Наследница Забвения

7

Мирана в панике бросилась вперёд, раскинув крылья и встав между Ноктелией и Артесом.

— Прошу вас, Король Миров, не гневайтесь! — воскликнула она с отчаянием в голосе. — Она ещё юна… Она не знает вас, не понимает, с кем говорит. Глупа, да! Но это от страха и растерянности… дайте ей время понять!

В зале раздалось ленивое, едкое фырканье. Лунный Король, склонив голову, усмехнулся:

— О, если бы тут была Принцесса Света… Вот уж где драма была бы. Милосердие, прощение, великое терпение… Ах, театр!

Артес отвернулся от Мираны, сжав кулаки, и тихо сказал:

— Мы ещё увидимся, человечка.

Он вновь взглянул на Ноктелию и произнёс с ледяной злостью:

— Хочешь своих подруг? Тогда приди сама. Приди, когда будешь готова заплатить. За всё. За долги, за призыв, за непослушание. Только тогда — получишь их назад. И расплатишься... полностью.

Он махнул рукой — и от его жеста воздух вокруг неё содрогнулся. Мгновенно Ноктелию отбросило назад, и всё исчезло в кромешной темноте.

Она падала. Снова.

Как в тот раз.

Падение сквозь пустоту, сквозь невидимое, чёрное пространство.

Глухой стук.

Ноктелиа проснулась, захрипев, вся в холодном поту. Она лежала… на своей кровати. В своей комнате. Всё казалось будто сном, но сердце бешено билось, а из-под майки торчали кости-панцирь.

Это было реальностью.

Солнце било в окно ярким, почти издевательским светом. Утро было слишком обычным — слишком нормальным после всего, что произошло. Ноктелиа встала в тишине, оделась машинально и пошла на учёбу. Ни слов, ни мыслей. Только тягучее, тяжёлое чувство в груди, как будто её душу обернули в холодный мокрый саван.

На занятиях она заметила их.

Своих подруг. Живых.

Они сидели, как всегда, рядом, смеялись... или точнее, делали вид, что смеются. Ноктелиа подбежала, обняла одну — но замерла. От них не пахло. Ни знакомыми духами. Ни их родными голосами. Ни живыми эмоциями. Только пустота.

Они разговаривали… слишком спокойно. Слишком ровно. Как актрисы, читающие сценарий.

После занятий она не выдержала.

Они вышли из здания, и Ноктелиа остановилась. Сжав кулаки, она сказала хрипло:

— Кто вы такие? Вы — не мои подруги!

Подруги остановились, а потом синхронно обернулись. Их глаза вспыхнули тьмой. Улыбки стали злыми, растянутыми, чужими.

— Ну надо же, — сказала одна. — Ты хорошо чуешь, раз так быстро раскусила.

— Мы — замены твоих подруг, — сказала вторая с ледяной усмешкой.

Третья кивнула:

— Пока ты не вернёшь их, мы будем рядом. Мы — их замены. Привыкай.

Ноктелиа отступила назад, дрожащим голосом прошептав:

— Где они? Что с ними?!

— Их тела и души — у Короля, — холодно ответила одна из них. — Один неверный шаг, и он выпьет из них душу. И они умрут. Навсегда.

Другая добавила, смеясь:

— Так что будь паинькой, Ноктелиа. Ты обещала прийти за ними… так вот и приходи.

И с этим они, всё ещё улыбаясь, развернулись и ушли, оставив её стоять посреди дороги — одну, испуганную, но сгорающую от решимости.

Ноктелиа не знала, с чего начать.

После школы она не пошла домой — направилась в библиотеку. Старые книги, пыльные полки, и слабый свет ламп, как в старом храме знаний. Она искала хоть что-нибудь: книгу, страницу, символ, след, зацепку. Листала, читала, шептала названия вслух.

Ничего.

Тишина.

Словно мир сам отвернулся.

Вечером она искала в интернете — пробивала ключевые слова, древние заговоры, ритуалы. Фальшивые сайты, фэнтези-форумы, ничего настоящего. Всё было мертвым шумом, всё не тем.

Наступила ночь.

Она вернулась домой и закрылась в комнате. Окно было приоткрыто, ветер шевелил занавески, как будто сама ночь вглядывалась в неё. На полу — меловые круги. В центре — свечи, цветы, старые монеты, рисунки символов, всё, что она смогла вспомнить.

— Лунный Король… — прошептала она. — Я прошу… ответь…

Тишина. Свеча дрогнула… и погасла.

Она снова нарисовала круг, теперь — обратившись к силам стихий. Огонь вспыхнул… на секунду… и исчез, как будто испугался.

Каждую ночь — новый ритуал, новое имя, новое заклинание. Она пробовала в темноте, с кровью, с болью, даже прошептала клятву в обмен на себя — и всё равно: тишина.

Глаза её налились слезами.

Губы дрожали от холода и бессилия.

— Мирана… — шептала она. — Королева… кто-нибудь…

Никто не слышал.

И тогда…

В последнюю ночь, сидя в темноте, она прошептала:

— Артес…

Слово вышло хриплым, едва различимым, словно было ядом на языке.

— Ты говорил… если я хочу подруг — я должна прийти. Но я не могу. Я — не из вашего мира. Помоги… — её голос надломился. — Я… зову тебя. Слышишь меня? Я призываю тебя…

Комната затихла. Даже ветер прекратился. Ни одного шороха.

Но в следующую секунду…

Свеча вспыхнула сама по себе. Стены дрогнули. Тень в углу зашевелилась — медленно, как чернильный дым.

Из неё шагнул он. Холодный, как смерть. Артес.

— Ты звала меня, человечка? — его голос был как лезвие — острый, ледяной. — Ну что ж… теперь у нас будет разговор.

Ноктелиа фыркнула.

— Почему именно ты? Неужели только тебя я могу призвать?

Артес усмехнулся с холодным превосходством.

— Во-первых, я — Король Миров. И только я имею право быть там, где захочу. Остальные короли могут попасть в мир людей лишь с моего разрешения. Я открываю доступ — и я же его закрываю. А теперь скажи, за третий призыв... что ты мне предлагаешь?

Он перевёл взгляд на пол. Там лежали фрукты и овощи. Лицо Артеса скривилось в презрительной гримасе.

— Опять? — злобно фыркнул он. — Бездарная нищебродка. Ты издеваешься? Снова жертвуешь какой-то деревенской подачкой?! Эти жалкие фрукты?!

Ноктелиа распрямилась, её глаза вспыхнули.

— Ты такой высокомерный, Артес. У тебя всё есть, и ты давно разучился ценить дары. Да, я бедна. Но я отдала тебе всё, что у меня есть. И сделала это от сердца. А ты... ты — козёл, надменный эгоист. Ты даже лаврового листа не стоишь.

Она опустилась на колени и стала собирать с пола фрукты.

Артес разозлился. Его глаза вспыхнули холодным светом, и он стремительно шагнул к ней. Но, едва приблизившись, почувствовал магические нити — Ноктелиа пыталась создать защитный барьер.

— Жалкая попытка, — прошипел он.

С хрустом и звоном магия треснула, не выдержав давления его силы, — барьер рассыпался, словно стекло.

Он схватил её за волосы, рывком подняв с пола. Ноктелиа вскрикнула от боли, её пальцы разжались, и фрукты с глухим стуком рассыпались по полу. Свободной рукой она вцепилась в его запястье.

— Мне... больно! — прошептала она, сквозь стиснутые зубы. — Отпусти...

Артес смотрел ей в глаза — яростно, властно.

— Ты думала, этот хлипкий барьер защитит тебя? — презрительно усмехнулся он. — Глупая.

Он фыркнул, наклонившись ближе.

— Такая дерзкая… Ты, похоже, не понимаешь, с кем говоришь. Не боишься, что я убью тебя за твою наглость?

И тогда он медленно вытащил из грудного кармана алую розу. Та самая, что когда-то была символом чего-то важного между ними. Цветок казался жутко живым, его лепестки пульсировали в такт их бешеным сердцебиениям.

У розы вдруг выросли шипы — длинные, как кинжалы, изогнутые и острые. Цветок на глазах потемнел, лепестки поблекли, обратившись в угольную черноту, будто сама роза отравилась яростью своего владельца.

Глаза Ноктелиа вспыхнули. Увидев цветок, она подняла взгляд на Артеса, в её зрачках плескался холодный огонь.

— Из-за одного трона... столько боли, столько крови, — произнесла она глухо. — Если ты так жаждешь силы... забери Сферу Тьмы. Считай это расплатой.

Но душу я тебе не отдам.

Артес резко отпустил её волосы, и она с глухим стуком упала на пол, опершись руками. Дыхание сбилось, но голос не дрожал.

Он смотрел на неё сверху вниз, голос его был спокоен, почти отстранён:

— Без души я не получу Сферу.

Но убив тебя... возможно, получу.

Ноктелиа фыркнула, сквозь боль и ярость:

— Тогда чего тянешь время, Артес? Убей меня, давай! Покажи, на что способен, Король!

Молчание. Артес не двигался. Он просто смотрел на неё, будто взвешивал что-то на невидимых весах.

— Я просто... — сказал он наконец, медленно, — хочу посмотреть, что будет с нашим миром, если я не убью тебя.

А так — за три призыва... одной твоей души всё равно было бы мало.