Каким он стал…
Джан не переставал думать об этом и стоя под обжигающе горячим душем, и когда сам не снимал, нет, срывал постельное бельё с кровати, словно пытался избавиться от следов своего падения как можно скорее. Хотя, что такого ужасного он сделал? Взял то, что принадлежало ему по праву, что было даровано Аллахом. Он не то, чтобы чувствовал себя виноватым, но какое-то странное, непонятное и непривычное чувство, точило душу.
Ближе к полуночи он осторожно открыл дверь в комнату Мари. Она спала, свернувшись, словно котёнок, почти на краю. А рядом с ней, в кресле, сидела Зейнаб. Её плотно сжатые губы и хмурый взгляд, которым она одарила эмира, не предвещали ничего хорошего. Анне никогда не стеснялась задать ему знатную трёпку. Ему чаще перепадало от неё, чем от родителей. Наверное, поэт
