Учительница

Школа. Глава 3.

* * *

 «Проявляй уважение ко всем и не кланяйся никому.

Проснувшись утром, воздай благодарность за пищу и радость жизни. Если ты не видишь причины для благодарности — это твоя вина.

Не оскорбляй никого, ибо оскорбление превращает мудреца в дурака и отнимает у духа его видение.

Когда придёт твоё время умереть, не будь подобен тем, чьи сердца наполнены страхом смерти, тем, кто плачет и молит о тои, чтобы продлить свою жизнь хоть на мгновение, прожив её по-другому. Пой свою песню смерти и умри, как герой, идущий домой».

(Вождь Текумсе, 1810 г.)

* * *

Сильно потеплело, да и сумерки теперь наступали позднее. Пахло летом. Ветер нёс с предгорий ароматы настоящего лета, будоража кровь, и прерия начала расцветать.

На исходе мая — Месяца Цветущих Трав — несколько ребят вместе со мной задержались в школе дотемна — мы решили выпускать свою собственную газету и писали заметки в первый номер, одновременно до хрипоты споря над названием будущего шедевра журналистики. Теперь все вместе — Люк, Мэри, Флёр и Бен, — затаив дыхание, наблюдали за моими тщетными попытками завести мотор позаимствованного мною у Гудлаков «ровера». «Ровер» был помладше пикапа Рейнбердов, но толку в нём тоже оказалось немного. Техника меня явно не любила.

Прослушав в пятый раз издевательское фырканье мотора, я безнадежно махнула рукой и повернулась к Люку:

— Давай, теперь ты рискни.

Дети весело запрыгали позади нас. Люк цыкнул на них, дождался, пока я пересяду на соседнее сиденье, занял моё место и повернул ключ зажигания. Через минуту мы уже выезжали со двора школы. Я вздохнула, под насмешливым взглядом Люка признавая его бесспорное превосходство, но всё равно попыталась как-то заявить о себе:

— Уоштело, спасибо, ты отлично справился, а теперь давай обратно меняться.

— Ещё чего! — Люк ехидно покосился на меня. — Хотите попасть домой — сидите и не питюкайте.

— Люк Стоун!

Он по-разбойничьи прищурился:

— А, то есть домой вы попасть не хотите?

В очередной раз покорившись своей участи, я откинулась на спинку сиденья, пытаясь урвать полчаса отдыха перед ночным бдением над передовицей. Стемнело, дорога была пустынна, дети притихли на заднем сиденье, Люк подмурлыкивал себе под нос Маккартни, вторя радиоприёмнику...

Очнулась я от сильного толчка и скрежета металла. Ничего не соображая со сна, я рывком обернулась и увидела расширенные глаза сбившихся вместе ребят. Люк сквозь зубы коротко выругался, вцепившись в руль. Снова толчок, ещё сильнее. Да что же это?!

Огромная чёрная машина, следовавшая вплотную за «ровером», была плохо различима в темноте. Удар! Завизжал и заскрипел безжалостно сминаемый багажник. Старичок «ровер» выскочил на каменистую обочину, накренился, оглушительно забарабанил вылетевший из-под колёс чужой машины гравий... Кое-как вывернув руль, Люк нажал на педаль газа. Тут я, наконец придя в себя, закричала, цепляясь за спинку сиденья:

— Что они делают?!

— Тихо! — приказал Люк сквозь стиснутые зубы, приникнув к рулю. — Может, прорвемся...

Черная тень догоняла «ровер». Люк резко повернул руль, и толчок получился слабым, но чужая машина опять приблизилась. Они играли с нами, как кошка с пойманной мышью.

— Они убивают нас! — выдохнула я, всё наконец поняв.

— *** им в рот и в задницу, — прохрипел Люк в ответ. — Держитесь!

Вся в испарине, я продолжала цепляться за что попало. Дети позади меня не кричали, не плакали, они тоже держались из всех сил, крепко обняв друг друга.

«Ровер» судорожно дёргался, Люк, цедя ругательства, выжимал из него всё, что мог.

Ещё один страшный толчок, и мир перевернулся.

...Отчаянный тоненький плач иглой проник в затуманенный мозг. Что это? Кто-то плачет?.. Больно... больно...

— Мисс! Ой, мисс... вы живая?

Голос Бена... О Боже!

Я вспомнила всё, что только что произошло. И дёрнулась, широко раскрыв глаза. Левую руку тотчас прожгло огнем, но я стиснула зубы, привыкая к темноте и к боли... Перепуганные глаза детей. Бен, Мэри, малышка Флёр.

— Люк? — прошептала я.

И тут Флёр зарыдала:

— Он не отзывается, мисс! Он не отзывается!

Покореженный старик-»ровер» вмялся в дерево возле дороги, и весь удар пришелся на сторону водителя. Тело Люка было намертво зажато между рулём, дверцей и исковерканным сиденьем.

— Люк! — заорала я. Всхлипывая, уже почти не чувствуя собственной боли, я кое-как подлезла к нему, протянула дрожащую руку к его лицу... Кровь.

От дикого собачьего воя я всё-таки сумела удержаться. И тут же ощутила ладонью слабое биение пульса на его тонкой шее. Люк был жив!

— Он живой, тихо, тихо, сейчас... — забормотала я скорее себе, чем детям, поспешно сглатывая слёзы. — Сейчас...

Но тут же я в панике поняла, что ничего не могу сделать и не только потому, что левая рука висела плетью. Изувеченная машина прочно стиснула Люка в стальном капкане. От моих беспомощных усилий у него вырвался слабый стон, и я тут же бросила эти попытки, отчаянно кусая губы. Попробовала открыть дверцу со своей стороны — нет, заклинило...

Окно!

Крупные осколки стекла ещё держались в пазах, и тогда, обернув правую руку полой куртки, я выбила их.

— Бен, Мэри! Попробуйте вылезти здесь!

Бен первым очень медленно стал вылезать наружу. Я помогла Мэри, потом — дрожащей от страха Флёр. Стискивая зубы, высунулась тоже.

Они стояли, цепляясь друг за друга, еле различимые во тьме, и молча смотрели на меня.

— А вы, мисс? — чуть слышно позвал Бен.

— Я тут пока останусь, — отозвалась я, пытаясь говорить по возможности уверенно и твердо. — А вы быстрее бегите отсюда, ищите кого-нибудь, кто сможет помочь. Бегите к шоссе, останавливайте машины... — я прокашлялась, — перехватило горло. Ненависть тяжелой волной прихлынула откуда-то изнутри. — Не бойтесь... эти... они уже уехали.

— А вы, мисс? — настойчиво повторил Бен.

— Бегите же! Быстрей!

Дети растворились в темноте. Они были целы, даже не ранены, Бог милостив, целы, целы... Исступленно бормоча одно и то же, я повернулась к Люку.

Он смотрел прямо на меня, приоткрыв запавшие глаза. Моргнул, пошевелил губами. И со стоном выругался. Длинно и яростно.

— Ой, Люк... — я схватила его за свободную руку.

— Где все? — прохрипел он.

— Они живые... все живые, и Бен, и Флёр, все! — заторопилась я, глотая слова и слёзы. — Они приведут кого-нибудь, они все целы, они сейчас, быстро, тебя вытащат, ты потерпи только! Сильно болит?

— А ты?.. — он, как обычно, пропустил половину из моего лепета мимо ушей вместе с обращением «мисс».

— Я... ничего, только вот рука... А ты? Ты? Люк? Где больно?

Он, наверно, попытался шевельнуться, потому что со всхлипом втянул в себя воздух, и замер. Я вцепилась зубами в свои пальцы и тоже застыла.

— Везде больно, — процедил он наконец. — Ноги вот только...

— Что?

— Как будто нету их, — отозвался он спокойно.

 Что?!

— Да не ори ты, не ори... Стой! Ты... — он вдруг очень сильно сжал моё запястье. — Ты чуешь?

Резкая бензиновая вонь — удивительно, как это я раньше её не почувствовала. Перебит бензопровод. И, наверно, всё это время бензин вытекал на дорогу...

— Беги отсюда! — приказал Люк срывающимся голосом. — Вылезай в окно, как они... и беги!

Я поглядела ему в глаза и покачала головой:

— Я не уйду. Я тебя не оставлю.

— С ума сошла?! — Люк тяжело дышал. — Ну пожалуйста... Кристи!

— Нет.

Он ещё несколько мгновений смотрел на меня, потом бессильно уронил голову. Я попыталась протиснуться как можно ближе к нему, но не могла толком дотянуться — мешали все эти вставшие дыбом искореженные железяки. Лоб его был в пятнах засохшей крови, на тонкой горячей шее под моими пальцами билась жилка. Боже, но ведь он был совсем ещё ребенком, невзирая на всю свою взрослость! Ему же всего четырнадцать... Всего!

— Сгоришь ведь, — пробормотал он невнятно.

— Насрать, — ответила я, сглотнув, и скорее почувствовала, чем услышала, как он усмехнулся.

— Чего ругаешься? — каждое слово давалось ему с трудом. — Ты же... учительница...

— Да уж было у кого учительнице поучиться... Ты молчи, молчи... — шептала я, гладя его руку. — Ты потерпи только... Сейчас, уже скоро, вот сейчас...

Он не откликался. Замерев, я слушала его неровное дыхание.

Прохладный ветер врывался в машину сквозь разбитые окна, шевелил нам волосы, развеивая немного тошнотворный запах бензина. Запах смерти.

— Выдерни ключ! — выдохнул Люк. — Ключ зажигания... может проскочить... искра...

С трудом просунув руку куда-то вниз, я нашарила ключ и вытащила его. Перевела дух.

— Так ты не уйдешь? — заговорил он снова, еле слышно. — Слушай... вдруг что... ты просто знай... что он по тебе сохнет...

— Кто? — машинально переспросила я, не понимая.

— Ну Дэйв же... Хоук.

— Что?

— Так ты, значит... не просекла?

— Люк! Ты что?! Бредишь?!

Он засмеялся, как закашлялся, и охнул от боли.

— Молчи, молчи, пожалуйста, — бормотала я, сама себя не слыша. — Сейчас уже сюда придут, нас вытащат... Хочешь, я тебе спою пока? Хочешь?

Голос мой сначала дрожал, потом медленно окреп. В памяти каким-то чудом всплыла не только мелодия, но даже слова. Старая, как эта земля, песня — та, что пела мне Луиза. Я помнила её. Я всё помнила, оказывается...

Будто сама эта земля укачивала нас в своих объятиях. Земля, знавшая столько боли, и слёз, и смертей...

— Эй! — раздался знакомый, срывающийся, с хрипотцой, голос, и чёрный силуэт возник у разбитого окна.

Я вскинула голову. Не может быть...

— Ты чего там торчишь?! — яростно выпалил Дэйв Хоук. — Рехнулась?! Вылезай!

— И не подумаю! — отозвалась я сипло. — Я Люка не брошу.

— Убирайся оттуда нахуй! — заорал он.

— Сам убирайся!

Я обозлилась настолько, что готова была драться, как зверь, зубами и ногтями.

— Дура! — сказал он устало. — Уйди, мешаешь же. Быстрей!

Я заглянула в лицо Люка. Он, наверно, был без сознания — веки плотно сжаты. Бензином воняло всё сильнее, видимо, он быстро вытекал. Наше время вытекало тоже...

Решившись, я молча пролезла к окну и начала протискиваться наружу. Без церемоний Дэйв дёрнул меня к себе, и я, придушенно вскрикнув, вылетела из машины, как пробка из бутылки.

Он схватил меня за больное плечо, быстро ощупал сильными пальцами, и, не успела я опомниться, как искры посыпались из глаз — он вправил мне сустав одним движением и тут же отпихнул в сторону:

— Мотай отсюда, учительница!

Несколько секунд я оцепенело наблюдала, как он пробирается внутрь останков «ровера» — теперь, со стороны, даже и на машину-то не похожего, — потом ноги у меня подкосились, и я молча осела на землю.

Рядом завизжали тормоза, из джипа выскочил ещё кто-то. Джерри. Я безучастно смотрела на него, почти не узнавая, пока он не присел рядом на корточки, осторожно касаясь моего плеча.

— Не трогай, больно... — еле вымолвила я. — Иди туда... помоги им...

Бросив на меня ещё один взгляд, Джерри с фонарём в руке рванулся к «роверу».

Раздался приглушенный говор, скрежет металла, болезненный стон...

Еле-еле я поднялась с земли и шагнула к машине.

Первым я увидела Джерри. Стоя возле дверцы, он принял из рук неразличимого во тьме Дэйва безжизненно обвисшее тело Люка. Всхлипнув, я задрожала, всё ещё не веря тому, что чудо произошло... и тут в одно мгновение и Джерри, и Дэйв очутились рядом со мной. Держа на руках Люка, Джерри что-то крикнул мне, очень громко, но я всё равно не поняла, и тогда Дэйв сгреб меня в охапку и поволок, как куклу, а потом швырнул на землю и накрыл собой.

Взрыв оглушил меня, в ушах загудело. Огненный шар взметнулся вверх. Вокруг стало светло, как днём, и нестерпимо, невыносимо жарко. Этот жар выжигал мне лёгкие, я кашляла и трясла головой, кажется, что-то крича и чувствуя только, как руки Дэйва прижимают меня к земле. Потом я провалилась в оглушительную темноту. Но, наверно, всего на несколько минут, потому что, когда я снова разлепила распухшие веки, прямо передо мной оказалось лицо Дэйва. Его жёсткие пальцы неловко гладили меня по щекам, и он сорванным голосом говорил, говорил... что?

— Эй, учительница, ты это брось... давай, очнись, лила уоште...

«Всё хорошо»...

Руки его были в крови, лицо — в полосах копоти. Я скосила глаза — рядом на земле сидел Джерри, держа на коленях Люка.

— Он жив? Люк жив? — попыталась спросить я, но, как ни силилась, не могла выдавить ни слова. Горло сжалось, словно перехваченное петлёй.

Сзади, на шоссе, тоскливо завыли приближавшиеся сирены.

* * *

Рассвело.

Я стояла у огромного, во всю стену, окна больничного холла, невидяще глядя вниз. Пара синиц устроила бурную склоку в траве. К приёмному покою подкатила ещё одна машина парамедиков. Медсестра в зелёной униформе выкатила на крыльцо коляску с сидевшей в ней бодрой бабулькой...

Около меня сначала кто-то стоял, кто-то предлагал лекарство, кто-то ласково окликал, кто-то мягко пытался увести... Я молчала, вцепившись в спинку принесённого мне стула.

Операция длилась два часа. А четыре часа назад Люка отвезли в палату. Он ещё не пришел в сознание. И ещё ничего не знал.

Ему отняли правую ногу. Чуть выше колена.

В четырнадцать лет.

— ...Мисс Дайсон! Это вы — мисс Дайсон?

Незнакомый женский голос.

— Доктор Гордон просит передать вам, что Люк Стоун очнулся и хочет вас видеть.

Что?..

Мелькнули лица — кто-то, кажется, Джерри, попробовал удержать меня за руку, но я её выдернула и побежала.

Коридоры, двери...

Блеск никеля и стекла...

Ещё дверь...

Вот.

Люк лежал на высокой кровати, укрытый до подбородка зелёной хрусткой простыней. Посеревшее лицо казалось почти незнакомым, к тонкой руке тянулись какие-то трубки. Только глаза те же — блестящие, сощуренные...

Не было сил в них смотреть.

Я сползла прямо на пол возле кровати, уткнувшись лицом в прохладную простыню, и слёзы хлынули неудержимо.

— Ладно, пореви... — сипло сказал Люк. — Реви, ничего. Ты баба, тебе надо...

Я мотала головой, силясь что-то сказать, кусала губы, но отчаянные, беспомощные рыдания накатывали вновь и вновь.

— Ну, эй... — тихо окликнул он наконец. — Сейчас доревёшься, выгонят к чертям... ну перестань, а? Гляди лучше сюда.

Кое-как обтерев лицо, я подняла на него опухшие глаза. Он улыбался, слабо, но улыбался.

— Это фигня всё... Ну, с мячом не погонять. Если б чего между ног оттяпали, тогда да, херово было бы...

— Чего между ног?.. Ты что?.. Тьфу ты...

Прорвался смешок, и я опять прижалась щекой к простыне.

— Ты обнаглел совсем... — пожаловалась я срывающимся голосом. — Я вот ... всё расскажу...

— Кому это?

Рассказывать о наглости Люка мне и вправду было некому. Сирота, он жил в хибаре-развалюхе неподалеку от Рейнбердов вместе с вечно пьяным дядькой — двоюродным братом погибшей три года назад матери. Отца же он никогда не знал.

— Знаешь... ты только сразу не отказывайся... ты, может, потом к нам переедешь? — торопливо забормотала я. — То есть к Рейнбердам... а?

— Ну прямо! — отозвался он тотчас же. — Тебе чего, понянчиться захотелось? Заводи себе ляльку и нянчись.

— Нет, ты и впрямь обнаглел! — ощетинилась я. — Нет, ну ты... — он всё ещё улыбался, но глаза прикрыл. — Ох, Люк...

Он уже не отвечал.

— Ты спи, спи, а я ещё посижу тут, ага? — прошептала я.

— Ага... — отозвался он сонно. — Только не реви больше, постель измочишь, и эти доктора невесть чего про меня подумают... Завтра придёшь?

— Ну конечно! Что тебе принести?

— Сигареты...

Его дыхание стало ровным. Я оглянулась на стеклянную дверь, откуда мне уже махала медсестра, поправила простыню и, наклонившись, поцеловала Люка в тёплую щёку.

Коридоры, стекло, никель...

Никогда раньше не испытывала такой ярости — она душила меня, разрывая грудь.

Я всё убыстряла и убыстряла шаги, почти бежала.

Они не уходили, ждали в холле — Дэйв, Джерри. Мелькнула полицейская форма — это пришёл Шервуд, ещё кто-то... Я едва их видела, задыхаясь от гнева и безысходной тоски.

— Так что?! — я почти кричала. — Собирается тут кто-нибудь что-то сделать или нет?

— А именно? — холодно, врастяжечку осведомился Шервуд. — Для полиции здесь всё ясно.

— Что?!

— Ясно, что вы, мисс Дайсон, позволив подростку, не имеющему водительских прав, управлять автомобилем, создали аварийную ситуацию на дороге, и вот результат.

— Я... — мне не хватало воздуха, стены угрожающе сдвигались.

— Кристи, вернёмся домой, — быстро сказал Джерри, оказавшись рядом. — Ты столько натерпелась... Тебе надо отдохнуть.

Я стряхнула его руку и обернулась.

Дэйв стоял у стены, руки в карманах, тёмный взгляд исподлобья — как выстрел.

— А ты? — выдохнула я. — Ты тоже — ничего?..

Знакомая страшная усмешка медленно проступила у него на лице.

— Уоштело, не учи меня, учительница, — ровно проговорил он. — Я всё сделаю, как надо.

Я смотрела на него, смотрела и наконец поняла... и такая же, наверное, усмешка искривила мне губы, потому что Джерри уставился на меня остановившимися глазами. Стены холла вдруг закружились передо мной... Зазвенело в ушах, и обрушилась благодатная тьма.

* * *

Пайн-Ридж: хроника индейской войны

20 марта 1975 г. — убита сочувствующая ДАИ Стейси Коутьер. Двое подозреваемых в убийстве заключены в тюрьму БДИ в Пайн-Ридж.

26 марта 1975 г. — Жанетта Биссонетт, жена погибшего ранее лидера ДАИ Педро Биссонетта, найдена застреленной в своей машине. Она возвращалась с поминок по Стейси Коутьер. Убийцы не найдены.

28 марта 1975 г. — застрелен Ричард Игл. Зарезана ножом 81-летняя Роуз Гуд Баффало. Убийцы не найдены. Якобы покончила с собой Джастин Ситтингап; её семья утверждает, что это было не самоубийство, а у******о.

13 апреля 1975 г. — пятеро наёмных бандитов вломились в дом Дэйва Клиффорда и напали на хозяев. Защищаясь, Клиффорд выстрелил в одного из них. Под стражу взяли лишь самого Клиффорда; он был обвинён в нападении с целью нанести тяжкие телесные повреждения. Его дом обстреляли и подожгли, после этого его семья скрылась из Пайн-Ридж, спасая свою жизнь.