Посетители

Фонарь, освещающий путь. Предисловие Л. В. Дубакова

Повесть Бориса Гречина «Посетители» вновь, как и написанная ранее повесть «Три дня иного времени», начинается как фантастическое произведение. Однако и допущение о чудесной встрече англичан из XIX века и русских из века XXI, и философские и поэтические обоснования этого допущения очень быстро отходят на второй план. Потому что на самом деле писатель предлагает нам фантастику, которая на поверку оказывается в хорошем смысле средневековым назидательным текстом.

В этой повести перед нами не столько герои, обладающие индивидуальностью, сколько типажи. Неслучайно автор именует их Аристократ, Леди, Казанова, Судья, Священник, Поэт и т. д. При этом они не представляют собой те или иные пороки или добродетели, это скорее некие мировоззренческие и поведенческие универсалии прежнего мира во всей их сложности. «Посетители» открывают нам Англию и — шире — англосаксонский, европейский мир полуторавековой давности, его отношение к любви, к женщинам и женственности, к мужественности, к вере и религии, к поэзии и ручному труду. А это, в свою очередь, открывает читателю глаза на день сегодняшний, ставя под сомнение достижения нашей эпохи, стремящейся к комфорту и теряющей внутреннюю духовную силу. Примером чего выступает типаж из XXI века — Менеджер. С одной стороны, неидеальные, но исполненные благородства англичане, с другой — бойко, но неправильно говорящий по-английски русский, точнее общечеловеческий, торговец, до мозга костей. Разнообразие типажей, или каст (имея в виду внутреннюю особенность человека, а не его социальную принадлежность), прошлого встречается с одним типажом настоящего — человеком, видящим реальность сквозь деньги. Причём Менеджер занимает не одно из мест, как это должно быть, но главное место в сегодняшнем мире. Во всяком случае, сам он считает именно так, ничтоже сумняшеся рассуждая обо всём на свете, включая религию. При этом опошляя её. Увы нам.

Среди героев повести однозначно определяется личность лишь одного — поэта XIX века Мэтью Арнольда. С ним у рассказчика происходит один из главных диалогов повести — о восприятии мира и о задаче поэзии. И совершенно естественно в этом диалоге умещается искусство и религия, христианство и буддизм, Достоевский и Паскаль. Англичане загадочным образом оказываются на берегу не Северного, но Чёрного моря, в Абхазии, на краю другой империи. Но в финале это выглядит ничуть не удивительно: поэзия стала высокой вечностью, по которой где угодно и когда угодно можно проверять качество того, что является временным. Стала дорожным фонарём, освещающим путь.

Л. В. Дубаков,

канд. филол. наук