Лиза сморщила нос – и решила попробовать атаковать Анну.

 - Слышу голос старой девы. Кира, главное для женщины – удачно выйти замуж!

 - Мой отец удачно женился. Скоро вот, в пятый раз – и каждый раз удачно, - согласилась Кира.

Лиза побледнела и пошла пятнами. А девочка невинно рассуждала дальше.

 - Я наверное, тебя буду называть, а правда – как? Лиза? Непонятно, кто ты мне такая… Мама? Тут мы уже решили, ты не сопьешься, правда?

Лиза квакнула нечто, принятое Кирой за согласие.

 - Мамушка? Тоже не подойдет, так служанку звали. Из «Унесенных ветром». - Кира недавно посмотрела этот фильм на пару с Анной, и сказала, что Эшли надо отравить. Чтобы не мучился. Но вот, запомнила… - Мамыса? Матуша? Матуха? Матка? Это уж вовсе физиология…

Лиза меняла окраски. Борис Викторович выдохнул, собираясь вступиться за возлюбленную, но не успел.

 - Знаю! Будешь ненькой! В самый раз!

 - Нянькой?

 - Да нет же! Ненькой! Как Украина! И ласково, и со смыслом… неня Лиза! Класс!*

*- одна из бабушек автора данное слово употребляла именно в значении «мама». Прим. авт.

 Лиза вскочила.

Надулась.

 - Мы об этом еще поговорим!

 - Конечно! – согласилась Кира. – Папс, вы тут помолвку праздновали? Мы с Аней тогда пойдем… только трусов на люстре не надо, ладно?

 - Трусов? На люстре?

 - Ну да… неня, ты не переживай! Они хоть и симпатичные, я вот вижу, красные, в кружавчиках, но в интерьер гостиной не впишутся. Да и тебе нельзя, говорят, красные трусы на люстре – к женихам. А ты уже… того. Все, жизнь кончена…

Лиза вылетела из комнаты не прощаясь.

Кира сделала знак «йес».

И была поймана за ухо родимым батюшкой.

 - Ну и что это за номера цирковые? Анна, вы мне можете объяснить?

Вот, так всегда. Хотя Анна тоже получила удовольствие, так что можно и пострадать немного.

 - Конечно, Борис Викторович.

 - Слушаю вас внимательно?

Анна сделала нарочито невинное лицо.

 - Будучи невинным ребенком, Кира получила громадную моральную травму. Переживания подкосили ее и внутренний мир девочки диспропорционировался. Отправившись домой, она обнаружила, что ее отец, столп ее мира, собирается жениться. Будучи хорошо воспитанной девушкой, Кира проявила доступную ей долю вежливости, но к сожалению, это вышло чуточку неуклюже. Будьте к ней снисходительны, обнаруженные по соседству трупы не способствуют душевному равновесию.

Что мог сказать Борис Викторович в ответ на эту тираду?

Ну… почти ничего.

Начиная с диспропорционирования, он честно пытался не захохотать в голос. Так что…

 - Идите вы… интриганки!

Интриганки переглянулись – и пошли.

Русина, Подольск.

 - Как мне все это… надоело.

Тор Мелехин покосился на подчиненного, но одергивать не стал.

Мужчину тоже все… скажем вежливо – за…грызло.

Подольск, вообще вся эта ситуация, патрулирование…

Особенно – последнее.

Везти в город продовольствие?

Да вот прямо и сейчас! Никто даже не собирался! На черном рынке обычная курица стоила до десяти рублей!

Десяти!

Рублей!

Для сравнения – всего год назад она стоила восемьдесят копеек!

Илья с ног сбивался, а только – толку?

Если бы не крупа, обнаруженная на складах Подольска, давно бы его войско или голодало, или с протянутой рукой пошло, или вообще в мародеры! А кушать-то хочется!

И то…

Крупа – для людей.

А для лошадей?

Десять килограмм сена, пять кило сухой травы, семь-восемь килограмм овощей, четыре килограмма зерна…

Не нравится?

А это еще самый минимум! Нужно больше! Это строевые кони, постоянно в движении, со всадниками… и где все это взять?

Только у крестьян.

Понятно, крестьяне были против. Илья махнул рукой, и выпустил облигации, по которым крестьянам обязательно заплатят. Ну вот обязательно! Стоит только вернуться законной власти…

Крестьяне оказались недоверчивыми, и вообще – пособниками освобожденцев, так что ни зерна, ни фуража, ни…

Город продуктов от них не дождался.

Илье пришлось рассылать десятки по селам, с реквизициями. Строго-настрого запретив грабить, убивать, насиловать…

Обнаружили сено?

Заберите.

Но выпишите человеку облигацию – пусть потом компенсацию получит.

 Что значит – корову кормить нечем? А помрет корова – и детки умирать начнут, она ж, кормилица, молочком их поддерживает…

Ах вы, твари сиволапые!

Мы вас тут защищаем, а вам сена жалко!? Вы о каких-то коровах печетесь!?

Да за такое…

Расстрелять бы, да нельзя. Но вот сапогом в морду – это можно. Это крестьяне получали регулярно. Параллельно с облигациями.

Вот и сейчас…

Удалось найти несколько возов сена, и забрать их, но в морду староста получил! А чего он! На колени падает, сапоги обнимает… да на эти сапоги такая кожа пошла, которую в его паршивой деревеньке отродясь не сыщешь! Разве что с него содрать!

А он их – соплями!

Коровы падут, козы… Лошадям не хватит… да не наплевать ли?!

Пусть прирежут свою скотину – да и на мясо! А не хотят сами съесть, так пусть продадут в городе! Небось, заплатят… облигациями!

Это тор Мелехин и сказал старосте. А заодно и в морду ему дал. Чтобы понимал, тварь, с кем разговаривает! Староста утерся и успокоился.

 По плохой дороге возы едва ползли, а возницы отгавкивались, предлагая запрячь в телеги не крестьянских коней, а кавалерийских. А чего!?

Эва какие лошади! Они и повозку потянут!

Подобное предложение не вызывало симпатии у кавалеристов. Но действительно – падут крестьянские лошаденки посреди дороги, не своего ж коня в телегу запрягать? Вот и приходилось едва тащиться…

Крестьяне зло переглядывались. Молчали, но хмуро, зло…

Если бы тор Мелехин обратил внимание на их настроение, но куда там! Он же – тор! А это крестьяне! Сволота, быдло, серая плесень… чего на них смотреть? Он и не смотрел…

А когда с близко расположенной опушки ударили выстрелы…

Когда взметнулись на дыбы кони…

Когда пуля ударила в грудь, и на миг стало горячо, а потом в лицо бросился белый снег, быстро становящийся алым, а затем и черным…

Тор Мелехин даже ничего понять не успел. Он умер первым.

Остальные…

Подольск – транспортная развязка. Но леса вокруг него есть.

Хорошие леса, густые… и народ здесь частенько охотой живет. Староста лесной деревни, в которую явился тор Мелехин, был охотником. И брат его, и отец, и дед…

Староста не врал.

Что с тех бумажек толку? А козы, коровы…

Это – жизнь их детей. Жизнь семей. Станет ли он колебаться?

Да ни минуты!

Пуля из старого, еще дедовского ружья, ударила в грудь кавалериста. Надо бы в голову, да побоялся. Все ж далековато…

Пятеро охотников после ухода грабителей встали на лыжи. Они-то лес знали!

Здесь спрямить, тут срезать… на месте засады они оказались часа за два до своей добычи. Хотя предупрежденные возницы и так не торопились, давая старосте время все успеть.

Пять выстрелов грянуло разом. Перезарядить – и второй раз. Как по волкам.

Как по зайцам… те еще и быстрее.

Все же кавалерийский полк Ильи – это были не бойцы. Военные, но не воевавшие. Парадные, декоративные… они растерялись. А в тягость ли охотникам перезарядить ружье?

Для умелых рук – секунда.

Двое еще успели дернуться к засаде… ну так что же? Только и добились, что пули их ударили в головы, не в грудь. Лесовики белку в глаз бить привыкли, а тут мишень крупнее.

Ржали кони, метались… староста ждать не стал. Выскочил из засады, ссыпался к дороге, увязая в грязи, которую лишь припорошил сверху первый пушистый снежок, помчался к дороге!

 - Живо!!! Коней ловите!!!

Поймать удалось восемь из десяти. Двоих куда-то унесло, да и пес с ними. Зато трупы – все десять.

Мародерили крестьяне быстро. Или – восстанавливали справедливость?

Вояки были облуплены до полной наготы – нет, не до исподнего. Тоже полотно, авось, да пригодится. Так что до наготы. И десять тел сложили вдоль дороги.

Пойманных лошадей привязали к телегам – тоже пригодятся. Барахло сложили прямо на сено.

И кое-как развернули возы.

Староста подождал какое-то время, пока все отъедут, и достал нож.

Ох, не хотелось ему этого делать! Нет, не хотелось…

А придется.

Деревню он подставить не может, значит, надо дать другого подозреваемого. Какого?

А чего искать-то? Да здравствует Освобождение!

Вырезать ножом на груди одного из солдат символ Освобождения было несложно. С ним и безграмотный справится.

Символом Освобождения стала роза ветров – восьмиконечная звезда. Или восьмиконечный крест, тоже сойдет на первое время…

Староста постоял минуту над трупами, вздохнул…

Если б не нужда горькая… а все одно! Нечего тут!

Одни налетят, ограбят! Вторые налетят, ограбят… Да ему плевать, кто там, в том Звенигороде кресло задом мнет! Хоть Петька, хоть Гаврюшка, староста их отродясь не видел, и видеть не желал. Оно понятно!

Языком махать – не камни таскать! В мягкое-то кресло каждый хочет, а ты в поле поработай! Сено!!!

А ты то сено косил!?

Ты его в скирды сметывал, ты его сушил, ворошил, возил? Да тут в каждую копЁшку столько труда вложено, сколько вам, скотам, за год не одолеть! И отдать!

Да за красивые слова, да еще и в морду… а вот перебьетесь! Староста собирался выступить перед крестьянами. И предложить перебраться в лес, на хутора. Такие, считай, у каждой третьей семьи были. Кто пчел водил, кто сено на лесных лугах косил, кто охотился, да заимки ставил… Худо ли, бедно, а перезимовать там можно будет! Потеснятся, втрое упрутся… справятся!

Дома оставить?

Добро?

Никто добро и не бросает, и не предлагает. Но надо уходить, пока снег плотно не лег, чтобы следов не оставить. Сейчас по лесу милое дело ходить – с собаками не разыщут! Кто захочет оставаться – их воля, а только… нет! Не будет в деревне сейчас жизни!

Пока вот это все не пройдет – не будет! Тут и думать не о чем! Один налетит, второй, третий… ежели кто оставаться вздумает, только на свой страх и риск. А староста и сам не останется, и своей родне остаться не позволит.

Лес – он все скроет. Всех укроет. Прокормит… это городские неумехи в лесу с голоду подохнут! А коли у человека руки из нужного места растут… выживет! Выживут! И семьи вытянут… да, только лес.

Приняв решение, староста сплюнул на дорогу – и развернулся за возами. Через час о случившемся на дороге напоминали только десять трупов.